– Должный быть где-то тут.

Мужчина ведет их к письменному столу в углу комнаты, справа от которого покоится с десяток ящиков. Калеб опирается о бревенчатую стенку, не без интереса наблюдая за сааллом, спина которого изгибается неправильной дугой. На вид ему не дашь и сорока семи, но густая паутинка морщин возле глаз и рта свидетельствует о куда более преклонном возрасте. Силкэ с самого начала привлек внимание парня. Острый, словно выточенный лезвием нос, массивные руки, поджатый торс, слишком широкий, как для таких худых ног. Он словно сложен по неправильной пропорции начинающим художником, который понятия не имеет, как должно выглядеть человеческое тело. Меховая накидка и такая же пушистая шапка с хвостом какого-то дикого зверька придают его внешности особого колорита, не говоря уже о суконной рубахе с кожаным поясом и высоких замшевых сапогах, явно ручной работы. Такое впечатление, что вся его одежда сшита из шкур животных, причем мехом внутрь. Наверное, чтоб удерживать тепло.

– Фалле диир! – наконец кивает саалл, опуская на столешницу странный предмет, больше напоминающий экспонат исторического музея, чем устройство связи. Сплошная деревянная подставка, занимающая добрую половину стола, многочисленные кнопки, большая катушка, подобно той, которая используется для просмотра старых пленочных фильмов, и рычаг, напоминающий дверную ручку. Чем-бы это ни было, Акли крайне сомневается, что оно способно выполнить хоть какую-то функцию.

– И что это за лабудень?

– Эт типа того… ну это… – щелкает пальцем Элиот, – та фигня, че мутит черно-белые видосы. Как ее там?

– Проектор? – приходит на помощь Аллестер.

– Диаскоп? – выдвигает свою версию Кэт.

– Бесполезная хреновина? – предполагает Ак.

– Это радиотелеграф.

Головы всех поворачиваются в сторону Иви. Девушка редко открывает рот, но когда это делает, из него вырываются диковинные вещи, например, информация об оборудовании для передачи данных, настолько древнем, что о технологии его применения известно разве что Линкольну.

– Такой использовался на кораблях вплоть до конца восьмидесятых. Где вы его отыскали?

– Все это, – местный кивает на гору коробок на полу, – мы находить на горе или на берег.

– Так ты у нас, оказывается, специалист по радиосвязи, – складывает руки домиком Калеб. – Есть еще какие-нибудь утаенные таланты?

В голосе парня нет ни грамма сарказма, но от этого румянец блондинки не уменьшается.

– Ты знаешь, как им пользоваться? – интересуется Кэт.

– Все радиотелеграфы работают по одинаковому принципу. Если второй передатчик до сих пор в рабочем состоянии, мы можем обратиться за помощью. Как давно здесь это устройство? – абориген пожимает плечами. Девушка говорит ему что-то на сааллском, и мужчина смыкает указательные и большие пальцы обеих рук, показывая круг.

– Он не знает, сколько точно, но за это время Луна наливалась кровью несколько сотен раз.

– А поточнее нельзя? Ну, там месяц или век.

– Сааллы не используют традиционные единицы измерения времени, – объясняет Иви. – Для них год – это когда Солнце дважды стоит на месте на минимальной высоте или, когда его трижды пожирает темнота, а Луна…

– …наливается кровью, – заканчивает Калеб, пряча под шапку каштановый локон. – Очень поэтично. А теперь вернемся к делам насущным: что делать с этой грудой не сданного металлолома?

Аллестер, который до этого не подавал признаков жизни, наконец-то решает напомнить о себе.

– Вполне вввероятно, что радиоточка до сих пор исссправна, – закусывает он кончик шарфа, чтоб унять клацающие от волнения зубы. – Как правило, пподобное оборудование используется на ппротяжении достаточно долгого периода вввремени. Стоит попробовать пеее… редать послание.

– Куда? В какой-то музей военно-морской техники, выставивший довоенные рации в качестве экспонатов?

– Лейм полнейший, – кивает Джаззи, поднимая смартфон в поисках сигнала. – Если вы надеетесь, что этот дэмн сработает, то вы точно крейзи.

– Разве у нас есть выбор?

