— Могу я поиграть? — Мягко сформулированный вопрос остановил меня на середине зала.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я, делая прыжок, не оглядываясь.

— Я искала тебя.

— Ты в опасности?

— Нет.

— Тебе нужно потрахаться?

— Киран…

— Я приму это как «нет», а это значит, что у тебя нет причин быть здесь.

— Почему ты сегодня такой злой? Ты совершенно спокойно вторгаешься в мое пространство, но мне нельзя вторгаться в твое? Так получается?

— Черт побери, Монро. Я сегодня не готов думать об этом.

Я уронил мяч и позволил ему отскочить, пока направлялся к трибуне, где оставил спортивную сумку и бутылки с водой.

— Ты убегаешь, говоришь о противоречии и просто немного подразниваешь, ты это знаешь?

Я слышал улыбку в ее голосе. Она подошла ко мне осторожно, как если бы я был бомбой замедленного действия. Думаю, она была более проницательной, чем я полагал. Монро временами могла быть невероятно наивной.

— Что тебе нужно?

— Ты выглядел расстроенным, когда покинул класс.

Я дважды моргнул и обдумал ее слова в голове.

— Ты действительно спрашиваешь, в порядке ли я? — Я не потрудился скрыть недоверие в своем голосе.

— Да, думаю, да… — Она выглядела такой же смущенной, как и я, и, что удивительно, я расслабился, но не сильно.

— Я в порядке, ладно?

Она склонила голову набок и внимательно посмотрела на меня. Несмотря на то, как я относился к ней, она не казалась рассерженной, а просто любопытной.

— Почему я тебе не верю?

Я резко выдохнул и почувствовал, как сжались мои кулаки.

— Что ты хочешь от меня?

— Ответы.

Я отвернулся, потому что не хотел смотреть ей в глаза. Настала моя очередь почувствовать себя загнанным в угол животным.

— Я думаю, нам нужно поговорить, не так ли?

— Почему ты гонишься за мной?

— Почему ты убегаешь? — возразила она. На этот раз в ее голосе прозвучала резкая интонация.

— Зачем мне от тебя убегать? — я развернулся на пятках и подошел к ней, пока моя грудь не прижалась к ее. Я сжал кулаки, чтобы не дотронуться до нее. Если бы я схватил ее, я бы не остановился, пока полностью не поглотил бы.

- Я думаю, ты от чего-то убегаешь.

- Какое твое дело? — Моя губа скривилась по мере того, как росла моя ярость. Я чувствовал, что снова превращаюсь в мучителя Кирана. Тот, кто прятался в тени, ожидая, чтобы наброситься и атаковать, только чтобы увидеть ее слезы.

— Менее месяца назад ты привлекла меня в полицию за убийство, а теперь ты стоишь передо мной, желая меня понять?

— Кто-то должен, разве нет? Ты мертв внутри, Киран, и если ты не…

- Держись от меня подальше… — я оборвал ее на полуслове. — …Или милая пара, с которой ты сбежала до того, как сдала меня, заплатит за твои действия.

На ее лице отразились шок и недоверие.

— Откуда ты знаешь?

— Я всегда знаю, где ты. Разобраться было несложно. Тебе некуда бежать слишком далеко, и никто не сможет защитить тебя от меня.

— Я бы не была в этом так уверена. — Ее голос становился жестче с каждым слогом, который проходил через ее губы, а глаза сужались до щелочек. — Возможно, тебе до сих пор удавалось избежать закона. Однако я обещаю тебе, что если ты подойдешь к ним или причинишь какой-либо вред, тебе будет некуда бежать или кого-то позвать, кто защитит тебя от меня.

Осторожно, чтобы не показать мою истинную реакцию на ее угрозу, хотя она мысленно ударила меня по заднице, я ухмыльнулся ей и наклонился ближе, чтобы шепнуть на ухо.

— Тогда тебе лучше быть готовой заплатить за последствия. Ты же не хочешь, чтобы я был таким, каким я был, и ты определенно не хочешь, чтобы я был врагом. Это не закончится любовью, детка. Это просто еще одна трагедия, ожидающая своего часа.

- Как было с Лили? — спросила она. — Это действительно была ее трагедия или твоя, и чья это будет на этот раз? Твоя? Или моя?

— Наши обе.

