Соскучившиеся друг по другу друзья детства весело сбежали по ступеням лестницы. Эйлин сдернула с вешалки поводок и, не пристегивая его к ошейнику, на котором поблескивала латунная бирка в виде собачьей косточки «Если я потерялся, а вы меня нашли – позвоните моей маме. Она в тоске. Тел: ХХХХ», открыла дверь.

Они вышли в лазурное утро середины лета.

Полторы мили вдоль пляжа Чипс бежал впереди хозяйки, весело помахивая хвостом и разгоняя чаек. Птицы, уступая дорогу, лениво взлетали и снова садились на сырой песок позади собаки. Те же полторы мили обратного пути пес проделывал уже с меньшим энтузиазмом. Реже отбегал в сторону, не задерживался на предмет обнюхать то одно, то другое и, вбежав в дом, стремительно направился в кухню к своей миске с водой. Эйлин – за ним следом.

Члены семьи уже собрались за столом, и Дороти с готовностью заботливой хозяйки встала навстречу падчерице.

– Тебе глазунью или болтушку?

– Ой, Дороти, не надо такой суеты. Я за годы студенчества привыкла к простой чашке кофе и тосту.

– Ну, так ты будешь питаться в своем Оксфорде, а пока ты в родном доме – вот тебе полный набор.

Она, придвинув к тарелке Эйлин пачку хлопьев, корзинку с тостами, масленку и банку джема, повернулась спиной к столу, лицом к плите. В ту же минуту заскворчала сковорода и запах жареного бекона напомнил Эйлин, что вообще-то она голодна.

– Как погуляли? – спросил отец и, не дожидаясь ответа, поманил Чипса к себе. Похлопал по холке и незаметно сунул под стол кусочек сыра.

– Генри, прекрати кормить собаку у стола, – не поворачиваясь, одернула его жена.

По всему было видно, что этот ритуал повторяется изо дня в день.

Эйлин улыбнулась и насыпала в плошку хлопьев.

– Как идет расследование? – вступил в разговор Мартин, придвигая к ней кувшин с молоком.

– Да все так же. Пытаюсь собрать информацию. Но больше того, что и так общеизвестно, пока не получается. Ты же знаешь, большинство без вести пропавших находятся в первые три дня, чего ж ожидать от поисков спустя пять лет. Многие из опрашиваемых либо не помнят деталей, либо наглухо закрылись и ворошить прошлое не хотят.

– Знаешь, сегодня к вечеру придет твоя бывшая одноклассница и моя невеста Нэнси Джеймс. Придет, правда, по другому поводу, – он хитро подмигнул, – но ты ее поспрошай.

– Что? Нэнси? Я и не знала, что ты с ней… До меня, конечно же, доходили слухи, но я думала, что вы просто встречаетесь. Не знала, что все так серьезно. Поздравляю! – Эйлин стремительно встала из-за стола и обняла сводного брата.

– Да. Ты уж извини. Мы немного притормозили информацию – хотели сделать тебе сюрприз. Ты ведь будешь подружкой невесты?

– Конечно! Но с одним условием: платье без бретелек я не надену. Они ужасны. В них невозможно двигаться. Весь вечер только и делаешь, что подтягиваешь лиф.

– Нет, – Мартин жестом мольбы поднял вверх руки, – вот про фасоны платьев – это уже без меня. Кстати, – продолжил он, – сегодня придет еще и Джим Хикманн. Он будет моим шафером.

– Вот как? Тот самый, который вел поиски Лиз Барлоу?

– Тот самый. Ты должна его помнить. Он тогда только что Чипса не допросил.

– Дело было без меня. Ты забыл? Я в то лето была в лагере «Юный археолог» и вернулась только в середине сентября. Основные дознания уже прошли. Да и что толку было от меня? Я во время пропажи Лиз делала каталог чьих-то костей в Ланкастере. Кстати, я до сих пор уверена, что мы разбирали захоронение сожженных ведьм. Потом, уже в универе, мне попалась книга про то, что там в тысяча пятьсот восемьдесят девятом году казнили восемь ведьм за то, что они «варили шторм», в котором погиб флагманский корабль короля Джеймса Первого.

– Чего еще ожидать от гомика! – воскликнула Дороти. – Голубизна этого «самого умного дурака во всем королевстве» и тогда не была тайной. Еще никто не ненавидел женщин так, как он, – с профессиональной уверенностью заявила она, выкладывая яичницу на тарелку.

