Эл поддерживает товарища насмешливым фырканьем.

– И вы до сих пор ее не нашли? – удивленно вскидывает брови Иви.

– Невозможно найти то, что не должен быть найденный. Поверить мне, Саарге – худший место, где можно затеряться. Нюрах им скиин хёльг.

«Потерянного постигнет смерть» – переводит подруге Ивейн, чьи познания в сааллском с каждым днем становятся все лучше. Хотя он имеет германские корни и много в чем схож с исландским и норвежским, его грамматика проще, а слова короче, чем у своих сородичей. Может, потому, что это язык жителей заброшенной рыбацкой деревушки у черта на куличиках? В конце концов, зачем сельскому народу сложные обороты речи и возвратные глаголы?

– Странно… – потирает кончик покрасневшего носа Кэт. – Чтоб полностью засыпать горную выработку, должна была сойти череда лавин, как минимум средней силы. Не знаю, что могло вызвать подобное.

– Взрыв? – предполагает Калеб.

– Думаешь, кто-то подорвал шахту? Нарочно?

– Это бы объяснило множественные обвалы.

Неожиданное течение разговора заставляет сердце Ивейнджин забиться быстрее.

– Внутри ведь было полно шахтеров! Кто на такое способен?

– Наверное тот, кем движет цель.

Силкэ нехотя соглашается с Калебом.

– Руаны полагать, что это происк Повелитель гора, но если это дело руки человека, у него черный душа.

Аллестер, который, помимо теребления шарфа и нервного покусывания губы, не подавал признаков жизни, решает перевести тему.

– А что касательно горнорабочих?

– К сожалению, никто не выжить, кроме…

– Значит, – резко подается вперед Кэт, – кому-то все же удалось спастись?

Здешний ныряет ногой в сугроб, словно нарочно растягивает время.

– Вёрлааг мее… – неуверенно выговаривает Иви, заставив мужчину улыбнуться.

– Ты говорить, как ребенок. Такой же произношение.

Ивейн заливается краской, но от этих слов ей почему-то становится приятно.

– Однажды утром, – продолжает он, – один из пропавших вернуться. Он быть совершенно не в себя. Говорить невнятно, дрожать и постоянно оборачиваться, словно за ним кто-то гнаться. Говорить о чудовища, обитавший на гора, и о том насколько они ужасный.

– Этот выживший, – уточняет Калеб, неожиданно вернувший интерес к беседе, – он рассказал, что произошло в шахте?

– Да, но звучать это непонятно. Он говорить о тени, кожа, блестящий как поверхность озеро глаза, о голос, взывающий из-ниоткуда и зал изо льда. Повторять, что они выпустить древний зло, а еще о Шульдс и их странный находка.

Косматые брови Элиота сходятся на переносице.

– Че за рыба, этот Шульдс?

– Профессор земельной наука. В те времена он приехать на остров со свой помощники, чтоб изучать его почва. Глава университета послать его для добыча хрусталь и графит на Сапмелас саалла.

«Наука о земле… это же геология!» – тут же оживает Ивейн, улавливая прямую связь с целью ее поисков. Возможно, речь идет о другой экспедиции, а не о последней поездке ее матери на Саарге. Может, Силкэ имеет в виду иную группу исследователей из другого штата, но, черт возьми… Если есть хоть малейший шанс, что это связано с Эвэлэнс… Девушка просто обязана это выяснить.

– А из какого университета приехал этот профессор? – как-бы невзначай интересуется блондинка.

– Не знать, но он часто повторять слово «мэн», который я не понимать.

Услышав название штата, в котором обучалась ее мама, Иви чуть не подпрыгивает от воодушевления, но вовремя себя останавливает. «Спокойно. Держи себя в руках. Стоит разузнать подробнее, перед тем, как строить предположения. Но сделать это нужно крайне аккуратно, иначе привлечешь к себе внимание».

– И где этот геолог сейчас? Почему у него не спросили насчет его необычной находки?

– Потому что он пропасть вместе с двадцать три рабочих, чей тела мы так и не найти. Жестокая-жестокая гора… – качает головой Силкэ, будто пытается избавиться от тревожных мыслей. – Сколько жертв не приносить, ей всегда быть мало. Что-что ужасный таиться в эти скалы. Об этом знать каждый житель Рильхе. Именно поэтому мы стараться с уважением относиться к житель вершин, чтоб не потревожить их покой.

