Оля, не задумываясь, бросилась к дыре в полу и, когда ныряла вниз, успела заметить, что в комнату вбежали Бакин с Флинном. Второй уже доставал пистолет, как вдруг где-то снизу прогремел взрыв, пол под ногами заходил ходуном: цельная шаткая конструкция внутренних помещений зашаталась от вибрации. Бакин, едва удержавшись на ногах, испуганно поглядел на Флинна:
— Что это?
— Диверсия? — предположил одноглазый. — Может, пленники сбежали?
— Быстрей туда! Командуй ополченцами! Иначе противник разнесёт здесь всё.
Зарокотал пулемёт, звук гулким эхом прокатился по помещениям, ещё сильнее пугая людей, вгоняя их в ужас и панику. Бакин метнулся к своей комнате, где были собраны оружие и припасы на случай экстренного бегства, крикнув на ходу дочери:
— Варя! Готовься! Мы должны срочно уехать!
***
Яр лежал и смотрел в потолок. Слабый свет лампочки очерчивал резче рельеф на досках. Годовые линии на дереве, плавно изгибаясь, тянулись вдоль, обводя небольшие круги, оставшиеся от сучков. Вот и люди так же: кто-то сидит на одном месте целую жизнь, а остальные пробегают мимо. То приближаются, то отдаляются, то и вовсе обходят стороной. А если загнивает место, в котором человек прижился, остальным не стоит никакого труда вытолкнуть затворника оттуда. Как Игорь взял и вытащил Яра из Юрьева, словно занозу из гниющей плоти. Может, теперь в городе всё наладится? Может, именно из-за Ярослава там было всё так плохо? Нет… Чушь! Как раз наоборот — это Яру было плохо в городе. Это жители над ним издевались и старались вытолкнуть парня из своего мира, словно Ярос — чуждый организм, а люди внутри — его защитники, лейкоциты, как когда-то объяснял Игорь. И вот теперь в другом месте, в новом городе, люди его снова не принимают, отталкивают, стараются выкинуть. Что бы это могло значить? Только то, что он — чуждый организм не для одного города, а и для остальных. Он — монстр для всех, для целого мира, в общем. Яр — заноза.
Ударом мизинца по жёсткой кровати юноша отсчитывал секунды в ожидании чуда, которое никак не случалось вопреки уверенности Игоря. Спать давно не хотелось, а ходить по камере, в течение двух часов меряя её шагами, как это делал Семён Волков, не было никакого желания. Игорь тоже давно проснулся и сидел на кровати неподвижно, очевидно, размышляя. Напряжение в помещении медленно нарастало, и охранник, приставленный к ним, чувствовал это. Молчание давило, но разговаривать было совершенно не о чем.
Яр от нечего делать попытался понять, что происходит с ним во время приступов болезни. Они повторялись все чаще, но были менее продолжительными. А тело после приступов становилось немного другим. Сильнее, что ли… Не почувствовать было невозможно. Это, как знать, что дышишь, или хочется по нужде, или сильно тянет к девушке.
Ольга… Палец заколотил по кровати чаще, отстукивая внутренний ритм. Яр не заметил, как Игорь еле заметно дёрнул головой, прислушиваясь. Для специалиста изменение внутреннего ритма могло значить многое. Например, что Ярослав нервничает или переживает, или что болезнь перешла предел, когда тело остаётся прежним и начинает изменяться внутреннее строение. И сейчас самое трудное — решить, когда Яр окончательно перейдёт в другое состояние. Но существовала ещё возможность, что Ярос уже генетически другое существо, отличное от человека, как, например, люди с разным цветом глаз, а в его случае этим отличием можно считать роговые наросты. И если вирус предназначен для определённого набора генов, то он может и не оказать на Яра необходимого воздействия. Тут главное — не упустить момент, когда юноша начнёт представлять опасность для окружающих.
