Саймон оглядел публику. Все развлекались, общались, угощались. Куча знакомых, а Тиффани с Синди никак не успокоятся.

— Почему ты Вая не попросила Филиппе на ушко пошептать? — предпринял последнюю попытку Саймон, разглядев двоюродного брата в толпе. — Он красивее меня.

— Он хлюпик, в пятак ему прилетит, что я Вилли скажу? А ты лось здоровый, тебя не тронут, не замахнутся даже.

— Ну, ты прям стратег и тактик в одном флаконе, — фыркнул Саймон.

— Я супер мозг, — захохотала Тиффани.

— Она великий альфамозгоклюв, — подхватила Синди.

— Обе вы это слово. Я все Назару расскажу. Пусть он тебе всыплет.

— За что? Я хорошо себя веду. Тусуюсь с братом и подругой.

— А подиум? Кто ходил с голым пузом?

— Назар продвинутый, не то, что некоторые.

— Ага, посмотрел бы я на него, если бы ты его послала на ушко шептать другой девчонке.

— Каждый для своего, Саймон. Назар шептать не умеет, он бы как гаркнул на весь зал, что дырка на чулке, меня Филиппа потом убила бы к чертям.

— И чем это поможет Филиппе? Мои шепотки?

— Когда она смущается, она еще красивее становится, — пояснила Синди. — И кое-кто заревнует.

— Кое-кто это Стивен, что ли? Да вокруг него толпы омег крутятся. Вам подругу не жалко?

— Сай, ты задание понял? Иди выполняй. Нечего тут рассусоливать. И если тебя потом Стивен этот будет про Филиппу спрашивать, а он будет, скажи, что она неприступная. Что гордячка.

— Ох, дождетесь вы у меня со своими омежьими интригами.

— Иди, иди, — Тиффани хохотнула, Синди поощрительно похлопала по плечу и у Саймона не осталось аргументов для отказа.

— Не смейся, все испортишь. Как думаешь, быстро он начнет действовать?

— Быстро. Еще бы кого-то подослать к Филиппе и Стивен при всех на нее кинется. Смотри, как кулаки сжимает.

— А Филиппа-то как психанула, глазки засверкали. Бедный Саймон.

— Ну, утешишь его ночью, — девчонки засмеялись, довольные своей придумкой. Филиппу надо отвлечь от подлости бывшего начальника. И Стивен нормальный вариант.

— О, смотри! Нам везет, — к Филиппе подошел режиссер показа, церемонно жал руку и было очевидно, что распинается в комплиментах.

— Ага, у спортсмена сейчас искры из глаз посыплются.

Филиппа устало уклонялась от приглашений режиссера на новые показы. Она переполнилась эмоциями от событий дня и потихоньку сбежала с вечеринки. Подруги ее поймут. Завтра она подумает обо всем и решит, что делать дальше. Тиффани постоянно ей твердила об артистической карьере, но Филиппа сомневалась. Какая из нее артистка, такой доверчивой как она надо сидеть дома. Разве что Тиффани согласится стать ее агентом.

В скверике возле дома Филиппа села на холодную лавочку, разглядывала звезды и думала о любви. Наверно, она все-таки не любила Макса. Не могла же любовь исчезнуть только потому, что стало известно про отношения Макса с другой. Если бы Филиппа любила всерьез, она бы, наверно, начала бороться за любимого. А бороться совершенно не хотелось. Филиппа радовалась, что не успела наделать глупостей. Она была уверена, что Макс так просто не отстанет, ведь по сути Филиппа была у него на крючке. Придется давать отпор.

Еще Филиппа думала про телефон, покупать новый или отправить подруг за старым. Сама она ни под каким видом в усадьбу больше не поедет. С порученством закончено. Филиппа скривилась, вспоминать было неприятно. Правильно подруги ржали над ней, а Филиппа еще их уверяла, как круто быть порученцем. А на самом деле, обыкновенный рядовой курьер. Влюбленность все украшает, а если она прошла, то наступают серые будни. Чужие теплые пальцы неожиданно ухватили сзади за шею, Филиппа вздрогнула, пальцы сжались и в следующий миг она отключилась.

Очнулась Филиппа от того, что замерз нос. Она растерла его ладошкой, удивляясь странному факту, и постепенно осознала, что лежит в одежде, закутанная в толстое одеяло, на раскладушке. Память вернулась тотчас: сквер, звезды, пальцы на шее. И тьма. Что-то такое Филиппа слышала, что если надавить на особые точки, то можно усыпить. Ее усыпили? Кто? Она опять за конченную лохушку? Этот день рождения она запомнит надолго.

