— Такой как Хонока не бываешь. Никогда.

— Ошибиться не боишься с такой безапелляционностью? — через мгновение Ута взглянула Решетникову через плечо, подобралась и зашептала. — Так, Такидзиро, у тебя за спиной на другом конце ресторана пару столов заняли несколько человек из Хьюга. Никаких «сан», «кун», изображаем близких.

— Окей.

— Так что ты там говорил о моём характере? — она повысила голос да нормального.

— С детства росла ответственной. Когда тебе было четыре, в отношениях твоих родителей наметились сложности, тебя оно частично травмировало. Но родители справились с кризисом брака, примерно с пяти лет твоё детство вернулось в обычную колею.

Ута замерла с чашкой в руке, недонесённой до рта.

— Первая любовь в пятнадцать, — как ни в чём ни бывало продолжил русоволосый. — С семнадцатилетним мужиком из старшего класса. Когда ваши отношения стали приближаться к известному физиологическому контакту, тот тип тебя чем-то резко разочаровал и ты свернула лавочку: ему объявила отставку, а сама сфокусировалась на учёбе. Училась, кстати, почти на отлично, но не успевала по паре гуманитарных. Дай подумать… история Японии и литература? Эй, почему такое лицо? Сама же сказала, изображаем парочку, — последнюю фразу он практически не произносил, а лишь обозначил губами.

— Пошли отойдём к краю, от Хьюга подальше. — Ута с каменным лицом аккуратно поставила кофе на блюдце, блюдце на стол, затем поднялась из-за стола.

Протянула руку — Решетников в ответ дал свою ладонь.

Она потянула его на себя, заставила встать и повела к площадке для курения, на которой сейчас никого не было.

— Здесь точно не услышат. — Она поймала его взгляд. — Теперь рассказывай: откуда, как. С кем из моих знакомых общаешься.

— Ни с кем, — удивился Решетников. — Не обидься, но я и тебя сегодня впервые в жизни в глаза увидел.

— Хм. — Пока Ута напряжённо размышляла, пальцы сами извлекли гаджет, набрали нужную комбинацию и активировали одну из версий детектора достоверности.

Собеседник проследил за её манипуляциями с любопытством, но без негатива. Любого плана. Включая тревогу или вообще откровенный испуг.

Странно, как такое может быть?

— С кем из моих знакомых ты общаешься? — она повторила лобовой вопрос, и не думая скрывать, что в режиме реального времени контролирует правдивость его ответа.

— Ни с кем, — отчеканил хафу, зачем-то выпрямляясь, соединяя каблуки вместе и вытягивая руки по швам.

Ещё лицо идиотское состроил.

А-а-а, это он изобразил, что безоговорочно подчиняется.

— Клоун… — бросила айтишница. Затем продолжила другим тоном. — … Сказала бы я, если бы была расслабленной, а не как сейчас.

Её глаза смотрели серьёзно, иронии или позитива на лице не наблюдалось.

— Кажется, перестарался, — метис задумчиво потёр затылок. — В этой связи есть предложение. Давай ты мне все свои каверзные вопросы под этот твой загадочный полиграф, — кивок на гаджет, — отзадаёшь здесь и сейчас? Побыстрее? А то тебе оставаться, а мне лететь на склад и кофе хочется. С бутербродиком.

Странно опять. Детектор снова ничего не видит, метис действительно так думает.

— Спрошу в лоб: откуда у тебя моя информация? — Уэки чуть подумала и пояснила. — Я где-то согласна, по отдельности многое часто по сети гуляет. Но свести так в одной таблице может лишь… кто, Такидзиро? Я хороший математик.

— Это к чему?

— Я отлично умею определять закономерности. Которые, в свою очередь, являются признаками методики анализа. А если есть методика — … заверши фразу сам, раз такой умный? А я внимательно послежу, что на твои слова скажет мой детектор.

— Если где-то есть методика, значит, там есть и структура, — машинально ответил хафу. — М-да, не совсем тот результат, на который я рассчитывал. И правда разница менталитетов…

— Говори дальше. — Ута не отрывала глаз от экрана.

Если верить технике, одна бесконечная чистая монета. Кое-кто говорит то, что думает, и вообще не думает, что сейчас сказать — общается на автомате.

