Профессор взял дольку с разрезанного цитруса и положил себе в рот, выждав паузу для раздумий. Уж за что он любил неприкрытый подхалимаж Яблокова, так за то, что в конечном итоге этот гигант научной мысли оказывался прав в решении большинства вопросов их долгого сотрудничества. Самому взрастить внутри помещений кафедры такого цепкого профессионала дано не каждому, аж гордость берёт.

— Вы бы, товарищ кандидат, подготовили бы все материалы для научной статьи по главным двум операциям. — профессор Кранов даже в слегка щекотливой ситуации пользовался правилами неформальной обстановки и умел держать субординацию. — Считайте, что это ещё одна защита научно-квалификационной работы. У наших оппонентов могут быть придирки, а нам с вами надо всё преподнести научному сообществу медиков так, чтобы комар носу не подточил.

Николай Алексеевич понимающе кивнул, осушив стакан коньяка до дна и смачно откусив кусок от шоколадной плитки.

В его родном научно-лечебном центре высоких технологий уже стоял ранний вечер, сквозь открытое окно с металлической решёткой доносились трели птиц. В их с профессором ситуации выходил пан или пропал: или их экспериментальное исследование обернётся грандиозным успехом в медицинских кругах, или же проект государственной важности с казённым бюджетом отправят на доработку. Впрочем, он и Кранов уже не первый год совместно изучали психофизиологию, нейрохирургию и патопсихологию, чтобы так легко отступить. Яблоков со школьной скамьи хорошо учился, а значит самое время собрать данные с тех респондентов, которые ещё не засветились на основных этапах.

Ближе ко второму месяцу исследования важно раскрутить идею о полной безопасности мозговых имплантов, даже благотворном их влиянии на психику подопечных.

ПОСЛЕДСТВИЯ

Вероятно, на территории лесопарка не оказалось наказания мучительнее бессонницы. Слесарь предпринимал попытку за попыткой расслабить усталое тело и отвлечься, но болезненные ощущения в области затылка мешали ему собраться с мыслями. Чип живым непокорным жуком вызывал беспокойный зуд где-то под кожным покровом, а потому Степан Петрович мог перебирать способы заснуть с одинаковой вероятностью неудачи.

А ведь жизнь до госпитализации была относительно хороша… Сейчас он мог бы сходить на рыбалку, раскапывая в чернозёме логово дождевых червей. Есть кильку и тушёнку из консервов по старой армейской привычке. Пытаться тренировать слабеющий ум, разгадывая ребусы и кроссворды.

За прожитых полвека с небольшим, слесарь мог вспомнить всех своих любимых женщин, загибая пальцы шершавой руки. Да и друзей ему за это время не довелось нажить так, чтобы очень много. Львиная доля тех, с кем Степан Петрович успел пообщаться либо пропали, прожигая молодость, либо навсегда исчезли за бугром в поисках лучшей жизни. Не то, что он. Будучи подопечным научно-лечебного центра высоких технологий, слесарь хотя бы на излёте активной жизни был готов принести пользу своей стране. Жаль, вот только зуд этот странный никак не проходит. Ну ничего, сейчас только тихий час объявили. Скоро можно будет сходить, посмотреть в сопровождении персонала научно-популярный фильм.

На прошлой неделе подопечным центра показывали кино про боевого коня Идальго, мерной поступью скачущего по каньонам и пустошам. Большинству населяющих НЛЦВТ подопытных не требовалась сильная мозговая активность, и поэтому им в сопровождении медицинского персонала демонстрировались фильмы и телепередачи с простыми сюжетами. Часть досмотревших кинофильмы по кабельному телевидению одолевала сонливость, поскольку каждому медбрату на территории лесопарка была известна закономерность функционирования оперированного мозга. Неслучайно, что в центр приглашали интернов и ординаторов московского медицинского университета имени Сеченова, чьи выпускники работали здесь до сих пор.

