Поход к Бэрдипот вывернул наизнанку душу. Но не это главная причина бессонницы. Она мучает меня с первой нашей встречи. Ещё в тот день я пролежал всю ночь, прокручивая её в голове снова, и узнал, что это за чувство такое, о котором не раз слышал: невозможность сомкнуть глаз. Утром пошёл на работу таким разбитым, что Харди весь оставшийся день шутил, что новичок «очень нервно отнёсся к происходящему на улицах».

Ортэм не понравился мне настолько, что привычка курить, которую я с величайшим трудом бросил в колледже, вернулась так быстро, что я и моргнуть не успел, как стоял на углу дома с дымящейся сигаретой и выслушивал от Харди жалобы на то, что мы должны работать в официальный выходной. Труп маленькой девочки, из-за которого нас вызвали вне графика, лежащий на асфальте, он напрочь при этом игнорировал.

Я хотел восстановить справедливость и порядок. Но даже не смог подняться выше Ортэма. Пятый, всего несколько лет назад добившийся полной сепарации от остальных уровней Вавилона. Семь лет я провёл в Неваде, потому что мой отец желал, чтобы я рос и учился как можно дальше от родного города. По его словам, Ортэм – не самое лучшее место. Отец уговаривал не возвращаться, но, когда понял, что мне тяжело вдали от дома, сдался. Настаивал на том только, чтобы не жить в Ортэме. А хотя бы в Китрихе. Третий уровень самый нейтральный, хоть процент преступности там не ниже. Только вернуться я всё равно не успел… За три дня до выпускных экзаменов мне сообщили, что отец трагически погиб в автокатастрофе. А вернуться в родной дом предстояло всего через неделю. Поэтому… я решил, что останусь в Ортэме. Месте, где он проработал больше двадцати лет, пытаясь, будучи прокурором, контролировать порядок. Но я не ожидал, вернувшись, что место, которое я успел позабыть, будучи ребёнком, окажется такой помойкой. Что в участке не найдётся ни одного порядочного копа. Все продажные, лживые, лицемерные. И совершенно этого не скрывающие. Дьяволы в форме полицейских. Три месяца работы в VCPD, и я успел разочароваться в жизни.

Каждый день приходилось терпеть саркастичные пошлости от Харди Томпсона. Самого гадкого во всём участке. И по нелепой случайности напарника. Я пытался отдать работе всего себя. Не желал впитывать грязь, уподобляться остальным доблестным представителям закона. Может… будь у меня девушка, которая поддерживала, когда я возвращался домой в желании утопиться в виски, стало бы легче. Но Джейнис бросила меня в колледже, и после неё я разочаровался в отношениях. Всё делал не так: не уделял внимания, а если и уделял, то неправильно, не понимал её и прочие непонятные женские предъявы.

В первые дни работы мне ослепительно улыбнулись несколько девушек. Сразу вспомнилась вся гадость, что творилась в отношениях с Джейнис, и я решил, что нахрен оно мне снова не надо. Проще быть женатым на работе. Хотя и эта оказалась той ещё стервой с прибабахом. С Харди в придачу.

В подобном состоянии я находился около трёх месяцев своей новой работы в VCPD ровно до того дня, как впервые встретил Бэрдипот.

Это было расследование по делу убийства Палмеров, и Харди предложил мне пойти к «его старой подруге». Владелице одного из клубов для «элитного» общества. Информацию по делу полиция не смогла найти честным образом, поэтому Харди решил обратиться к мафии. На моё замечание, что не может коп водить дружбу с представителем криминала, Харди рассмеялся и сказал: «а как ты ещё собрался выжить здесь, новичок?»

Не жить. Выживать. Вот, что приходилось делать в этом Богом забытом месте. Выживать, в надежде встретить следующий рассвет. Чего ещё желать, разве это не предел мечтаний?

Разговор Харди и Бэверли Кин – очаровательной внешне и саркастичной на словах – состоял из сплошного флирта и перебросов колкостями. В один момент, после очередной натянутой улыбки Бэверли, у меня мелькнула мысль, что и я могу превратиться в подобного – копа без принципов. Нежно улыбающегося преступнику, лишь бы получить клочок информации, которую не добыть правильным путём. Поэтому решил выбраться на воздух и покурить.

Нужно было выйти из клуба, через тот же парадный вход. Но нет, Дьявол дёрнул пойти через заднюю дверь, ведущую в переулок.

Там я её и встретил.

