– Станция МГ-200 к работе готова. Пеленг на цель шестьдесят градусов. Циркуляция. Пеленг меняется влево, – спокойно доложил Злобин.

Ощущалась незримая нить, связывающая сейчас этих двух разных людей. Они дерутся спина к спине.

– Есть, акустик. В трюме, как ВИПС? – торопил Айдара штурман.

– ВИПС заридиль эм-ге трисять сетыре. Товсь выполнить? – скоро доложил Айдар.

Чудак, хотел уже открыть переднюю крышку миниатюрного торпедного аппарата, а это значит, что прибор может в нём заработать в лодке. Он тут же получил внушение Рублина:

«Больше не делай так! Жди команду!».

– Акустик. Замерить дистанцию до цели, – команда штурмана и посылка полетела с ответом акустика «Есть».

– Дистанция до цели пятьдесят восемь градусов одиннадцать кабельтов, – доложился громко довольный Злобин, сняв гарнитуру. Понятен его восторг – получилось, попал.

– ВИПС товсь!..ВИПС пли! Правый мотор средний вперёд. Ложиться на курс пятьдесят градусов. Перезарядить ВИПС МГ-34! Товарищ командир, прошу разрешения погружаться на сто восемьдесят метров, – уверенно не повышая голоса, скомандовал штурман.

Командир и Рублин взглянули на давление воздуха на колонках продувания и глубиномер.

Прибыл механик и Рублин сорвался с места в трюм на помощь Нурзалиеву, но услышал команду:

«Сначала дождись перезарядки ВИПС» – и вернулся на свою сидушку.

«Бережёного Бог бережет» – подумал Самарин, и с ним мысленно согласились механики.

Андрей явно торопился с выбором помехи, но решил не мешать.

– Есть, понял, товарищ командир, – штурман уставился на датчик лага и репитер гирокомпаса.

Ласточка набирала уверенно ход. Четыре, пять, шесть…узлов.

Цифры шкалы репитера гирокомпаса быстро пробегали через тонкую пластину диаметрали корабля.

– Курс пятьдесят градусов, – доложил Дымов.

Императоров – мнимый «противник», лёг курсом на помеху.

– Есть, – ответил штурман и метнулся к акустику.

– Цель справа два, помеха слева двадцать. Хорошо шумит, – доложил Злобин.

Время 14.06. Изменение курса на циркуляции более тридцати градусов за минуту – для проекта в самый раз.

– Есть, акустик. Держать курс сорок, – штурман шёл на удержание себя между шумами «противника» и МГ-34.

Было ощутимо, что этот бой он представлял виртуально. Многие даже опытные командиры-подводники не могли так же быстро просчитать манёвр без помощи бумажки или докладов боевого расчёта.

– ВИПС перизаридиль эм-ге трисять сетыре! Товсь не делаль! – Айдар прокричал из выгородки.

Все усмехнулись…а чем не анекдот?

– Оставь так. Иди сюда. Встань под лючок, – крикнул Айдару в трюм Рублин с мыслью «от греха подальше».

– Оба мотора полный вперёд. Боцман, погружайся на глубину двести метров. Дифферент два градуса на нос, – скомандовал нетерпеливый штурман.

Капитан с механиком переглянулись, и одно место стало сжиматься без особого восторга – напряжение усилилось. Обычно при уходе на эту глубину, Самарин повышал готовность по тревоге…

– Справа двенадцать сигнал гидролокатора. Частота девять килогерц…Предполагаю «Рубикон». Помеха слева восемьдесят восемь, – дождались доклада гидроакустика, – Сигнал сильный. Цель увеличила обороты.

Игра, действительно, становилась интересной и уже предсказуемой.

Императоров пошёл ва-банк, как в картах – будет использовать всю свою энергетику и доказывать своё «чернодырье». Теперь ему нужно знать не только пеленг на С-37, но и дистанцию. Но медлил с замером дистанции и, по-пацански, нёсся на Ласточку, словно торпеда! Шестой тип гидрологии играл на него, и он сейчас на глубине оси с самой низкой температурой. Именно там, в прохладе собираются все шумы моря. Энергетика, акустика, манёвренность, гидрология – всё для «буки восемьсот семьдесят один».

За С-37 расчёт и решительный манёвр. Штурман упрямо подруливал вправо между шумами на цель и помеху.