Дело в том, что в молодости Дороти была учительницей истории. В душе она монархистка. Считает монархию лучшей формой государственности и обожает королеву Елизавету II. Короли и королевы Англии – ее конек. Собственно, с ее легкой руки Эйлин и заинтересовалась историей и юриспруденцией. Козни, чинившиеся при дворах британских коронованных особ, не снились самым отпетым современным преступникам.

Дороти была хорошей мачехой, но Эйлин начала это понимать всего лишь несколько лет назад, уехав из дома и возвращаясь на пару недель в каникулы. Да и то не во все. Прошлым летом они с Дэнни отправились в вояж по Америке. «По следам первопроходцев» – так назывался их пробег на двух арендованных мотоциклах из Нью-Йорка до Лос-Анджелеса через всю страну. Было здорово, но с тех пор Эйлин предпочитала либо автомобиль, либо поезд.

– И что? Твой Джим сделал карьеру? Судя по моим записям, тогда он был начинающим следователем, а теперь?

– Теперь он дорос до звания «детектив-инспектор».

– Круто. Особенно в наших краях, где самое тяжкое преступление – это угон чьей-нибудь лодки по пьяни. Так, забавы ради или девочек покатать. – В голосе Эйлин звучали ноты сарказма.

– Не только. Жизнь в прибрежном городе всегда имеет свои подводные течения. Тут тебе и контрабанда, и трафик наркотиков, и чего посерьезнее. – Дороти забрала у Эйлин пустую плошку из-под хлопьев и поставила перед ней тарелку с яичницей. Как в детстве, полоска бекона изображала улыбку, а две кляксы кетчупа – глазки веселой мордочки. – Тут тебе и незаконная миграция, и живой товар, – закончила она.

– Да ну? До сих пор? – удивилась Эйлин.

– Что ты меня спрашиваешь? Спроси Джима – он в центре событий.

– Только имей в виду, – вставил Мартин, – он не любит говорить о работе, а нам и не надо. У нас есть другие темы для разговоров. Правда, пап? Устроим мальчишник в твоей пивоварне?

– Еще чего удумал! Чтобы твои дружки мне ее вконец разгромили?

Эйлин резануло его обращение к Генри «пап». Она всегда называла мачеху по имени, а Мартин, хоть и старше ее на шесть лет, сразу принял отчима и стал называть его отцом. Тем более, что в то время, когда семьи «слились», Мартин уже заканчивал школу. Вместе одной «семьей» они жили всего два года. Сразу после окончания он поступил в военную академию. Даже в Афганистане успел побывать. «Возможно, – говорила себе Эйлин, – он таким образом компенсирует армейские уставные отношения: там „Да, сэр. Есть, сэр“. А здесь по-домашнему: „мамуля“, „пап“, „сеструха“. А впрочем, какая разница? У него вон – без пяти минут своя семья».

– Эйлин, Эйлин, ужин готов, – снизу из гостиной звала Дороти.

Эйлин кинула взгляд на спинку стула, где висело не самое нарядное (у нее в гардеробе и так платьев было – раз-два и обчелся), но все же подобие девичьего наряда. Потом подумала и решила, что гости не такие уж и важные – можно и в джинсах остаться. Убрала платье со стула в шкаф, посмотрелась в зеркало и решила, что строгая белая сорочка лучше подойдет для знакомства без пяти минут адвоката с инспектором-криминалистом.

Как и подозревалось, все уже сидели за столом, и единственный свободный стул оказался по правую руку от Джима. Он вежливо приподнялся, ожидая, когда она сядет. Все эти тонкости этикета растворились в воздушных поцелуях, которые через стол без всяких формальностей и весело улыбаясь, слала старая школьная подружка Нэнси, теперь почти член семьи.

Обычный вечер. Обычный ужин. Конечно же, разговоры о предстоящей свадьбе, о том, что все надеются, что погода не подведет и что викарий, старик Патрик, который знает семью с незапамятных времен, сам проведет церемонию венчания. Он и Эйлин крестил и, несмотря на самоубийство Анны, ее матери, позволил похоронить «грешницу» на церковном кладбище и даже сам лично служил похоронную службу. Кому же как не ему связать союзом Мартина и Нэнси. Конечно, его помощник Рональд неплохой парень, но не то. Не та школа. Читает проповеди, как школьник-отличник – знания есть, а души в его словах нет.