— Выставка? С чего вы взяли?

— Господи боже, вы минут пять мнёте в руках её буклет!

— Неужели? — совершенно не удивился сэр Хаггерт. — Что ж, она великолепна. Лорд Теккерей финансировал проведение этой выставки, и должен признать, что кроме мумий, костей, саркофагов, глиняных табличек и прочих редкостей там много золота и драгоценных камней.

— Как я понимаю, ничего не пропало?

— О нет, сэр! Мы обеспечили выставке надёжную охрану, там круглосуточно дежурит полицейский наряд. И ещё четверо констеблей периодически патрулируют улицу. — Инспектор Хаггерт покосился на Шарля, и тот, получив кивок от Лиса, быстро наполнил его бокал. — Однако должен признать, что есть вещи, которые меня тревожат.

Я уже почти привстал, потому что логичный вопрос буквально рвался с языка, но под резким взглядом своего рыжего наставника вовремя захлопнул рот. Наверное, излишне громко, все на секундочку вздрогнули, но у нас в Британии всегда лучше показаться глупым, чем невоспитанным.

— Простите, инспектор, Майкл всего лишь хотел спросить: если вас что-то тревожит, то разве сержант Гавкинс не готов лично разобраться с возникшей ситуацией?

Хагггерт шумно выдохнул и одним глотком выпил бренди.

— Ого, — чуть удивился Лис, поднимая брови. — Неужели вы уже направляли на это задание Гавкинса, но наш бравый сержант не справился?

— Хуже…

— Шарль, ещё бренди инспектору и кофе по-бретонски для меня.

— Сию минуту, месье.

— А что значит «хуже»? — осторожно рискнул спросить я, раз уже все в гостиной так или иначе высказались.

Инспектор исподлобья бросил взгляд на хозяина дома, и месье Ренар, не задумываясь, подтвердил:

— Сэр, пусть мой секретарь ещё слишком юн и пылок, но он имеет право на вопрос. Если, конечно, Скотленд-Ярд не считает эту информацию секретной. В любом случае, как вы знаете, ничто из сказанного вами не покинет стен этого дома.

— Сержант Гавкинс, он… он находится… — Наш гость закашлялся и благодарно кивнул дворецкому, принимая с подноса бокал бренди. — Находится на вынужденном больничном у себя в меблированных комнатах в Сохо. Ему пришлось провести ночь в зале египетских мумий, на той самой выставке. Результат не заставил себя ждать.

— Полагаю, доберман поступил так по собственной инициативе.

— Да, Ренар, вы абсолютно правы! Я не отдавал такого приказа, но сержант уверял, будто бы что-то там почуял.

— У него столь чуткий нос? — случайно брякнул я, на что получил сразу три уничижительных взгляда от всех присутствующих. — Прошу прощения за мою бестактность. Глупый порыв пошутить, абсолютное отсутствие чувства юмора, подростковая горячность и полное отсутствие оправданий.

Трое мужчин не удержались от коротких аплодисментов.

Это не значит, что я прощён, но, по крайней мере, не буду наказан изгнанием из комнаты. Нужно учиться крепче держать язык за зубами. Инспектор благородно сделал вид, что ничего не произошло, оскорбительные слова не прозвучали, конфликт исчерпан, и спокойно продолжил.

Выпитый алкоголь, похоже, не оказывал на него ни малейшего действия. Ну разве что слегка порозовел нос, и не более.

— Там что-то творится, Ренар, поверьте мне. Констебль, дежуривший у дверей, докладывал о странных шорохах, скрипах, стонах и даже перестуке конских копыт. Это ненормально, но… Вы смеётесь надо мной, сэр?

— Я улыбнулся лишь на мгновение. И, разумеется, это не относится к вам, уважаемый инспектор, — очень серьёзно ответил Лис, мгновенно стирая с лица даже слабый намёк на веселье. — Но согласитесь, какие-то подозрительные шорохи-и…

— Оказались способны напугать Гавкинса! А сержант далеко не робкого десятка.

Вот тут согласие было всеобщим.

Я отличнейше помнил страшный оскал ретивого добермана, от которого у меня вечно мурашки по спине бегали. Никто и никогда не нагонял на меня такого страха. Ни маньяк в Гайд-парке, ни индийский тигр-убийца, ни сумасшедшие сиамские кошки с острыми спицами, ни даже моя грозная бабуля, когда рычала перегаром по утрам после вечерней попойки.

