Начиная с этого первого в нашей жизни концерта в СПб мы в течение нескольких лет предпринимали множество поездок в Северную Пальмиру, сами заряжая себе клубные мини-туры. Как правило, это было 4–5 выступлений в неделю в таких местах, как «Там-Там», «Гора», «Полигон», старый Fish fabrique, Ten и других. Не имея друзей и приятелей в этом стремном и чужом городе, мы пользовались гостеприимством Севы Гаккеля, директора и хозяина «Там-Тама» (и экс-виолончелиста «Аквариума»), который вписывал нас в гостевую комнату своего клуба на все время нашего пребывания в СПб. Мы почти не зарабатывали денег этими поездками, но тем не менее старались заряжаться на таких условиях, чтобы поднять какой-то прайс на ж/д расходы.

Наши гонорары (как проценты от дверей) составляли тогда от 10 до 30 долларов на группу, иногда наш обед состоял из двух куриных кубиков, честно распиленных пополам, на четверых.

Тусуясь раз в два-три месяца по питерским клубам в течение трех лет, так и не получив там хоть какой-то популярности, мы обрели множество отличных знакомых, многие из которых с течением времени стали нашими близкими друзьями.

Первыми, с кем мы познакомились, были Markscheider Kunst и Dr.I-Bo Leet, чуть позже – «Пауки», «Маррадеры», и Strawberry Jam. В 1996 году среди наших знакомых оказались «Джан Ку», «Кирпичи», которые поначалу звались Bricks are Heavy, как пластинка L7, Spitfire и другие.

В одну из таких поездок (было это в начале 1996-го) к нам с Рубаном перед концертом в «Горе» подошли двое чуваков. Один, в рыжей бороде и длинных волосах, собранных в хвост, назвался Дмитрием. Второй, с практически отсутствующими передними зубами на верхней челюсти, оказался Михаилом. С места в карьер чуваки быстро и популярно в двух словах объяснили нам расклад: «Вы думаете, что здесь “Текила” и “Кирпичи” у людей популярны?» – «Да мы… че-то не особо задумывались на этот счет. Ну да, вроде бы в Москве и те, и другие известны людям». – «На самом деле, чуваки, мы здесь главные. И скоро будем главнее, чем кто-либо». – «Ебать, да кто же вы такие?» – «Группа наша называется “Король и Шут”. Я – директор. Миха, вон, певец».

Чуваки хотели играть в Москве и обещали нам за совместный концерт в столице ответное выступление в Питере. Чуть позже такой обмен состоялся, и к этому я еще вернусь.

А пока на дворе стояла весна 1995-го, и мы начинали записывать Best Before… на той самой студии во Внукове, где несколькими месяцами ранее я писал бэки для «АУ». Бюджет составил 300 долларов. Двести из них дала рубановская подружка (как же ее звали?), умная дочь мелкомасштабного олигарха. Уже по тогдашним меркам 200 долларов были небольшими деньгами, девушка же эта просаживала в магазинах и кабаках намного более. Нам было грустно смотреть на это дело, в итоге она ссудила денег безвозмездно. Еще сотку одолжил на неопределенный срок брательник моей дамы сердца. Писались втроем. Родя взялся писать бас сам, не доверив это дело Нэпу. Было решено в третий раз перезаписать Freedom. Кроме того, в альбом планировалось включить еще несколько старых песен, например Farewell Majority, Welcome to the Party, I left it once и Don’t Come.