Ответ на этот вопрос известен всей группе, поэтому сейчас все надежды падают на хрупкие плечи Ивейн, чьи пальцы уже тянутся к верхней крышке устройства. Она берется за катушку, отматывает ее назад, подобно карандашу в центре пленочной кассеты, затем оттягивает рычаг-ручку, отбивая ломаный ритм из трех долгих, трех коротких и снова долгих звуков. Минута ожидания тянется вечность, спустя которую не происходит ничего нового. Иви повторяет процедуру, но вместо подтверждения слышит лишь удручающую тишину. Кэт нависает над подругой проливной тучей.

– Получилось?

– Не знаю. Обычно получатель должен отправить кодировку, чтоб дать понять, что сообщение получено, но… никто не отвечает…

– Я же говорила, леймовая идея это.

– Быть может, придумаешь что-то получше? – не выдерживает Калеб.

Рыжеволосая отрывается от экрана и небрежно машет в угол.

– Мэйби, в этом трэше есть че-то, чтоб откопать дверь?

Единственная дельная мысль за последние полчаса. Калеб удивляется, что она слетела с губ того, кого кроме интернета вообще мало что в жизни интересует, но решает не заострять на этом внимание, а то блогерша начнет выдавать другие «гениальные» мысли, от которых его голова точно взорвется.

По велению Калеба Элиот подается к груде картонок, крутя напряженной шеей. Боксер не привык так долго находиться без движения. Даже вылазка в метро казалась ему пыткой, что уже говорить о пятнадцатичасовой поездке на автомобиле и двухдневном круизе по океанским просторам. Не упоминая о перелете, который занял добрую половину дня. Его мышцам необходимо движение так же остро, как легким воздух. Поэтому, когда они, наконец, прибыли на злополучный остров, первым делом парень пошел пройтись по окрестностям, пока остальные нежились возле камина, деля дом с семьей сааллов, любезно пустивших их к себе. На участке земли меж хибарами, который, судя по столбу с высеченными лицами богов, играл роль центральной площади, Эл и повстречал Силкэ, который в последствии стал их гидом в мир высокогорья.

Местная деревушка Рильхе насчитывает не больше ста жителей, численность которых стремительно уменьшается. Само поселение состоит из дюжины лачуг, которые и домами-то назвать язык не поворачивается. Построенные из бревен с декором в виде черепов и щитов, они выглядели, как игрушечные кости, небрежно брошенные у подножия горы рукой пьяницы. И в это богом и дьяволом забытое место друзья Эла приехали на каникулы. Боксер до сих пор не понимает, зачем они притащились в такую даль, ведь горнолыжные курорты по всему миру только и ждут, пока к ним приедут такие заядлые любители фрирайда, как Акли с Калебом. Однако Элиот подозревает, что дело вовсе не в любви к лыжам и даже не в адреналине, который растекается по венам, когда перепрыгиваешь очередной заснеженный выступ, а в банальном желании Ака выделиться.

Пока Эл с Силкэ опускает верхние коробки на пол, остальные изучают их содержимое, но ни в первой, ни второй, ни даже десятой нет того, что могло бы им помочь.

– Твою мать!

Акли со всей дури бьет кулаком по ящику, и тот падает прямиком под ноги Аллестера, заставив отскочить в сторону.

– Здесь один хлам!

– Гля, че я надыбал, – Элиот достает из картонки сверток темно-синей ткани. – Спальные мешки. В натуре, полезная вещь!

– В жопу это все! – бушует Гудмен, пиная все, что только попадается под ногу. – Сколько мы еще будем здесь торчать? Пора действовать! Вынесем эту гребаную дверь вместе со створками. Кто со мной?

Боевой клич Элиота дает понять, что он «за» обеими руками. Если уж где-то требуется применением грубой силы, он первый скачет в ряду. В отличие от Калеба, который предпочитает более деликатные методы решения проблем. Сорвав со стены две кирки, Ак метает одну боксеру и впивается инструментом в отсыревшее дверное полотно. Спустя время Силкэ нехотя присоединяется к ним, не желая оставлять всю тяжелую работу «гостям горы». Кэт бросает вопрошающий взгляд на Калеба, но тот лишь беспомощно вскидывает плечи.