Вдруг где-то по ту сторону деревянных коробок-квартир, наставленных друг на друга, словно кроличьи клетки, раздался взрыв, а следом заголосил пулемёт. Строения, связанные воедино, дружно «вздохнули», зашатались, чувствовалось, как вибрация в одном месте заставляет дрожать стены в другом. Охранник в ужасе отшатнулся от поста, где сидел, и неосознанно прислонился к решётке камеры Яра. Игорь удивлённо отметил скорость реакции юноши, который вот только что лежал, и уже стоит у решётки и сжимает горло охранника. Видимо, не рассчитав свою новую силу, Ярослав просто сломал надзирателю шею. Едва слышно захрустело, и помповое ружьё выпало из безвольных рук мужчины. Яр виновато оглянулся на Игоря и разжал хватку.
— Ого! — воскликнул Семён под впечатлением. — Вот это силища! Ключ! Скорее! Он в правом кармане!
Яр достал ключ, открыл двери и тихонько стоял в стороне, пока Игорь обыскивал охранника. Лекарь поднял помповое ружьё, забрал себе патроны и посмотрел на Семена.
— Так! Мне нужен мой мешок и оружие! Где они могут быть?
— В комнате охраны. Здесь, на первом этаже, я знаю, как пройти.
— Отлично! Яр, идёшь вместе с ним, добываешь оружие и мешок мой не забудь! — лекарь с тревогой заглянул в глаза юноши, чего-то ожидая, но никаких иных изменений, кроме страха, не заметил. — Мне кажется, помповик тебе уже не нужен. А я — за женщинами… Встречаемся снаружи. Семён, выход через крышу есть? Ну… лестница там пожарная или ещё что?
— Есть! Там лебёдка на тросе, на которой спускали детали старых литейных станов. Но она не работает! Хотя… если сломать стопор, то она по тросу скатится.
— Отлично! Погнали! — И трое мужчин под аккомпанемент выстрелов, раздававшихся теперь в разных концах литейного цеха, выбежали из кутузки.
Глава 4. Прошлое рядом
То, что случилось после взрыва, устроенного Кондратом, походило на обычную массовую зачистку. Гризли с пулемётом наперевес ворвался через внутреннюю дверь в жилые помещения и принялся палить во всё, что движется. В разные стороны полетели щепки и ржавая пыль, выбиваемые пулями калибра 7,62. За стенами слышались стоны раненых и крики испуганных жителей, но и они смолкали. Сеня же двигался дальше, за ним, из-за спины прикрывая топорами и ножами, — Варвар и Зек. Следом шли Юдины и зачищали другие направления разветвляющихся полутёмных коридоров. Помповые ружья огрызались лишь поначалу, но малая скорострельность и количество патронов сводили обороноспособность на нет. «Печенег» же, пробивая старые доски на раз, резал живую силу врага и за двумя стенами.
Люди, спускавшиеся с лестницы, ничего не понимали, когда им переламывало ноги, и они валились под градом пуль. Дверь из комнатушки отворялась, но тот, кто собирался выйти, выпадал в коридор уже мёртвым, будь то мужчина или женщина. Гризли толкал дверь, перешагивал истекающие кровью тела и шёл дальше. В комнатушку врывались остальные и добивали тех, кого не свалил «Печенег».
Если Жлоб не успевал повернуть в какой-нибудь боковой коридор, а оттуда, из полутьмы, выскакивал местный житель, то он тут же валился на пол с топором в голове или ножами в теле, а потом Варвар с довольной ухмылкой обтирал оружие об одежду и перешагивал через труп.
Жизнь поселения, где тишина узких улочек иногда разбавлялась недовольным матом в адрес женщины или стонами оргазма из той или другой деревянной комнаты, превратилась в ад. Визжали женщины, кричали раненые, трещали расколотые доски, грохотали помповики, короткими очередями огрызались АК-74У и частично заглушал все остальные звуки «Печенег», лишь иногда прерываясь из-за смены цинка с боезапасом. И пока Варвар менял короб и соединял ленту, их прикрывали Юдины и Зек.
Кондрат же сопровождал Грома. Олег, дождавшись, когда группа продвинется, перешагнул через сорванную взрывом железную дверь, подошёл к одному из контуженых бойцов, которые из-за ударной волны отлетели к противоположной стене, наклонился и, нажав на вывороченную осколком плоть, привёл мужчину в чувство. От боли тот вытаращил глаза, заорал и, изогнувшись, попытался сбросить руку Грома. Но тот с лёгкостью продолжил издеваться.
— Где пленники? — он наклонился ближе к раненому.
— Больно! От… от… отпусти!