– Херня это все, – фыркает Акли, пиная ногой снег. – Мужик вас разводит, а вы и рады. А ты, раз такой умный, лучше б подумал, где раздобыть че-то пожрать. Я скоро с голоду с ума сойду!

Калеб выпрямляет спину и задумывается. История местного, конечно, звучит как полный бред, особенно в ореоле призрачного вмешательства, но что-то в ней есть. Не зря ведь об этом писали статьи в интернете, вот только обнародованная версия уж больно богата на загадки. Куда подевалась штольня? Почему внезапно и бесследно пропала? Что случилось с рабочими? И что за загадочная находка профессора, о которой упоминал выживший? Больше вопросов, чем ответов, как и полагается в страшилках. Вот только есть ли в ней хоть доля правды? Калебу, как никому другому, известно, что слова – ненадежный источник информации. Рассказать можно все, что угодно, но где подтверждение, доказывающее правдивость изложенного?

– Спасшийся не сказал, где искать выработку? – интересуется Кэт.

– Не успеть. До утра он содрать с себя половина кожи и умереть от кровной потеря.

У Ивейн волосы на затылке становятся дыбом.

– Ильх шваре юстас… – начинает местный, но запинается на полуслове. Это первая часть сааллской пословицы «Земля дает…». Ивейнджин изучила культуру этого народа не так долго и знала лишь некоторые поговорки, но вторая часть этой была ей известна: «Земля дает, лед поглощает». Прямо как с шахтой.

Тишина незримым гостем наведывается в лагерь, приглашая измотанных туристов в мир снов. Унылое завывание ветра перекрикивается с треском огня и неизвестным клекотом, который сложно игнорировать. Но Элиоту это удается, и уже через полчаса к общей какофонии ночного хора прибавляется его храп. Ивейн старается не думать о непонятном шуме, но чем дольше горит костер, тем становится ясней: шорох не угасает. Он снежным вихрем крутится вокруг них, нависает над головой стаей стервятников, ожидая, когда же падет очередная жертва. Иногда блондинке кажется, что сквозь сумбурный набор звуков пробивается чей-то вкрадчивый голос. Словно кто-то зовет ее, будто чьи-то губы шепчут ее имя снова и снова, но девушка старается об этом не думать.

Стоит ей только закрыть глаза, как в голове снежными комьями пролетают обрывки недавнего сна: серебряный олень, резной лук и юноша с белоснежной шевелюрой, в последствии ставший худшим из существ. Был ли в рассказе Силкэ хоть отблеск правды? В понимании сааллов Калиго не просто житель Сапмелас саалла, а покровитель, властитель, оберегатель и каратель в одном лице. Он их все. Конечно, это намеренно или неосознанно преувеличено, но все же что-то в словах аборигена привлекает ее внимание. Девушке становится интересно: каким на самом деле был бы грозный Повелитель холода, будь он человеком из плоти и крови, а не льда и снега? Человеком, прожившим не один век и повидавшим не одну бурю. Человеком с собственной уникальной историей, которую Ивейн так бы желала узнать.

Лезвие меча проносится прямо возле уха Сирилланда, едва не задев мочку. Он отпрыгивает в сторону, но топор из рук не выпускает.

– Это все на что ты способен? Ну же, покажи хоть одну достойную атаку.

Сирилланд заносит оружие над головой и с боевым кличем бросается на соперника. Его острие метается из стороны в сторону, снизу-вверх, но рассекает лишь пустой воздух. Пинок ногой застает парня врасплох, но он чудом удерживает равновесие. Все говорили, что это лишь тренировочный бой для оттачивания навыков, но Сирилланд прекрасно знал: с Асбъёрном нельзя сражаться понарошку. Каждая битва со старшим братом норовит обернуться настоящей войной, которая может понести свои жертвы. Его движения быстрее, а взмахи меча еще мощнее и жестче, чем при настоящем сражении с викингами. Одно неловкое движение – и кончик клинка задевает плечо Сирилланда, оставляя на нем глубокий порез. Юноша делает выпад, но Асбъёрн его успешно блокирует. Он нападает на противника с разворотом, но брат увиливает от броска и одним ловким ударом улаживает того в грязь. Бросок оказывается настолько сильным, что, падая, Сирилланд прикусывает губу. Не успевает он коснуться земли, как блондин нависает над ним скалой.