Мы вписывались в рокабилльные тусы, тусы с глэмерами (однажды даже играли концерт с Lady’s Man) и тому подобные мероприятия. Иногда «НАИВ» делали в «Секстоне» тусовку под названием «Панк-утренник» (панк-рок переехал с жирного вечернего времени на дневное, концерты начинались в 16:00, а в 21:00 в клубе уже начиналось выступление какого-нибудь «Морального кодекса»). В таких мини-фестах обычно участвовали сами «НАИВ», мы, Les Primitives, «Консоль» и Apple Core, причем две последние группы можно было назвать панк-группами с очень большой натяжкой.

Мы начали готовиться к новой записи. У нас было много вещей, оставшихся еще от Пита и Самхарадзе, еще несколько сочинил Вован, несколько я, несколько – мы с ним в соавторстве. Мы искали финансирование и дешевую студию. Студия нашлась так. Однажды рано утром (я еще спал) мне позвонила Лана Ельчанинова. Лана в числе прочих своих DIY-забот занималась продвижением в Москве и отруливанием маз для олдовых питерских панк-легенд «АУ». На этот раз она писала им новый альбом где-то в Подмосковье, в районе аэропорта Внуково. Лана спросила, не могу ли я подъехать на эту студию. Певцу «АУ», культовому пассажиру Свинье, вдруг понадобился бэк-вокалист для записи. Я не знал ни единой песни «АУ». К сожалению, мы тогда находились в плену глупого стереотипа. Все, что шло из Питера, ассоциировалось с одним-единственным понятием – «говнорок». Я, конечно же, слышал о Свинье. До нас доходили какие-то легенды о его диких выходках и беспределе, но все это было на уровне канонических сказаний и не имело ничего общего с живым человеком, а уж тем более с его музыкой. Я честно предупредил о своей полной некомпетентности в репертуаре группы, однако Лана заверила, что это не проблема. ОК, я поехал на студию. Она оказалась в нереальных ебенях, дорога заняла почти два часа. Андрей Панов, или Свин, оказался вполне вменяемым, веселым и, я бы даже сказал, интеллигентным парнем в годах. Было видно, что этот человек крепко и давно бухает. Его лицо имело характерные для алкоголиков опухлость, помятость и цвет. На студии он не бухал, мало того – производил впечатление человека, который прекрасно знает, чего он хочет и как этого добиться. Андрей знал материал отлично, и проблем с записью основных вокальных партий почти не было. Его партнер по группе, тоже Андрей, но только Чернов, записал всю музыку. Они использовали барабанные партии, забитые дома в «драм-машину» вместо «живых» барабанов, Чернов писал все гитарные и басовые партии. Мне предстояло спеть бэки в нескольких песнях, таких как «Прогресс», «Утренничек», и еще в паре вещей поучаствовать в общих хорах. Все это оказалось делом несложным, я справился. Мы много общались с Андреем и в процессе, как мне кажется, понравились друг другу. В конце того дня мы договорились о паре совместных концертов «Четырех тараканов» и «АУ». Первый из них брался организовать в Москве я, вторым должен был стать концерт «Пятнадцатилетие АУ» в том самом питерском «Там-Таме». Я сделал московский концерт в новом месте, клубе под названием Mad Max в Беляеве. Клуб представлял собой децел переоборудованную студенческую столовку со сценкой, аппаратом и пластмассовой мебелью в зале. Это был чуть ли не первый раз в моей жизни, когда я делал весь концерт сам, от договоренности с хозяевами и дизайна афиш до встречи иногородних гостей и разрула порядка сценических сетов. Это был фестиваль из множества групп, играли Les Primitives, Apple Core, «Идиоты» (новая группа моего приятеля Прохора), «Четыре таракана», «П. З. О.» (так звалась тогда «Фантастика»), еще кто-то и, конечно, «АУ». Сет «АУ» прошел на удивление гладко. Как мне рассказывали люди опытные, каждая вторая попытка устроить концерт «АУ» в Москве, как правило, обламывалась из-за невозможности артистов выйти на сцену. Свинья упивался в жопу и петь не мог. Он, конечно же, был в подпитии. На фестиваль пришло достаточно много народу, олдового и молодого. Люди повытаскивали на свет свои балахоны с Sid Vicious и старые майки с Dead Kennedys и рубились, как раньше. Это помогло нам верно сориентироваться в создавшейся ситуации. Стало ясно, что если действовать направленно, постоянно бить в одну точку, то сцену можно будет поднять и публика на концертах появится снова и будет ходить стабильно. Для этого требовалось только одно – постоянная работа в одном направлении, причем было очевидно, что за нас ее никто делать не будет. Так, пресловутый DIY-снова напомнил о себе.