Где она оказалась? Запах дерева, пыли и ощущение знакомого места. Глаза привыкли к темноте и Филиппа подскочила. Раскладушка стояла в том самом сарае, куда Филиппу затолкал коварный старик. А вытащил его внук, больной на всю голову. У которого мозгов не хватило сообразить, что Филиппа не могла сама закрыться в сарае, изнутри не было ни ручки на двери, ни замка. А еще внук серьезно страдал манией величия.

Надо бы кипеть и гневаться, но разозлиться по-настоящему не получалось. Хотелось спать, а не разгадывать ребусы, зачем она опять заперта в сарае. В общем, стало понятно, кто ее сюда определил, а зачем дело десятое. Логику ненормального все равно не постигнуть. Ну, поспит, значит, на свежем воздухе. Если сравнивать с тем, что Филиппа могла бы подвозить Макса в аэропорт с его невестой, вот там была бы настоящая засада.

Старик ее избавил от неловкой, даже позорной, ситуации с Максом, но воткнул в дурацкую ситуацию с собственным внуком. Как все переплетено. Плюс становится минусом, а минус бонусом. Можно было воспользоваться случаем и найти телефон, он где-то тут, за поленницей, но Филиппа мысленно посоветовалась с Тиффани и решила не утруждаться. Даже не стала проверять, заперта ли дверь, не стала звать на помощь и скандалить. За двойное похищение она потребует компенсацию. Хватит на новый телефон.

Развеселившись от этой мысли, Филиппа снова закрутилась в одеяло, предусмотрительно спрятала нос, и крепко уснула. Не увидела, как зажглись фары, стоявшего во дворе автомобиля, не услышала, как открылась дверь, не почувствовала, что в сарае она уже не одна. Филиппе снилось, что она плывет в теплом море, ласковый ветерок играет волосами, а золотые рыбки своими хвостиками щекочут ухо. Рыбки были говорящими, они шептали, какая Филиппа потрясающая, нежная и вкусная, а Филиппа не удивлялась. Во сне всякое бывает.

Рыбки наглели, отрастили себе языки и начали облизывать Филиппе ухо. Это было щекотно и Филиппа захихикала. Целоваться с рыбками Филиппа не собиралась, тем более, во сне, но ее никто не спросил. Самая смелая рыбка провела горячими губами по щеке, добралась до подбородка, мягко покусывая и тут же зализывая. Не может быть у рыбки ласковых горячих губ и языка, и зубов тоже, поняла вдруг Филиппа, и проснулась.

Ее качали на руках как маленькую девочку. Этакую длинную, толстую гусеницу в одеяле. При этом с чувством целовали, легко касаясь щеки, виска и уголка губ. Кто это мог быть? Вариантов немного. Тот самый утренний альфа. Филиппа обалдела. Не то чтобы ей было неприятно, а как-то глупо все выглядело. Запирают, освобождают, опять запирают. Тискают. И все без ее разрешения.

Филиппа придерживалась современных взглядов на отношения, альфа не будет ей командовать. Высмеивала старорежимные правила. Она с Максом еще и потому связалась, что тот много рассуждал о правах омег. Правда, на деле задвинул Филиппу в курьеры. Так, про Макса лучше не вспоминать. У Филиппы есть отличный пример перед глазами. Подруги нашли же себе нормальных парней. Которые уважали их без снисходительных усмешек. Надо сразу себя поставить должным образом.

Осторожно вытянув руку из одеяла, Филиппа резко ударила костяшками в переносицу альфе. Знала, куда бить, фингал на оба глаза обеспечен. Драться их учил Назар. По просьбе Тиффани показал пару приемчиков, а уж у него подготовка, что надо. Нисколько не раскаялась, когда услышала стон. Да, больно, но этот наглец заслужил. Хотя сердце Филиппы дрогнуло. Не хотелось признаваться, что она была рада приключению, рада, что альфа ее украл. Только Филиппа ни за что этого не покажет.

— Филиппа, ты такая… необычная.

— А ну, пусти, извращенец, — Филиппа скатилась на землю, запуталась в одеяле. Барахталась и обзывалась. — Придурок. Кретин. Имбецил. Олигофрен.