Упомянутые фреймы – это, выражаясь словами В. Осипова, «эмоциональные якоря», способствующие повышению эффективности мобилизационных технологий. Данные технологии мобилизуют потенциально готовых к социально-политической активности людей, объединяя их вокруг как самой идеи проектирования будущего, так и необычной, новой для них деятельности171. Под «будущим» при этом понимается не только некая отдаленная перспектива, но и само осуществляемое действие, которое предстает в качестве “будущего в настоящем”»172.

Таким образом, в технологиях национальной мобилизации можно выделить идеологические технологии. Концепт «идеологических»173 технологий представлен в современной научной литературе, при этом он не определяется строго и фактически выступает инструментом дискурс-анализа, т.е. разновидностью тех же «лингвистических»174 технологий в широком смысле. Мы же подразумеваем под идеологическими технологиями определенные алгоритмы в производстве собственно самих идей, которые имеют символический смысл, но могут быть рассмотрены абстрактно, без привязки к конкретному тексту. Такой смысл идеологических технологий подразумевал в свое время немецкий философ Эрнст Кассирер, писавший о том, что в великую эпоху технической цивилизации была создана и новая техника мифа как «современного оружия»: политики использют и трансформируют существовавшие прежде архаические мифы, а также конструируют новые175.

Важно вслед за английским политологом Кристофером Фладом отметить, что политический миф представляет собой одну из форм идеологии, «идеологически маркированное повествование»176. Другими словами, миф представляет собой один из примеров (видов) идеологической технологии или технологии символическо-идеологической (с учетом того, что мифы, как указывает немецкий политолог Андреас Дёрнер, можно представить как «расширенные символы», а некоторые политические символы, с другой стороны, можно понимать как «сжатые мифы»177).

Производство политических (национальных) мифов как пример идеологической технологии показывает, что идеи могут кого-то на что-то сподвигнуть (мобилизовать) только при условии, что они получают символический статус (даже если это всего лишь вербальные символы). Поэтому в нашем случае (с учетом упомянутой символической густоты мобилизационного дискурса) мы находим целесообразным говорить о символических технологиях178 национальной мобилизации, в которых идеологические и лингвистические технологии объединяются в пределах различных форм символической политики.

В рамках коммуникативного подхода под символической политикой понимается специфический вид политической коммуникации, которая ориентирована на сознательное «внушение устойчивых смыслов» через использование «эстетически-символических ресурсов власти для ее легитимации и упрочения посредством создания символических “эрзацев” (суррогатов) политических действий и решений»179.

В рамках инструменталистского подхода символическую политику рассматривают как «инструмент политического менеджмента»180, а с точки зрения перфомансного подхода – как часть политического «театра», политическое «самоинсценирование» перед пассивными зрителями181, призванное легитимировать решения элит, эмоционально вовлекая публику182. Кроме того, О.Ю. Малинова отмечает, что символическая политика связана «с производством различных способов интерпретации социальной реальности и борьбой за их доминирование в публичном пространстве», выступая аспектом «реальной» политики183. При этом символическая политика не только использует символы, она превращает сами действия в символы184.

Хотя символическая политика преимущественно понимается как манипуляция со стороны хорошо организованных элит сознанием масс политических «зрителей»185, она может применяться и политическими акторами «снизу», поскольку «оспаривание существующего социального порядка – не менее важная часть символической политики, чем его легитимация»186. И подобно тому, как «история пишется сверху и снизу»187, стратегии (и определяемые ими виды) символической политики могут быть, по словам немецкого политолога Томаса Майера, разделены на символическую политику сверху, символическую политику снизу (например, символические акции протеста – акции гражданского неповиновения) и символическую политику сверху и снизу одновременно (производимые элитами и принимаемые массами мифы, ритуалы и культы)188. Выбор какой-то из этих стратегий задается конкретным отношением между властью и гражданским населением, в целом же между политическими акторами, связанными властным (асимметричным) отношением.

Опыт технологической интерпретации символической политики уже имеется в отечественной науке. В частности, технологии символической политики во взаимодействии власти и населения стали объектом специального анализа в диссертации российского политолога И.С. Башмакова189

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.