— Готов? — спросил Гримхалк, поглядывая на приготовление ученика. Тот кивнул в знак согласия, и мгновение спустя уже впечатался всем своим телом в энергостену, изумленно глядя на орка, что стоял на том самом месте, где только что был сам Сева. Лия даже не заметила момент нападения куратора на ее друга и с беспокойством оглядывала целостность его шкурки. Удивляло то, что ни капельки магии в атакующих действиях орка девушка не ощутила.

— Тоже мне! — хмыкнул Гримхалк, — А говорил, что готов! Повторим? Теперь ты атакуешь!

Вспышка ярости в глазах друга свидетельствовали о том, что он начинает терять контроль над собственным телом. Раздавшиеся вширь плечи, удлинившиеся конечности и обратившиеся в волчьи уши демонстрировали, что парень практически готов перевоплотиться в полноценного ликана. Лия на физическом уровне ощущала присутствие истинного зверя Северина и лишь надеялась, что парень не сорвется в животную ярость, а куратор четко осознает, с кем именно имеет дело на светящейся арене. Однако, судя по довольному лицу орка, он как будто ждал подобного эффекта от своей молниеносной атаки.

— Ты воин по воле, но зверь по крови. Покажи мне, что зверь не может сдержать воина, — прорычал Гримхалк, готовясь к новому натиску.

С подобающей грацией ликана, Северин приготовился к атаке. Он так быстро бросился на Гримхалка, что сосредоточенный орк на миг отступил, уважительно кивая, осознавая раскрывающийся перед ним потенциал. Северин вновь метнулся к нему, как молния, соединяя в броске силу человеческого духа и инстинкт истинного зверя. Однако, опытный орк вовремя уклонился, и Северин снова проверил стену магической энергии на прочность собственным телом. Неожиданно, Гримхалк произнес заклинание. Он хоть и был воином, но и магией крови определенно владел. Его глубокий голос наполнил арену и нити энергии потекли от него, как волна, навстречу Северину. Ощущая приближение магии, Северин рыкнул и попытался полноценно обернуться, однако почувствовал, как магия Гримхалка, застревая в его ауре, принудительно возвращает тело в человеческую форму. С таким приемом он еще ни разу не сталкивался и уважительно посмотрел на учителя, склонившись перед ним в полупоклоне. Лия, наблюдая всё это со стороны, поняла, что куратор действительно обладает необыкновенной силой.

— Потенциал у тебя неплохой! — удовлетворенно сказал Гримхалк, спрыгивая с помоста. Арена тут же погасла, а магические стены вспыхнули, осыпаясь на пол тускнеющими искорками. — А вот нервы и выдержка, молодой человек, у тебя ни к черту! Но, по себе знаю, с молодостью это пройдет. Если, конечно, твой гонор не погубит раньше времени весь потенциал боевого мага. Теперь посмотрим, на что способна твоя сестра.

— Простите, лэр! — сказал окончательно вернувшийся в человеческий облик Северин. — Уровень владения магией у Лии невысок, и я не хотел бы, чтобы она пострадала во время ее демонстрации.

— А кто сказал, что я буду сражаться с девушкой? — удивленно ответил куратор! — Я помню, что ее уровень около тридцати единиц, но ведь этого вполне хватит, чтобы залечить твою рану на спине.

— Рану? — испуганно воскликнула Лия и, мгновенно подскочив к другу повернула его спиной к себе. Под правой лопаткой Севы растекался приличный кровоподтек, видимо, полученный при ударе об энергостену арены.

— Твоего уровня владением магии крови как раз хватит, дабы применить на брате Кровавое Восстановление.

Складки беспокойства на лбу Лии разгладились, когда она глубоко вздохнула и прикрыла ладонью синеющий участок кожи на спине Севы. Непривычное тепло его крови под кожей заставляло ее вздрагивать, но шепот магического заклинания тихо успокаивал ее взвинченные нервы. Сосредоточившись, она ощутила, как поток, щекочущий ладонь энергии, влился в спину пострадавшего и тут же, как будто мгновенно охладившись, вновь растекся по ее руке, вынуждая охнуть от полученного контраста ощущений. Убрав ладонь, девушка удовлетворенно отметила, что от синяка не осталось ни тени воспоминания. Северин пошевелил плечами, отмечая прилив чужих сил, и, обернувшись, благодарно чмокнул Лии ту самую ладонь, что избавила его от травмы.