До сих пор с того мига не могу спать ночами и прокручиваю в голове эту встречу, как и всё последующие. На улице шёл сильный дождь, который не прекращался на протяжении четырёх дней, в переулке пахло мокрым асфальтом и горьким сигаретным дымом. Не моим. Покурить мне так и не удалось.

У стены стояло два амбала, один из которых подмигнул мне, как только заметил. Рядом с ними на коленях ползал какой-то бедолага. Бэрдипот возвышалась над ним с большим чёрным зонтом в одной руке и бейсбольной битой в другой, методично избивая с радостной, почти безумной улыбкой.

Я застыл с незажжённой сигаретой во рту, на секунду забыв, что коп.

– Вы арестованы за групповое избиение! – воскликнул я, вытащив оружие. Мой голос не дрогнул. Меня распирала ярость. Среди белого дня происходило подобное. Я обязан помешать. Плевать, что мафия. Перед законом равны все.

– Оу, – с ироничной усмешкой сказал тот самый амбал, что подмигнул мне. В последствии я узнал, что это – главный приближённый Бэверли Кин, Рэнди Донован. Список его преступлений не особо длинный, но о его преданности ходили устрашающие легенды. По слухам, он мог сделать что угодно, если его об этом попросит именно Бэверли. – Разве здесь кто-то кого-то избивает? Мы ведь просто беседуем, да, Бэрдипот?

– В са-амом деле. – Бэрдипот небрежно бросила биту на землю, развернулась ко мне и смахнула с лица мокрую от дождя чёлку.

Её улыбка до сих пор всплывает перед взором, стоит вспомнить тот день. Смущённая и неловкая, будто Бэрдипот подросток, и мать поймала её за просмотром фильма для взрослых. Будто не избивала кого-то жестоким образом, а залипала в компьютер. Стыд не за то, чем занималась, а исключительно, что застукали.

– Ничего не происходит, детекти-ив. – Она мерзко растянула моё звание, пожав плечами. – Вы, видимо, недавно в Ортэме.

Она выглядела слишком маленькой и несуразной на фоне двух амбалов. С большим зонтом, по которому громко стучали капли дождя, хоть она и держала его так, что сама стала целиком мокрой.

Выкинуть её слова из головы не вышло. Попадание в самое сердце – я не знаком с местными порядками. Задела самое сокровенное, что терзало меня. Укорила, что я не привык к подобной неправильной норме. Не получилось смириться.

Захотелось в этот же миг доказать обратное, но Харди, внезапно появившийся за спиной, поспешно увёл меня, и единственное, что осталось – сочувствующий и одновременно с этим безумный взгляд.

«Ты тоже сломаешься», словно говорили её серые и блёклые глаза.

Вязкое осуждение моей истинной сущности, неспособность прогнуться под нормы и устои, веру в справедливость с тех пор преследовало каждую ночь. С тех пор я не мог уснуть, вспоминая маленький чёрный силуэт, держащий зонт под дождём.

3

Непонятно, как этот маленький, столь незначительный элемент смог так сильно повлиять на меня. Возможно, так сильно я отчаялся в безумной атмосфере, что один лишь взгляд зацепил истёртые беззаконием струны души. Я помнил, что Рэнди Донован обратился к ней, но, как ни силился, не мог вспомнить, как именно. Поэтому Бэрдипот на тот момент оставалась для меня кем-то безымянным.

Продолжал работать как проклятый, днём истощаясь либо за столом в душном участке, либо бродя по грязным и захламлёнными людьми улицам. А по ночам не мог сомкнуть глаз. Через какое-то время всё же удалось перестать думать о ней. Образ начал затираться в мыслях, детали перестали всплывать. Все, кроме серых глаз. Но только я стал думать, что образ лишь привиделся мне, произошёл ещё один случай.

Как от сына покойного прокурора от меня многого ждали. Сравнивали с отцом при каждом удобном случае. Не случилось ни одного столкновения в участке, когда мне бы ни напомнили о его заслугах и полном отсутствии моих. Зря. И без воспоминаний об отце, которые я старался задвинуть как можно дальше, мне было важно то, чем я занимаюсь. Если я хотел быть детективом, сажать преступников, то должен делать это идеально. Об убийстве Палмеров быстро забыли. Так и не нашли улик, и дело стало понемногу растворяться в рутине обыденных преступлений. Меня же это не устраивало. Я вёл собственное расследование. Из-за ряда ошибок оно завело меня в самое логово Леона Сиано – мафиозного отца, который контролировал всю южную часть Ортэма.