Остальные вещи (кроме кавера боевика «Машины времени» «Поворот») были собственного сочинения. Вот они: Runaway, Walking with myself, Oh, you know, Baby I love you, Remember when… и Journey to Ramonialand. Несмотря на то что мы пытались записать все вещи в настолько жестком звуке, насколько это возможно, результат оказался неожиданным. Студия была оснащена только цифровым оборудованием. В акустическом помещении имелась живая ударная установка, но она могла использоваться на записи исключительно как электронные барабаны. Ударные точки этой псевдоживой установки не подзвучивались микрофонами, а «снимались» датчиками, которые фиксировали удар. Таким образом, на месте этих барабанов могли оказаться любые поверхности (мебель, например) – результат был бы тем же. Он также был бы тем же, а может быть, и еще лучше, если бы мы просто тупо «забили» барабанные треки в драм-машину, как это делали «АУ». Студия не имела подходящего бэк-лайна, гитарных и басовых комбов, а те, что были, не перегружались до нужного нам уровня. Синтетические барабаны, гитарист, записывающий бас, телка (подружка Роди) на бэк-вокалах, вокалист-неумеха, малоопытность и старперский упырь за пультом – вот вам рецепт, как записать альбом панк-группы со звуком в лучших традициях Status Quo. Несмотря на возможность цифровой редактуры барабанных партий, Рубан писался очень долго. Сказалась его тотальная нелюбовь к метроному. Большая часть его битов оказывалась неровной в плане темпов, он пробовал еще и еще, и в конце концов мы просто брали и правили его партии с помощью какой-то компьютерной машины. Вокалы также не давались.

Когда же ставилась задача спеть ту или иную мелодию точно – это, как правило, получалось, но, фокусируясь на «попадании», я упускал верные интонации, тембр и атаку. Такие места звучат на альбоме наиболее неуверенно. С грехом пополам мы закончили эту запись, самую неудачную в нашей дискографии и менее всего отражающую то, чем мы на самом деле были тогда.

С выпуском альбома проблем почти не возникло. «НАИВ», а вернее Саша Иванов и Андрей Павлов, объявили об открытии ими рекорд-лейбла. Лейбл был зарегистрирован в Регистрационной палате как ООО, имел название S.O.S. music, собственную печать и одну позицию в каталоге: альбом группы «НАИВ» Dehumanized states of America, выпущенный на кассетах тиражом 1000 экземпляров. Офис, оргтехника, персонал, бухгалтерия, склады и партнеры у нового лейбла отсутствовали. Парни были готовы выпустить также и наш новый альбом. На деле громкое слово «выпустить» означало лишь то, что альбом будет растиражирован на деньги лейбла на профессиональной кассетной фабрике, где профессиональные засовывальщики вкладок профессионально засунут в них вкладки, отпечатанные в профессиональной типографии.

Считалось, что лейбл будет сам заниматься дистрибуцией альбома (тираж – 500 кассет), однако выяснилось, что Саша и Андрей как люди занятые на серьезных работах не имеют достаточного времени на то, чтобы лазать по Москве с рюкзаками кассет за спиной. Именно поэтому заниматься распространением пришлось мне. Мест, в которые можно было попробовать сунуть кассеты с нашим альбомом, к тому времени стало больше. Кроме «Давай-давай» открылась «Рок-культура», помимо того, существовало несколько магазинов на окраинах, кое-какие ларьки (в том числе пара ларьков, которые держали бывшие хозяева культовой теперь «Рок-галереи Зиг-Заг» Эмма и Аркадий). 500 кассет разошлись где-то за год. Я старался постоянно поддерживать наличие альбома во всех имевшихся точках, кроме того, мы активно распространяли его на собственных концертах. К лету 1995-го сгорел Sexton, закрылось еще несколько недавно работавших мест, но в Зеленом театре ЦПКиО открылся новый клуб. Клуб располагался прямо на сцене Зеленого театра, сцена же самого клуба была оборудована в левом торце «большой». Из подручных средств была выстроена стена, отделяющая клуб от открытого зала Зеленого театра. Новое место устраивало концерты 3–4 раза в неделю. Это были в основном концерты индепендент-групп, много «мазафака-альтернативы», группы, традиционно любимые байкерами (этот клуб, как и Sexton, контролировали центровые московские мотоциклисты), типа «Монгол Шуудан», «Бахыт Компот», «ЭСТ», «Черный обелиск». Также частенько там проводились концерты, в которых участвовали и «Четыре таракана». Нами потихоньку стали интересоваться новые люди, на концертах появилось много незнакомых. Мы съездили на первое байк-шоу, организованное теми же Night Wolves, и отыграли еще парочку концертов до конца лета. Зеленый театр работал до наступления холодов и закрылся в начале октября. Как раз на октябрь мы задумали презентацию Best Before…, но ни один стабильно работавший в Москве клуб не захотел подписываться под нашу акцию. Таким образом, почти через пять лет после первого концерта мы пришли к тому, что нам пришлось арендовать площадку за деньги.