В целом Степану Петровичу до недавнего времени здесь нравилось находиться, в особенности прогуливаться по территории природного заповедника, оборудованного оградой из электропроводной проволоки во избежание побега кого-либо из подопечных. Он мог часами любоваться на чудом сохранившиеся редкие виды деревьев и растений, покуда располагал свободным временем для прогулки. Редкого подопечного не одолевала сонливость, в особенности надышавшись кислородом и потратив достаточно килокалорий после завтрака. Кроме того, каждый находящийся на попечении медицинского персонала имел ежедневное право на связь с большой землёй по внутренней телефонной сети. Степану Петровичу было к большому сожалению некому звонить, потому его жизнь всецело оказалась подчинена локальному распорядку дня научно-лечебного центра.

Также у всякого подопечного изымались разного рода электронные устройства, создающие помехи его нормальной жизнедеятельности под присмотром сотрудников центра. Слесарю было прекрасно известно, что юнец Евгений мог соединить два электронных прибора в одно синхронное магнитное облако и тем самым организовать передачу данных между ними.

Впрочем, каким бы хитрым не был бы подопечный, известный всем профессор Кранов грозился приставить конвой санитаров к тем несогласным, готовым организовать одиночный бунт на территории медицинского учреждения. Степану Петровичу данный ультиматум был знаком без слов: пока кормят, ешь, пока поят — пей.

Пока болезненные ощущения внутри головы понемногу отступили слесарю в своей комнате удалось слегка вздремнуть. Ему снились пустые стеклянные бутылки из-под горькой ядрёной жидкости, алкоголя и самогона. Ведь кто ещё, как не он оказывался под действием обильных возлияний каждый вечер после рабочей смены. Оказывался, будучи настолько пьяным, что степень эта совершенно не учитывалась в компании плохо терпящих его общества женщин.

Его пропитанный портвейном мозг, казалось терял былую хватку и неумолимо приближал симптомы белой горячки. Одного жалования с завода не хватало на жизнь, и поэтому слесарь всегда имел при себе план «Б». Набрав в авоську как можно больше стеклянной тары и будучи хмурым после весёлой попойки, Степан Петрович начинал свой путь к пункту приёма стекла. Ему нравилась сама технология обмена по бартеру ненужной стеклянной формы на звонкую монету. Были среди его бутылок и те, что не отправлялись в утиль, а оставались в домашней коллекции редких видов пустых алкогольных бутылок.

Сдав порядочное количество стеклотары, слесарь обычно покупал коробок спичек и букет полевых цветов. Поспешив к неизменно курящей суровые папиросы даме, он был готов помириться и извиниться за своё скотское поведение, если таковое имело место быть.

Пожив с разными дамами за свою бурную зрелость, Степан Петрович совершенно не следил за развитием научно-технического прогресса. Вероятно, основной причиной его моральных принципов была узость кругозора, а мог быть вполне осознанный выбор. Находясь внутри двора из рабочих окраин, откуда родом могли быть лишь бывшие пролетарии, слесарю совершенно неоткуда было черпать знания о внешнем мире. Впрочем, кое-какая информация о текущем моменте черпалась им из мятых газет из-под семечек подсолнуха и сушёной воблы. Помимо всего прочего, со временем у него появился партнёр по совместной выпивке, на случай запертой двери у любой из его знойных дам. Они могли спокойно сидеть на одной жерди подобно тропическим попугаям, стукаясь костяшками домино, и осушая до дна пивные бутылки. Степана Петровича вполне устраивала такая жизнь, и он до крайнего момента не хотел ничего менять. Посмотрев на его бурный образ жизни, плохо граничащий с сохранением здоровья, никто так и не смог предупредить слесаря о возможных последствиях.

Однажды они с собутыльником повздорили из-за рекламы здорового образа жизни, который тот видел по экрану телевидения.

— Не зли меня, Михалыч: кто не курит и не пьёт, тот — здоровеньким помрёт… — смачно выплёвывая слова, процедил Степан Петрович. — Книгу бы какую прочитал бы, чем в этот ящик зомбячиться.