Не сомневайтесь, если она вовремя не получала свой виски, то вполне могла пойти на убийство. Причём в самой жестокой и извращённой форме.

Уж я-то её знаю…

— Чем же мы можем помочь полиции? — Принимая чашечку горячего кофе, мой учитель потянулся, с хрустом повертев шеей, и продолжил: — Под вашим непосредственным руководством сотни профессиональных полисменов, с десяток сыщиков и детективов. При желании хоть у каждого экспоната можно было бы поставить отдельного констебля. Уверен, пара ночных дежурств быстро развеет все вопросы или сомнения.

— Вы во всём правы, Ренар, — подумав, согласился инспектор. — Разумеется, Скотленд-Ярду по силам справиться с любой ситуацией. Мои люди способны задержать любого преступника, в конце концов, их этому учили. Но мумии…

— Страх перед иррациональным?

— Вы не хуже меня знаете, как суеверны низшие чины полиции. И самое главное, лорд Теккерей будет весьма изумлён (если не жутко раздосадован!), узнав о полицейских нарядах в залах, где хранятся предоставленные им сокровища.

— Думается, это не единственный мотив, — скорее самому себе промурлыкал мой учитель, допил кофе и улыбнулся. — Инспектор, вы обратились по адресу. Нам с Майклом не составит ни малейшего труда провести ночь-другую вне дома.

— Я ваш должник…

— Ну что вы, какие долги?

— Я настаиваю.

— Ах, тогда не смею обидеть вас отказом, — торжественно согласился месье Ренар, вставая и пожимая инспектору руку.

Джентльменское соглашение было заключено.

Пока они церемонно прощались, обмениваясь уверениями во взаимном уважении и вечной дружбе, я спокойно дописал последние строчки в блокноте и, отложив верное электроперо, терпеливо ждал возвращения учителя. Лис вошёл в комнату, удовлетворённо потирая лапы.

С нашего последнего приключения в порту прошло больше недели, и всё это время мой скучающий учитель ждал исполнения обещаний от того таинственного синдиката, на хвост которого мы с ним, образно выражаясь, наступили. Увы-с…

Кроме одной-единственной телеграммы, у нас на руках не было больше ничего. Возможно даже, что и сама телеграмма являлась лишь чьей-то грубоватой шуткой. В любом случае пока никто не шёл дальше банальных угроз, и рыжий Лис явно скучал.

Он читал, гулял, пил, боксировал, фехтовал, спал днём, никуда не спешил, изо всех сил делая вид, что праздная жизнь доставляет ему искреннее удовольствие. Не думаю, чтобы таким образом ему удавалось хоть на час обмануть меня или того же дворецкого.

— Мальчик мой, мы берёмся за это дело!

— Потому что нам всё равно больше нечем заняться?

— И да и нет, — туманно ответил он, сам полез на книжные полки и ловко спрыгнул, держа перед собой большой том по истории и мифологии Древнего Египта. — Ты ещё здесь? — буквально через минуту удивился он, словно бы впервые увидев меня. — А разве тебе не надо проведать бабушку?

— Я был у неё вчера, сэр.

— И как она? Надеюсь, в добром здравии.

— Не совсем. — Я почесал затылок, как обычно поступают все британцы, не зная, что ответить. — По правде говоря, бабуля слегка подралась с соседями. Две почтенные дамы с соседней улицы деликатно намекнули ей, что старая матросская песня «Голубая луна всему виной…» звучит весьма двусмысленно.

— Глупости, она абсолютно недвусмысленна.

— Возможно, они были где-то правы по сути, но не по факту обращения. Бабуля надавала им тумаков, в дело вмешался дворник, потом фонарщик, потом ещё двое прохожих, священник англиканской церкви и…

— И?

— Короче, больница переполнена, сэр, — громко отрапортовал я. — Бабушка дома, лечится виски и передаёт вам пламенный привет.

— Старая закалка, теперь таких не делают, — быстро листая страницы, пробормотал Лис. — У тебя два часа на мастерскую. Потом тренировки с Шарлем, и после ужина мы едем в Британский музей.