И тут произошло невероятное, но вполне очевидное. Артефакт взорвался, выпустив мощную волну магической энергии. В который раз я убедился в том, что в моменты смертельной опасности время и впрямь способно замедлять свою скорость. ДраКоша, видимо, пытаясь уберечь своего непутевого хозяина, в полете начал трансформироваться. Его тело стало увеличиваться в размерах, а его очаровательные, крохотные крылышки выросли раз этак в сто, не меньше, и словно два перепончатых паруса распахнулись передо мной. Было видно, как вся черная поверхность его тела начала впитывать избыток магии от разрастающегося взрыва. И только в этот момент я ощутил нестерпимую боль и грохот в ушах. Пространство вокруг начало темнеть, и я почувствовал, как теряю сознание. Последнее, что я видел — это как ДраКоша, светясь ярко-золотым светом, поглощает все больше и больше магической энергии, пытаясь спасти меня.

***

— Лёнька! Лёнька, вставай!

Знакомый голос звал меня из темноты безсознания, но стремиться ему навстречу совершенно не хотелось. В удивительно уютном, абсолютно-черном нигде, где плавало мое сознание в данный момент, было тепло и комфортно. Из этого состояния совершенно не хотелось никуда перемещаться. Но к назойливому лингвистическому требованию добавилось физиологическое воздействие. Меня упорно принялись трясти за плечо, добиваясь желаемого.

— Нашу мать, Лёнька! Ты на учебу опаздываешь! Я сейчас бабушку позову!

— Какая же ты все-таки вредина, Майя! А еще пчелка! — с неохотой поворачивая голову в сторону звука, пробурчал я, открывая глаза. Перед затуманенным ото сна взором маячил силуэт. — А звать бабушку Риту бесполезно! Она меня любит и не даст в обиду воинственным оркшам.

— Какую еще бабушку Риту? И кто тут из нас еще орк?! Лёнька, ты что, с похмела? Отрывай свой зад от кровати и быстро завтракать! Яичница давно остыла.

Зрение соизволило наконец-то настроить свою резкость, и сердце, от увиденного, тут же решило сделать крохотулечный перерыв в своей ритмичной работе. Возле моей кровати, в моей старой комнате на Земле, подперев кулаками свои стройные бока, стояла моя родная сестра и хмуро смотрела в мою сторону. Я резко вскочил, абсолютно не понимая, что происходит, и в изумлении уставился на Лизку, одетую в ее любимую, потрепанную от бесчисленных стирок, фланелевую пижаму сиреневого оттенка. Передо мной действительно, во плоти, стояла Елизавета Павловна Быстрая, а подо мной жалобно скрипела пружинами моя старенькая кровать. Убедившись, что ее непутевый брат соизволил проснуться, Лизка развернулась и, бурча под нос что-то нелицеприятное в мой адрес, вышла из комнаты. Я же, все еще не осознав тот факт, что действительно нахожусь в своей комнате, повернул голову и наткнулся на старый плакат Сандры, что скрывал трещину на стене в изголовье кровати. Почему-то, именно облик немецкой поп-дивы окончательно доказал мне тот факт, что я вернулся обратно на Землю. Или я вовсе никуда и не перемещался, а МежМирье мне только приснилось? В комнате эхом прокатилось единственный, но полностью описывающий мое состояние, вопрос:

— КАКОГО ХЕРА ТУТ ПРОИСХОДИТ?!

Глава 18. Как сделать так, чтобы проснуться, если ты не спишь?!

Рассвет, оставив позади ночной кошмар,

Сплетенный страхами Морфея ворожбы,

Ты с благом в сердце встреть рассвета дар,

«Жизнь хороша!» — вот кредо переменчивой судьбы.

Я и не предполагал, что всего за неделю смогу так кардинально отвыкнуть от собственной комнаты и разглядывал знакомую с рождения обстановку как в первый раз. В голове две реальности отчаянно сражались за право оказаться той единственной, которая имела право на существование. И, пока что, интерьер в нашей хрущевке однозначно проигрывал комнате в общежитии. Даже несмотря на то, что я уже пять минут щипал себя за разные места, в детской наивности считая, что мне это поможет. Увы. Это ни капельки не помогало. Эта комната никуда не исчезала, а другая не проявлялась. «ДраКоша?!» — испуганной молнией пронеслась мысль в голове.

