В глазах рафинированной интеллигенции старорежимной закваски, которой в те годы ещё много оставалось среди советской "социальной прослойки", подобное изложение трагической судьбы человека могло восприниматься только как издевательский моветон.

Однако замполит Шугаев не был не то что интеллигентом, а даже просто культурно образованным человеком, впитавшим азы городского этикета, поэтому и излагал свои чувства и мысли с кондовой народной простотой и искренностью. (Думаю, и Мария Григорьевна, мать Николая и моя бабка, женщина от природы весьма умная, но тоже закончившая своё деревенское образование за "две зимы", не оскорбилась честным словом о трагической гибели сына, посланным ей по сути деревенским мужиком, военным временем определённым в политруки-замполиты.)

Давайте и мы, отрешась от городского снобизма, попытаемся «расшифровать» невнятные письмена деревенщины-замполита и выудить смысл того, что хотели донести старшие товарищи Шугаев А.П. и Драчёв А.С., замполит и командир роты, в которой служил Николая, до его убитых горем родных?

Что значит — он мог "обойтится чтобы…"? — А то и значит, что командиры сапёрных взводов — кем и состоял во 2-й роте сапёрного батальона лейтенант Митерёв — не должны были как рядовые сапёры непосредственно искать и обезвреживать мины. Их основная уставная обязанность — обучать этому делу своих подчинённых. И, конечно, организовывать выполнение поставленных им задач. Да, в осаждённом Сталинграде всё было по другому — не по параграфу устава, а по долгу "защитников Волжской твердыни", как писали тогда в газетах — там все были равны перед военной судьбой, перед жизнью и смертью. Там не только «взводные-расходные», но и «батяни-комбаты» ходили в атаку в единой цепи; там и штаб самого командарма Чуйкова находился всего в сотнях метров от передовой… Но уже на Дону в Воронежской области, куда была выведена 13-я гвардейская дивизия после Сталинградской победы для пополнения личным составом и ВВТ, в глубоком тылу фронтового резерва всё снова ровнялось по уставной линейке, делалось по плану боевой, специальной и политической (конечно же!) подготовки. Главной задачей всего командного состава было обучить и подготовить новое пополнение, которое в частях дивизии составляло более двух третей численности, к недальним уже будущим боям. (К слову, успешное выполнение этой задачи было отмечено даже в наградном представлении замполита Шугаева: "Проделал большую работу по практическому обучению…". Ну, а то, что вписали и "лично участвовал в разведке…", так это для проформы — «штабные» требовали "попадания в строку" статута награды.)

Так почему же командир взвода лейтенант Митерёв лично пошёл на разминирование? Предполагаю, мотивов такого его решения было несколько. И одним из основных, если не важнейшим, было то, что Николай всеми силами стремился, как выражались тогда, "смыть пятно", оставленное на его боевой биографии пребыванием в плену. Да, он прошёл "чистилище НКВД", был восстановлен в воинском звании, направлен для дальнейшего прохождения службы в гвардейскую часть, но всё-таки… всё-таки "печать греха" в личном деле осталась, поэтому-то и в комсомоле его не восстановили: так и остался он в графе о партийности безликим "б/п", хотя посмертно и назван был старшими товарищами-командирами "преданным родине большевиком". Задерживали ему и присвоение очередного воинского звания. Дело в том, что срок службы в действующей армии обычно исчисляется как "день за три", т. е., проще говоря, необходимая для различных видов служебного учёта календарная выслуга лет сокращается в три раза. К тому же в ноябре 41-го года Государственный Комитет Обороны установил ещё более сокращённые сроки выслуги для получения очередных знаний начальствующим составом действующей армии. Приведу здесь это постановление в части нас интересующей.