Лодка легко погрузилась и заняла назначенную глубину.

Андрей, между докладами акустика, смотрел на часы, ожидая расчётное время расхождения.

Самарин тоже постоянно смотрел на секундную стрелку корабельных часов.

Волнение за своего офицера было сродни с болезнью хоккейного болельщика.

Андрей на чистой странице какого-то бланка дежурно-вахтенной службы наносил обстановку от руки.

Вспомнив о чём-то, быстро заглянул в свою рубку и вернулся обратно.

«Ясно, – подумал командир, – Глянул в таблицу, какой режим для крутой циркуляции выбрать».

Два-три года в офицерской должности, да на лодке с нашей наплаванностью – это хороший срок для приобретения достаточного опыта и уверенности в себе. Хотя, многие и больше служат, но теряются как первогодки. Он упорно шёл под защиту своей помехи.

– Товарищ командир. Извините, но я забыл время работы МГ-34, – спросил штурман, хотя мог бы приказать акустику заглянуть в его справочные данные и доложить.

– Эффективное время десять-пятнадцать минут, а так полчаса, – подсказал Самарин.

– Разойтись с ним в помехе не получится. Он явно несётся полным ходом на помеху, – рассуждал вслух Дмитров, – «ВИПС товсь!».

Заскрипела червячная передача ВИПСа и тут же Айдар доложил:

– «Товсь выпольниль!».

– «Милиметровщик! Ты уже, практически, в помехе… – подумал Самарин о штурмане и невольно улыбнулся Айдару, серьёзно выглядывающему из трюма. Он ответил тем же.

– Вторая посылка по пеленгу пятьдесят градусов. Помеха двести двадцать два. Пеленг на неё меняется на корму, – доложил акустик.

А это означает, что С-37 близко от помехи и вписывается в створ.

Молодец, Андрей, удача с тобой!

Наконец-то, Императоров начал уточнять обстановку, но уже поздно…

Самарин в эффективной зоне шумов и пузырей МГ-34 и «Ласточка» несётся со скоростью почти двенадцать узлов. Через пол-минуты шум винтов «восемьсот семьдесят первой» услышали над собой все отсеки и доложили в Центральный: «Цель над нами!».

Подлодки разошлись на суммарной скорости двадцать два – двадцать четыре узла. Азарт возбуждал так, что адреналин вскипал в крови. В момент расхождения, члены экипажа С-37, подняв глаза вверх, больше шкурой прочувствовали гидроэнергетическое поле «Варшавянки», чем от громкого доклада Злобина.

Глубиномер чуть дрогнул от проседания.

«ВИПС пли!» – скомандовал Андрей и задумался, куда бы отвернуть.

Это, конечно, нужно спросить Императорова, а так в створ своих помех с целью.

Штурман поступил правильно.

В трюме Айдар, с тяжёлым скрипом, крутил маховик червячной передачи на закрытие передней крышки устройства. Чувствовалось, что корпус обжало, и малыш накачивал свои мышцы.

При этом выкрикнул доклад: «Пли выпольниль! Эм-ге вышиль. Замичаний нет».

Императорову необходимо избавиться от воздействия поля помех и, естественно, нужен ход для манёвра, а Самарину нет. Через пару минут, штурман перешёл на минимально малошумный ход и снял всеобщее напряжение. Штурман же сейчас, оторвавшись от точки расхождения в три минуты, застопорил ход и отвернул влево, слушая горизонт. Императоров шёл ещё полным ходом и прослушивался чуть восточнее наших высокочастотных помех и пытался локатором пробиться через наши пузырьковые облака водорода. Судя по изменению пеленгов, он тоже отвернул влево, циркулируя вдогон.

Пеленг на него медленно менялся…Дистанция составляла не менее двенадцати кабельтов.

Перейдя, на один мотор экономхода, Ласточка удалялась, растворившись в плотном сероводородном слое.

Всё получилось, как нельзя лучше! В азарте, командир не заметил, как оторвался от спинки кресла и, покачиваясь вперёд-назад, смотрел на часы и штурмана. Тот зубами закусывая пшеничные усики, изображал резкие мелкие кивки и смотрел на приборы управления.

Стало ясно…игра закончилась. Через несколько минут Андрей посмотрел на Самарина и, скрестив перед собой руки, показал: «Ша-баш!».