– На, иглай. – Он вложил ему в ладонь игрушку, и у Рэндалла защипало в носу.

– Спасибо, сынок, – просипел он и несмело, очень осторожно обнял ребенка, прижавшись губами к макушке. От него пахло молоком и летними ягодами, а волосы были мягкими, шелковистыми, прямо как у Авроры.

Рэндаллу с трудом удавалось сдерживать слезы, собравшиеся в уголках глаз. Райнер что-то неразборчиво лопотал, а он мысленно обещал сыну, что больше никогда не оставит его. Что больше не пропустит ни одного важного события в его жизни и всегда будет рядом. Станет его надежной защитой и опорой. Станет для него тем отцом, о каком мечтал он сам в далеком детстве.

– Я люблю тебя, мой мальчик. Я так по тебе скучал, – шептал он Райнеру, а Аврора гладила его спину, даря молчаливую поддержку.

Они провели в детской больше двух часов.

Райнер пришел в полный восторг, когда Рэндалл усадил его к себе на спину и стал гарцевать по комнате на четвереньках. Вскоре и Рэн перестал робеть и захотел покататься на «лошадке». Аврора усадила их обоих на Рэндалла и заливисто расхохоталась, когда он начал имитировать ржание коня. А когда в комнату вошла няня и пораженно застыла от представшей перед ней картины, засмеялся уже сам Рэндалл.

После ужина они уложили детей спать.

Страхи Рэндалла оказались напрасны. На той кровати было место и для него. Как и в жизни любимых людей. Райнер уснул, сжимая пухлой ручкой его указательный палец, и Рэндалл не мог налюбоваться спящим сыном.

– Как ты, Рэй? – спросила Аврора, когда они покинули детскую, оставив малышей на попечение няни.

– Странно, – честно признался он. – С одной стороны, испытываю вину и грусть оттого, что не застал первые шаги Райнера, не услышал первые слова, не увидел, как он растет. – Он на мгновение замолчал, вспоминая, как баюкал совсем еще крохотного сына в день перед отплытием на Восток. – Но при этом безумно счастлив, что Единый дал мне шанс наверстать упущенное.

– Ты быстро поладил с ним. – Аврора мягко сжала его ладонь, переплетая пальцы. – Даже к Рэну нашел подход, а он очень застенчивый и робкий.

Рэндалл грустно улыбнулся.

– Он как две капли воды похож на Уилла, но я упорно вижу в нем Анну. Она была такой же. Тихой, застенчивой, но стоило только подобрать ключик к ее сердцу, и она становилась для близких сияющим солнцем.

Оставшийся путь они прошли молча. Рэндаллу не требовались слова. Он чувствовал, как ледяные пальцы Авроры теплели в его ладони и утихомиривали прохладой агонию в его груди. Когда они дошли до покоев, Рэндалл оставил нежный поцелуй на ее пальцах, отчего в глазах Авроры появился загадочный блеск, а щеки вмиг заалели. Он моментально вспомнил, что еще вчера осыпал жадными и страстными поцелуями ее обнаженное тело, и осознал, насколько комичной выглядела его мнимая сдержанность. Оглянувшись по сторонам, он склонился к Авроре и сорвал с ее губ короткий, но чувственный поцелуй. Она издала едва слышный стон.

– Спокойной ночи, душа моя. – Он отступил на несколько шагов, а потом развернулся и быстро ушел, понимая, что если задержится еще на мгновение, то не сможет уйти вовсе.

Рэндалл долго не мог уснуть. Огромная кровать казалась безбрежным морем, и он утопал в непривычно мягкой перине, словно в морских пучинах. Он задыхался от тоски и одиночества.

Проворочавшись в постели, казалось бы, целую вечность, Рэндалл не выдержал. Надел рубашку и направился по тускло освещенному коридору к заветной двери.

Аврора не спала. Стоило ему открыть дверь в ее опочивальню, как она тут же встрепенулась и села на кровати.

– Рэндалл? – удивленно, но с толикой надежды в голосе выдохнула она.

Он молча подошел к кровати и снял с себя обувь. Скользнул по Авроре умоляющим взглядом и вдруг заметил, что из-под одеяла, которым она укрылась по грудь, виднелась не сорочка, а его старая рубашка. Сердце взволнованно трепыхнулось. Прошло столько времени, а она осталась прежней. Его Авророй.