Мы провели в этом клубе еще пару подобных вечерин (с переменным успехом), занимаясь всем лично, контролируя весь процесс. Мы делали черно-белые афиши формата А4, особенное внимание уделяя их дизайну, с которым нам помогал еще один давыдковский чел, Илюха «Ватсон» Казаков. Всеми правдами и неправдами мы добивались печати максимального количества афиш, пользуясь аппаратами, стоявшими на работе у друзей и их родителей, и сами их клеили на Арбате, бульварах, рок-магазинах, около магазинов электроинструментов. Мы звонили в каждую (!) программу по заявкам на FM-станциях и, вместо того чтобы заказать какую-нибудь тухлую песню, успевали проанонсировать свой концерт, пока нас не уводили из эфира. В то время танцевальные (или «кислотные», как их тогда называли) клубы и промоутеры начали печатать красивые цветные приглашения на свои мероприятия, которые назывались «флаеры». Мы также переняли у них этот способ раскрутки концертов, делая дешевые ксероксные флаеры и впаривая их людям повсеместно. Насколько я знаю, мы были первыми на рок-сцене, кто начал применять флаеры для промоушена акций. Программы концертов, которые мы мутили сами, как правило, включали в себя группы, дружественные друг другу (и, соответственно, имевшие совпадающие тусовки приятелей и телок поддержки), или банды в похожем стиле. Так мы начали потихоньку возвращать себе людей в залы, напоминать старым фэнам, что мы живы, и вербовать новых. Ответный концерт, организованный «АУ» в «Там-Таме», оказался нашими самыми первыми в жизни гастролями. До той поры мы ни разу не получали предложений выезжать с концертами из Москвы.

«15-летие Автоматических удовлетворителей» прошло в «Там-Таме» при скоплении большого количества публики. Однако собравшиеся так и не увидели Панова на сцене. Случилось то самое, о чем рассказывали люди бывалые, – Свин немыслимо накидался водки в компании собственной мамы и своей московской подружки певицы Олеси Троянской (вскоре умершей от рака). Он даже не смог выехать из дома в клуб, где его ждали Чернов и остальные парни из группы. Не помню уже, как мы играли на том концерте, мы вообще долгое время играли не заебись, зато нам «посчастливилось» впервые столкнуться лично с тем, что тогда представляла собой т. н. «питерская панк-публика». Представьте себе абсолютно озверевших, агрессивных чуваков типа тех, кого сейчас называют «говнопанки». Внешне – мудацкий микс бомжей и скинхедов.

Эта удивительная манера «выражать себя» сохранилась у некоторых питерских посетителей панк-концертов до сих пор. Те, кто видел ранние видеоконцертники «КиШ», знают, о чем я.

Во время звучания песен люди неистово рубились в пого, но в паузах начинали снова закидывать сцену всяким калом и заплевывать нас, выкрикивая оскорбительные (по их мнению) вещи, типа «Прилетели к нам грачи, пидорасы-москвичи», «культурная столица», хуйли вы хотели! Мы неоднократно останавливали сет, отбиваясь от наиболее назойливых «любителей рока».

Ничего подобного мы не встречали на концертах никогда ранее и, что самое интересное, никогда потом (за исключением редких выступлений в Санкт-Петербурге). «АУ» все-таки сыграли все свои песни, вместо Панова в качестве лидер-вокалистов выступили Чернов и все, кто хотел. Люди перли и перли из зала на сцену просто для того, чтобы проорать в микрофон что-то невменяемое и, повращав глазами, по-хозяйски упасть на зрителей в первом ряду.