«На небе ни облачка, воздух прозрачен…» На небе ни облачка, воздух прозрачен, ничто не колеблет поверхность воды. На том берегу, на участке на дачном под божьей опекою зреют плоды. Там муж и жена, наклонившись над грядкой, неторопливый ведут разговор о том, что повсюду одни беспорядки и надо бы новый поставить забор. О, летняя, благословенная скука, вечерние запахи, курьи следы! Коза на приколе всё ходит по кругу и замерло время у самой воды. «Последние тёплые дни…» Последние тёплые дни, как улыбка на грустном лице. Все уехали в город, остались одни старики во господней руце. Время встало на месте одном, на селе после сбора подсолнуха, по утрам, за парным молоком, будут сны толковаться по сонникам. Впрочем, толку-то сны толковать никакого, да всё ж развлечение между тем, как воды натаскать и домашней скотине почтение той, что кормит людей, оказать. «Как сторожа, у самой у веранды…» Как сторожа, у самой у веранды стояли мальвы. На небе ночном мигали звёзд холодные брильянты, мы пили чай пустой, болтая ни о чём. А где-то за прудом раскачивались сосны, трудились муравьи, боровики росли, не дожидаясь дня. Там небольшого роста мохнатый пан играл мелодии свои. Нам не хотелось спать. В чертогах мирозданья творилось нам неведомое, и неоновой луны ленивое блужданье нам не давало в дом из-за стола уйти. «Кончается лето, кончается небо для птиц…» Кончается лето, кончается небо для птиц, сегодня они еще носятся, как на пожаре. Высокий и точный полёт, он для избраннных лиц, для косточки тонкой и не жизнестойкой, пожалуй. Счастливый бы случай хотя бы одну уберёг, летала бы птица, летала бы, не умирала, она для других угольком высоту отмеряла б, да будет к ней милостив, будет к ней милостив Бог. А что до меня, то и весь бы мне век наблюдать, как из помарки пустой образуется туча и растворяется тут же. И что тут гадать, — я для себя не искала бы участи лучшей. «Подсолнухи освещают день…» Подсолнухи освещают день, гром прогремит не завтра ещё, туман пройдёт, как от Бога тень. восстанет дуб, как Его плечо. Сгребут стога всех небес лучи, конь забредёт далеко в луга, всё что звучало, вдруг замолчит, небо раскроется донага. «Звёзды падали в траву…»
Звёзды падали в траву, и с травой соприкасаясь, таяли и превращались в сновиденье наяву. Ночь раскинула крыла над затихшею деревней. Были призрачны деревья, и земля была тепла… «На берегу Днепра две горстки рыбаков…» На берегу Днепра две горстки рыбаков, привязанные прутиками к силе большой воды, до вечера застыли, реки неспешной принимая кровь. Закатный свет прибрежние кусты окрасит охрой, удлинятся тени, хозяин вод в невиданных владеньях заговорит наречьем темноты. И будет ночь огромна над Днепром, и будут небеса над ним бездонны с дрожащей филигранью, с серебром, значками нот упавших с неба долу. «спокойное лето…» спокойное лето холмы ничего не прошу у судьбы по небу плывут времена-времена какое у них исчисленье я не пойму «Падает свет на ладонь подорожника…» Падает свет на ладонь подорожника, солнце всем телом легло на луга, маки горят в ожиданье художника и неподвижны стога. Тёмные ирисы среди равнинного времени, как объясненье в любви. Ветки деревьев, их нервные линии впишутся в строчки мои. «Холодный, дрожащий в тумане, дождь моросит…» Холодный, дрожащий в тумане, дождь моросит, но если тепло одеться и зонт над собою раскрыть, хорошо в эту пору смотреть на тяжёлое тело реки. Неужели где-то воюют сейчас? Идут президентские выборы? Дверь закрывают на ключ?.. «Всё голо. Льют дожди. Классический ноябрь…» Всё голо. Льют дожди. Классический ноябрь. Ничто не нарушает совершенства стволов промокших, веточек продрогших, и точно вычерчена луж густая рябь. Всё, что могло отпеть и отплясать, ушло, как не было. Законы постоянства неведомы природе, и пространство даёт себе свободу замирать на высшей точке грусти и блаженства. «Одна. Болею собой…» Одна. Болею собой. За окнами после дождя тонкие-тонкие, тёмные-тёмные руки пустых тополей. Долгая ляжет зима под шорох троллейбусных шин, скажи-ка мне, время, куда, куда мы с тобою спешим? Книгу раскрыть наугад, в ней будет написано так — «для много страдавшей души не так уж печален закат». |