— ДраКоша?! ДраКоша?! Где ты? Появись, малыш! Пожалуйста! — я звал фамильяра, вращая головой в отчаянной надежде, что мой чернокожий котоящер объявится и внесет крупицу стабильности в тот хаос, что царил в голове.

— Да уж! Душераздирающее зрелище! — вновь раздался от двери голос сестры и я, вздрогнув, повернулся в сторону звука, в полной мере оценивая ее циничный взгляд. — На тебя что, на последнем вызове книжный шкаф с фэнтези на голову свалился? Какая еще дракоша? Что ты несешь, Лёня?

Я ничего на это Лизке не ответил, ибо с трудом сдерживал обиду от приходящего осознания того, что МежМирье и все что со мной там случилось, было… СНОМ?! Казалось, я должен быть счастлив, проснувшись в родном мире, но мне отчего-то хотелось лишь выражаться на зависть сапожникам.

— В общем так, Леголас стриженный, некогда мне с тобой лясы точить, я на работу опаздываю. Бабушка с утра в собес почапала, завтрак на столе. Посуду помой! Я исчезла! Решишь дома остаться и прогулять занятия — мне пофиг. Сам будешь с бабулей потом разбираться!

Звук захлопнувшейся двери говорил о том, что я остался в квартире один. Пришлось медленно встать, придерживаясь рукой за металлическую спинку кровати и попытаться обуздать собственную вестибулярку. Постоянная двойственность восприятия сбивала с толку. Я одновременно ощущал себя здесь, и там одновременно. Моя комната казалась чужой, хотя каждый предмет в ней был знаком с самого детства. Рабочий стол, слегка обшарпанные стены, даже лакированный шкаф с моей личной коллекцией книг — всё это вдруг стало частью другой реальности. Меня мучили мысли, перетекающие в бесконечные вопросы: было ли МежМирье реальностью? Все мои воспоминания, приключения, даже ДраКоша — неужели они лишь плод подозрительно долгого сна?

Погруженный в раздумья я добрался до кухни и даже не заметил, как слопал яичницу и подсохший бутерброд с колбасой, запив все остывшим чаем. Накинув на себя ветровку с вешалки у входа, я запер дверь ключами, что обнаружились в кармане, и на автомате двинул на учебу. Свежий, прохладный воздух улицы никак не способствовал прояснению той мути, что заволокла разум. Путь в ВУЗ казался бесконечным. Городок, который я знал, как свои пять пальцев, вдруг превратился в лабиринт сюрреалистических картин, где каждый поворот улицы вызывал дежавю. Люди вокруг меня говорили, смеялись, спорили, но их слова казались чужими и далекими. Я шел по университетским коридорам, как призрак, пытаясь понять, где реальность, а где сны.

На лекциях я просидел, словно в тумане. Профессора говорили о знакомых вещах, но каждое их слово звучало в моих ушах как отголосок другого мира. В голове продолжали возникать образы из МежМирья. Лекции, магия, друзья, которых я потерял навсегда, несмотря на то, что, по-видимому, это была всего лишь дружба, порожденная сном. Занятия пронеслись как будто в ускоренной перемотке. Причем, выходя из стен института, я не мог вспомнить название ни одного из пяти предметов, на лекциях которых я только что как бы присутствовал.

Возвращаясь домой, я ощущал все более нарастающее беспокойство. Всё вокруг казалось мне ненастоящим, словно я оказался в паутине какой-то сложной иллюзии. На каждом шагу преследовали воспоминания о МежМирье, которые становились всё ярче и реальнее с каждым мгновением. Мне казалось, что если я протяну руку, то смогу коснуться того мира. Но вместо этого, я оставался здесь, в своей прежней жизни, которая внезапно показалась мне такой чуждой и неполноценной. Я ведь должен был радоваться тому, что мне все приснилось? Так почему я готов зарыдать прямо у собственного подъезда, знакомого мне до малейшего ржавого пятнышка на входной металлической двери?