Не лукавит, не пытается недоговаривать. Здесь может быть неточно, потому что последний градиент мажется его запредельным любопытством: стажёру очень интересно общаться с фактической директором департамента в данный момент. Правда, причин интереса детектор не определяет. Жалко.

— Что тебе сказать в итоге? — собеседник вздохнул и тоскливо покосился на стол с остатками импровизированного ланча. — Я уже запутался.

— Откуда у тебя эта информация. Хотя стоп! Теперь уже интереснее методика анализа. Чёрт, и я запуталась.

— Сейчас распутаемся, — пообещал собеседник. — Уэки-сан, тебе не кажется, что ты сейчас с видом святой простоты интересуешься у банковского служащего, «А какой код от вашего самого главного сейфа?» — стажёр красноречиво растянул в стороны плотно сжатые губы и несколько раз подвигал вверх-вниз бровями. — А когда этот банковский служащий тебе на вопрос не отвечает, ты начинаешь злиться и топать ножками.

— Не подумала с этой стороны. — Она на мгновение оторвалась от детектора. — Справедливо. Было бы. Если бы мы были на одной горизонтали. Но ты несоизмеримо ниже меня по положению, потому…

— А-га-га-га-га!

Искренне снова. Не играет (разумеется, айтишница не повелась на демонстративный эмоциональный взрыв и взгляда от гаджета не оторвала).

— Пошли за стол, всё расскажу там. А то из четверти часа осталась хорошо если половина, а мне ещё по потолкам скакать на таможне.

— Причём тут потолки? — ровно спросила Уэки, прихватывая светловолосого под локоть и демонстрируя тактильным контактом небольшую с ним дистанцию.

Парочке из семейства Хьюга, которые пришли сюда покурить от своего столика.

Решетников, надо отдать должное, естественность действий не нарушил ни на мгновение:

— … На таможне же свои правила, — он перехватил её за запястье другой рукой, а свободной сдвинул на полметра за талию, давая Хьюгам пройти. — Есть негласная договорённость: таможенники разрешают нам хранить у себя наши причиндалы, но доступ для осмотра необследованных номенклатур их сотрудникам мы должны оставлять двадцать четыре на семь.

— Пока яснее не стало.

Двое курильщиков откровенно стригли в воздухе ушами, хотя и старались этого не показать. Видимо, ловили не столько содержание беседы — ну кто будет говорить при них о чём-то серьёзном — сколько эмоциональный тон: пытались определить, деловая встреча или мезальянс.

— Необследованные таможней номенклатуры традиционно хранятся на нижних трёх ярусах, — пояснил Решетников. — Верхние два теоретических свободны: у таможни не хватает ресурсов, прежде всего времени, залезать под потолок на осмотры.

— А-а-а, получается, верхние два яруса используете для хранения вы? — какая хорошая беседа, особенно с учётом незапланированных свидетелей.

И отношения всем видны более чем неформальные (которых нет в природе, ха-ха, но вы думайте, что есть), и информация по большому счёту пустышка. Хотя и обильная, ха-ха ещё раз.

— Угу. И вот по этим двум ярусам мне сегодня и изображать горного архара.

— Хорошо подыгрываешь, — серьёзно кивнула Уэки, когда они вернулись за стол. — Теперь мой предыдущий вопрос ещё более актуален.

— Имеешь ввиду, откуда я знаю? — с видом вселенской скуки и безграничного терпения уточнил метис.

— Да. По отдельности, повторюсь, ты ещё что-то мог выудить, — она чуть подумала, — хотя я и не понимаю, из каких источников. Особенно на твоём уровне. Но вот вместе, — айтишница требовательно смотрела на собеседника.

— В твоём телефоне есть фотографии людей, которых ты знаешь досконально? А я гарантированно в глаза не видел? — по виду Решетников на что-то мысленно плюнул и махнул рукой.

— Конечно. — По-прежнему не расслабляясь, Ута открыла галерею, рандомно спустилась на несколько прокруток вниз и ткнула в первый попавшийся снимок. — Вот. Сделано на Гавайях полтора месяца назад, она из тамошних японцев.