***

Гэривэлл растерял всю свою напускную серьезность, когда на горизонте показался фонтан.

Там нарядные дети обеспеченных горожан завистливо кружили в брызгах звенящей воды. Под неусыпным наблюдением строгих нянек, они не смели и помыслить повторить то, что делали их бедные сверстники – пестро одетая уличная детвора. Закатав и без того куцые штаны и юбчонки, скинув на белый бортик застиранные рубахи неопределенного цвета, те беззаботно резвились в фонтанной чаше. Кричали тот громко, брызгали друг на друга с таким остервенением и ругались так лихо и по-взрослому, что чопорные нянюшки богатых наследников не решались делать им замечания.

Ольга и глазом моргнуть не успела, а Гэривэлл, вмиг растеряв свое мнимое величие, рванул к фонтанной чаше и бодро запрыгнул на ее белый край. Нарядные детишки изумленно выпучили глаза, уличная орава разразилась воплями восторга – в гонца полетели пригоршни воды. Началось новое веселье.

Не выдержав сего безобразия, одна из матрон, громадная женщина в пышных одеждах, вышедших из моды лет сто назад, сделала гонцу грозное замечание, и Гэривэлл – вот странность то! – по-звериному фыркнул и ловко соскочил с бортика в сторону лавочек.

– Простите за беспокойство, дамы! Прекрасного вам дня.

Поведение гонца выглядело очень странным.

Послушаться приказа человека – женщины, гувернантки, – да еще и раскланиваться перед ней? Ни один из известных Ольге оборотней не поступил бы так.

Люди – низшие существа.

Мантидай их обычно не замечали, как не замечают сами люди порхающих над клумбами бабочек и голубей, подбирающих крохи перед входом главной городской пекарни. Волки же относились с презрением, как к добыче. Кстати, охота на людей входила в перечень развлечений волчьей знати, но, во избежание лишних конфликтов, скрывалась и не афишировалась.

Поведение женщин тоже казалось странным. За все время пребывания гонца в доме Мантидай, Ольга ни разу не видела у него защитных амулетов, но заботливые нянюшки в упор не замечали, кто перед ними стоит. Что с ними? Обычно, человечье внутреннее чутье позволяет распознавать оборотней с завидной безошибочностью. Конечно, в большинстве случаев люди не осознают причин неожиданного трепета и желания немедленно подчиниться возникшему перед ними «зверю», а лучше и вообще не связываться…

И тут Ольга вспомнила – мысленно хлопнула себя ладонью по лбу. Ну, конечно! Черные воды Вечной Ночи. Тьма, что прячет истинную суть. Она ведь читала, что, пересекая пролив, каждый оборотень невольно получает маскировку, которая действует до первого превращения в зверя…

Гэривэлл шутливо раскланялся перед недовольными женщинами и, широко улыбаясь, подошел к Ольге.

– Не знала, что ты дамский угодник, – пожурила его девушка.

– Совсем нет, – удивился Гэривэлл. – Просто я гиена, а для каждого гиеньего мужчины женщина – высшее существо и закон в высшей его инстанции.

– Вот как? – Ольга скорчила ехидную физиономию. Сама не могла понять, почему в душе опять пробудись обида и вредность.

– Да. Желание женщины свято.

– Любое желание? Всегда?

– Не всегда. Только для женщин своего вида или из своего ближайшего круга. Это обычная субординация. Либо, как дань почтения…

Ольга запуталась.

– Ясно. Значит, они из твоего ближайшего круга? – Она мотнула головой в сторону фонтана.

– Не из ближайшего. Но это люди. Ты сама видела.

– Вот именно, что ЛЮДИ. Низшие создания. Чем они заслужили такое почтение? – Возглас недоумения вырвался сам собой.

– Я вырос среди людей и уважаю их, – твердо пояснил гонец. – Я удивлен, что оборотни Гандвании столь недальновидно считают человека низшим созданием. Я люблю людей.

Всю дорогу, пока шли по парку, Ольга молчала, пораженная, ошарашенная услышанным. «Я люблю людей», – самая невероятная фраза, которую ей когда-либо доводилось слышать из уст оборотня…

– Я говорил слишком резко? Прости, не хотел, – отвлек от мыслей гонец. – Я не должен был так резко осуждать ваши гандванийские правила.