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ

ПОСТАНОВЛЕНИЕ № ГКО-929

от 20 ноября 1941 г. Москва, Кремль

В целях создания для лиц начальствующего состава действующих армий преимущества в присвоении очередных воинских званий, Государственный Комитет Обороны постановляет:

1. Установить для командного и политического состава строевых частей и соединений (до корпуса включительно), действующих на фронте, следующие сокращенные сроки выслуги в воинских званиях с переходом на очередное высшее звание: младший лейтенант, лейтенант и младший политрук — 2 мес., старший лейтенант и политрук — 3 мес., капитан и старший политрук — 3 мес., майор и батальонный комиссар — 4 мес., подполковник и старший батальонный комиссар — 5 мес.

…

5. Лицам начальствующего состава всех категорий, раненым в бою или награжденным орденами за отличие в борьбе с немецкими захватчиками, срок выслуги очередного воинского звания сокращается на половину в сравнении со сроком, установленным в первой статье настоящего постановления.

6. Установленный настоящим постановлением порядок присвоения очередных воинских званий начсоставу действующих армий ввести со дня начала войны.

Председатель Государственного Комитета Обороны

И.СТАЛИН.

(Опубликовано в газете «Сталинский сокол», № 32, от 21 ноября 1941 года)

Поясню для неслуживших и несведущих о чём в этом постановлении речь. В армии каждой должности соответствует определённое воинское звание, например: должности командира взвода звание старшего лейтенанта; должности командира роты звание капитана и т. д… Присвоение очередного воинского звания, т. е. следующего за тем, которое имеет военнослужащий, до предельного для данной должности, производится после выслуги им определённого срока. В мирное время эти сроки равняются нескольким годам так, например: лейтенантом надо прослужить 2–3 года, чтобы получить очередное звание старшего лейтенанта. В суровое время наших поражений и потерь сроки выслуги в воинских званиях были существенно (до нескольких месяцев!) сокращены.

Теперь, если говорить конкретно о Николае, то звание старшего лейтенанта ему, командиру сапёрного взвода, должны были присвоить уже через два месяца его пребывания на фронте. Даже, если не засчитывать в срок пребывания в действующей армии время нахождения его в плену, проверочном лагере и запасном полку, то за четыре месяца непрерывных боёв в Сталинграде лейтенанту Митерёву, по долгу и по совести, могли бы дважды присвоить «старлея». Конечно, если бы он представлялся к очередному званию командованием батальона. Но такое представление было сделано (написано и подписано) только в апреле 43-го года, т. е. через полтора года его боевой службы, фронтовой жизни и трагической судьбы. Знал ли Николай, отправляясь на опасное задание, что на него уже послано представление к очередному званию? Разумеется, знал — такое не делается в тайне, а наоборот сообщается командованием «имениннику», как своеобразное поощрение. Однако обмыть «звёздочку» с боевыми товарищами он так и не успел! Приказ по 66-й армии № 0147/п о присвоении лейтенанту Митерёву Н.Г. очередного воинского звания "старший лейтенант" был подписан 30-го апреля, т. е. через день после его гибели. (Список безвозвратных потерь среднего начсостава 8 гв. осапб, состоявший всего из одной строки, был отправлен «наверх» как и положено 29-го апреля, поэтому дойти до соответствующих инстанций ко времени физически не мог.) Так и получилось, что долгожданное звание старшего лейтенанта Николаю присвоили посмертно!

Не довелось лейтенанту Митерёву получить и медаль "За оборону Сталинграда", которая была учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР 22 декабря 1942 года. (Полный текст указа см.: Приложение 7.) Хотя в Указе и недвусмысленно говорилось: "Наградить медалями всех участников героической обороны Сталинграда". И для исполнения этого было наштамповано 700 тысяч медалей, которые по Указу вручались от имени Президиума участникам обороны командирами войсковых частей (все отдельные батальоны относились к данной категории армейской организации, в т. ч. и 8-й гв. осапб), т. е. отцы-командиры, не отправляя «наверх» наградных представлений, фактически самолично определяли заслуживающих этой награды из числа своего личного состава.