Глава 14

Киран

ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД

— У меня для тебя работа, сынок. — Я отвел глаза от пыли на деревянном полу. Он ушел несколько часов назад, сказав, что скоро вернется. С тех пор наступила ночь, и я был рад, что он вернулся. Я не ел с прошлой ночи, и мой желудок начал сопротивляться, не говоря уже о том, что меня пугало одиночество в старом доме. С тех пор, как он спас меня из лагеря, ничего особенного не произошло. Он почти не смотрел на меня и не разговаривал со мной. Он накормил меня и сказал, что скоро все будет в порядке.

— Работа?

Я узнал слово и напрягся от его значения и от выражения его лица. Он улыбался, но это была улыбка, предназначенная только для дьяволов, знающих страшную тайну.

— Да. Я так много слышал обо всем, чему ты научился во время своего обучения, и теперь мне хотелось бы увидеть это. Ты можешь сделать это для меня, мальчик?

Он знал моего хозяина? Значит ли это, что он тоже знал Фрэнка?

Но если он знал, где я все это время, почему не пришел раньше? Почему так долго?

Он ждал, что я скажу или сделаю что-нибудь, но я продолжал сидеть и смотреть на него, чувствуя себя сбитым с толку. Лили сказала, что папы милые и защищают тебя. Им не полагалось делать плохие поступки, и они бы расстроились, если бы мы поступили плохо.

Его лицо исказилось в гневе, прежде чем оно снова приняло нормальное выражение.

— Разве ты не хочешь, чтобы твой отец гордился тобой?

Так что, может быть, убийство было неплохим делом. Он сказал, что этим он будет гордиться. Если я заставлю его гордиться, то, может быть, он меня спасет. Если я вернусь, они подумают, что я сбежал, и убьют меня.

Я кивнул, хотя это была ложь. Что бы он ни хотел от меня, я знал, что это плохо. Я думал, что мой отец спас меня… Почему он хотел, чтобы я делал плохие вещи?

Я последовал за ним в главную комнату и сразу же заметил странную женщину, скрюченную в углу. Она выглядела так, будто ее избили или того хуже. Я не знал, что может быть хуже, чем быть избитым, потому что она не умерла, но что бы это ни было, это было в ее глазах.

Когда она увидела меня, она издала звук, похожий на то, что ей было больно, но он был слабым.

— Нет, — простонала она. Ее глаза расширились, слезы текли по ее лицу, катились по дрожащим губам. Она протянула ко мне руку, но это была вялая попытка. Ей удалось поднять ее только для того, чтобы она снова опустилась.

Она попыталась заговорить, но, похоже, не могла сказать ничего, кроме бормотания.

— Я думаю, что с ней что-то не так.

Я двинулся вперед, чтобы помочь ей, но его рука на моем плече остановила меня. В его руке был пистолет.

— Она в порядке, сынок. Пока что. Я хочу, чтобы ты ее убил.

— Чт…что?

— Если ты с легкостью ее убьешь, то станешь свободным.

— Но, отец, я не хочу причинять боль этой женщине, — это был первый раз, когда я назвал его папой, и если честно, это не звучало правдоподобно. Он не ощущался отцом. Он не ощущался моим отцом.

Он сжал пистолет в моей руке и поднял своей рукой, чтобы прицелиться.

— Ты уже делал это много раз. Почему сейчас струсил?

Пистолет казался слишком большим для руки, в которой я его держал. Я только начал практиковаться с ним, прежде чем жизнь, которую я знал, резко изменилась. Это было громко, и моя рука всегда болела после того, как меня заставляли стрелять в кого-то. Каждый раз, когда я держал его, ничего не менялось, чтобы уменьшить чужие и неприятные чувства.

Последний раз, когда я использовал оружие, все еще свеж в моих воспоминаниях. Это был первый раз, когда я использовал его самостоятельно, и, к сожалению, я слишком хорошо помнил свои тренировки.

Лили больше не было.

Я сморгнул слезы, боясь, что отец перепутает их с чем-то другим. Мне удалось неуклонно направлять его на женщину, которая стояла на коленях в углу. Она была слишком хороша для слез, текущих по ее лицу. Ее глаза были слишком яркими для той печали, в которой они были. Я знал, что она, должно быть, боялась умереть, но почему она не умоляла и не просила сохранить свою жизнь, как все?