– Все нормально, – улыбнулась Ольга, радуясь возможности смягчить напряженную ситуацию. – Слушай, а пойдем в синема?

– Пойдем.

Как оказалось, Гэривэлл никогда раньше не бывал в синема.

И хотя это чудо современности уже перебралось через пролив на соседний материк, у гонца до него (по собственным словам) никак не доходили руки.

Фильм был скучноватый, но Гэривэлл смеялся на весь зал, бурно выражая свой восторг. Глядя, как он ухохатывается над глупым садовником, которому мальчишка-шалун незаметно наступил на поливочный шланг, Ольга сама стала тихо пофыркивать в кулак. Вскоре к ним присоединились остальные.

Смех у Гэривэлла оказался специфический. Иногда в нем проскакивали совершенно безумные нотки и неуловимые человеческим ухом звуки, от которых вскидывались и нервничали карликовые собачки, сидящие на коленях модных дам.

Когда Ольга и ее спутник покинули синема, люди долго смотрели им вслед.

– Куда еще сходим? – поинтересовался Гэривэлл.

Ольга огляделась. Зарождающийся вечер окрасил город в аппетитные, сочные цвета.

– Даже не знаю.

Тогда гость взял инициативу в свои «лапы» и предложил прогуляться по зоопарку. Ольга смутилась, когда он пояснил выбор утренним предложением.

– Ты, кажется, сама хотела, помнишь?

– Пойдем, раз так.

Зоопарк находился недалеко от башни Мантидай – пара кварталов пешком. Его территория, заключенная в кольцо городского парка, пряталась за шеренгой стройных вязов. Хлипкий заборчик венчала арка ворот. Под ней сидела скучная билетерша и обмахивалась пачкой нераспроданных билетов.

Сама территория, сравнительно небольшая, распадалась на несколько просторных вольеров, большая часть которых пустовала. Зоопарк был слишком беден, поэтому собственных животных имелось всего четверо: тигр, медведь и пара бонобо. Остальных брали в аренду – привозили только на лето. Это лето выдалось щедрым: привезли жирафов, слонов, гиен, попугаев, дикобразов и сервалов.

У вольера с гиенами толпились люди.

Три зверя бегали вдоль решетки и неразборчиво лопотали, выпрашивая угощение. Когда, заметив служителя с ведром мясной обрези, они прекратили носиться и сели рядком, Ольга смогла их внимательно рассмотреть.

Странные звери, совсем не отталкивающие, как принято считать. На первый взгляд какие-то нескладные, но вполне миловидные: глаза-каштаны, нос-подковка, уши-блюдца. Смешные такие. Интересно, Гэривэлл такой же забавный, когда оборачивается?

В вольер полетела обрезь.

Гиены засуетились, заквохтали. Разъехались до ушей зубастые рты, и мясо моментально исчезло в них. Вот тебе и забавы. Не такие уж и смешные…

– Трюки, уникальные трюки покажет вам наша чудесная Биллина.

– Пойдем, посмотрим, – заинтересовалась Ольга и первая поспешила к окруженной людьми полянке под раскидистым деревом.

Там худенький мальчик-мулат отдавал команды крупной гиене в плетеном наморднике. Та беспрекословно выполняла их: ложилась, садилась, вставала, ложилась снова.

«Видимо, это и есть Биллина», – подумала Ольга и стала с интересом рассматривать животное.

Зверюга была здоровая, рыжая в черный горох. Лохматая грива, густая короткая шерсть, а под ними живая мощь… Грудь у гиены оказалась просто неохватная, как у того самого портового грузчика, которого так любила поминать всуе Маэйра. Передние конечности тоже как у грузчика, длинные, масластые, мускулистые. Тело большое, массивное, будто веса в его объеме сконцентрировано в несколько раз больше, чем положено.

Когда Биллина закончила выполнять свои упражнения, зрители зааплодировали, а Гэривэлл гордо пояснил:

– Гиены прекрасно умеют это делать.

– Что делать? – немного рассеяно переспросила Ольга, увлеченная представлением.

– Выполнять команды, – многозначительно взглянул на спутницу гонец.

– Ты тоже? – Ольга не удержалась, подколола его.

– Кончено. Хочешь, сяду? Только не на землю, а на вон ту скамейку.