– Ты не изменяешь старым привычкам.

Аврора сначала непонимающе нахмурилась, но потом заметила его взгляд на своей груди, которую не скрывала распущенная шнуровка, и робко улыбнулась.

– Да, я все так же сплю в твоей рубашке. Правда, она уже давно не пахнет тобой.

Рэндалл стянул через голову свою рубашку и бросил на кровать. Аврора, ни капли не смутившись, переоделась у него на глазах. Длинные рукава скрыли ее ладони, доходя до кончиков пальцев, а расстегнутый ворот оголял одно плечо. Облаченная в его одежду, Аврора казалась еще более хрупкой и нежной, и Рэндаллу до жгучей боли захотелось обнять ее. Он откинул край одеяла и, забравшись на кровать, лег рядом с ней. Она тут же устроилась в его объятиях. Словно только этого и ждала.

– Я тоже не могла уснуть, зная, что ты здесь, в этом замке, но не рядом со мной.

Рэндалл крепче прижал Аврору к себе, поцеловал в макушку и закрыл глаза. Родной запах зимней хвои развеял все его тревоги и страхи, и он погрузился в крепкий, исцеляющий сон.

В Дальних землях время для Рэндалла длилось бесконечно долго, дни тянулись медленно, словно густой древесный сок, застывающий под лучами палящего солнца. В Аэране же одна неделя пролетела как стрела, выпущенная из туго натянутой тетивы.

Настал день пира, и со всех уголков Ардена и Юга в Вайтхолл начали стекаться гости. За время торжества Рэндалл десятки раз рассказал свою историю, и его уже тошнило от воспоминаний, которые он постоянно воспроизводил в мыслях. Каждый раз, слушая слова сочувствия и радости о его возвращении, Рэндалл чувствовал себя самозванцем. Словно он вовсе не Рэндалл Регулус Вейланд, которого приветствовали и чествовали. Словно он – всего лишь безымянный раб, пытающийся скрыть под богато расшитым камзолом глубокие шрамы на теле и сердце. Словно корона принца, которую венчал лазурный алмаз – символ Ардена, – сумеет спрятать его страхи и сомнения.

Но того Рэндалла, покинувшего Арден почти три года назад, давно не было. На его месте стоял сломленный юноша, который вернулся домой, но оказался не готов к последствиям своего отсутствия.

Вот и сейчас он находился в нервном ожидании самого ответственного разговора с тем человеком, который, как назло, опаздывал на пир.

– Он намеренно задерживается. Чтобы мы поволновались, – с раздражением прошипела Аврора.

– Хочет появиться эффектно, – ответил Рэндалл, оглядывая гостей.

Они сидели во главе длинного стола, ближе всего к трону, который сейчас пустовал. По законам Юга, Хранитель мог восседать на нем, только когда в замке не было короля. Сегодня же это место займет Артур. На спинку трона несколько раз присаживался Хлебушек, которого слуги так и не смогли выгнать из церемониального зала. Потом он взлетел к потолку и на протяжении всего пира сидел на одной из деревянных балок, к которой крепились люстры с сотнями свечей.

На торжестве собрались родственники со сторон арденийцев и Вейландов. Правда, не было отца и королевы Мари. По словам Тристана, они отбыли в Сайлентвуд – самую отдаленную провинцию, где располагалась резиденция Вейландов. Там, по традиции, доживали старость бывшие короли и королевы, чтобы не мешать новым правителям Юга.

Рэндаллу казалось странным, что Алан покинул Фортис до коронации Артура, ведь именно он должен был торжественно передать корону своему преемнику. Неужели отец настолько болен? Что-то напоминающее тревогу за родителя сковало грудь Рэндалла, но он отогнал это ощущение. Алан недостоин его сочувствия.

Накануне пира в Аэран прибыли Арон и Калеб. С Ароном Рэндалл провел весь вечер, и тот выразил искреннюю радость по случаю его возвращения. С Калебом же они обмолвились лишь парой слов на семейном ужине, и на этом общение закончилось.

Тристан, сидевший в дальнем углу зала, за столом напротив, что-то прошептал на ухо миловидной девушке, отчего та застенчиво хихикала. Он почти не пересекался с Рэндаллом на людях, а если это случалось, одаривал привычными колкостями. Играл свою роль.