— Какие нежности меж родственниками! — ехидно произнесла Майя. — А ты, Сева, крут! Я бы не хотела оказаться на месте куратора в том круге!

— Вы оба произвели на меня приятное впечатление! — произнес довольный преподаватель. — Жаль, что Лии не достался тот же уровень в магии, что и у брата, но подобной скорости в Кровавом Восстановлении я так же до сих пор не встречал.

Шум падения привлек внимание стоящих возле арены и, обернувшись к полосе препятствий, все увидели, как бессознательное тело Лёни, мешком сваливается с последней вертикальной стены возле финиша оставаясь лежать неподвижно в образующейся луже, что стекала с его насквозь промокшей одежды. К неподвижному телу подошел змеелюд и, прощупав пульс на шее парня, показал остальным большой палец. Видимо, Марк таким образом говорил, что с соседом все хорошо, несмотря на то, что в данный момент ничего хорошего в его состоянии никому не привиделось.

— А я говорила, что у этого парня нет чувства самосохранения! — повторила вслух свои слова Лия.

— Ну и что! — бодро ответила Майя и, с легкостью подняв бессознательное тело, перекинула его через плечо. — Отоспится, отъестся и будет вновь как огурчик! Мы можем идти, лэр?

— Свободны! — ответил Гримхалк и взглядом проводил до выхода пятерку своих студентов, смутно предчувствуя, что этот набор этого года еще не раз испытает его нервы на прочность. Впрочем, весь жизненный опыт орка говорил о том, что препятствия, попадающие ему на пути, лишь закаляют характер.

— Шикарная попка! — послышался голос пришедшего на мгновение в сознание человека, лицо которого качалось возле пятой точки оркши и, под взрыв смеха пятерки однокурсников, он вновь провалился в состояние бесчувственной ноши.

Глава 6. Хорошо задуманное зачастую плохо удается.

Все говорят, чем меньше будешь знать,

Тем проще будет жить на свете белом,

Но знать — совсем не значит понимать,

А пониманье служит знаниям заделом.

Скрип сухой, чуть подмороженной травы под белоснежными лапами и чувство невероятной свободы, подстегиваемое свежим ветром с несметным количеством разнообразных запахов. В азарте погони я практически лечу, едва касаясь подушечам лап промерзшей земли, следуя по четким следам удирающего зайца. Каждой клеточкой своего тела я слышу нотки его страха, и эта чудесная музыка подгоняет меня все сильнее вперед. Мне не надо ни о чем думать, размышлять или волноваться. Эта погоня — подобно произведению искусства, безобразно красивому в своей первозданности. Звериная сторона меня уязвима, но в то же время сила этого облика, которую я только начинаю осознавать, будоражит сознание, оставляя далеко позади все тревоги о собственной безопасности. Я точно знаю, что мне ничего не угрожает. Эта родственная уверенность в шкуре серого цвета, бежит параллельно, чуть позади, внимательно контролируя все этапы моей первой охоты.

Заяц внезапно делает резкое движение, но мои ловкие лапы повторяют интервальные повороты добычи без малейших усилий. Он ничего не может сделать, чтобы избавиться от погони. С каждым новым маневром, я все ближе и ближе. Наконец, моя лапа переплетается с пушистой ступней, и вот, сжав челюсти вокруг хрупкой шеи, я смакую ужас жертвы перед своим последним вдохом. Ночь наступает как большой, темный покров, устилающий все своим мягким одеянием. Снег легко осыпается, создавая ультрамариновый ореол вокруг Селентоса. Я смотрю вниз, на искореженное тело зайца, но чувствую только безумное наслаждение. Это искусство выживания, не более. В собственной благодарности к этой зимней ночи, я поднимаю голову к небу и начинаю петь. Этот вой — песня зверя, празднующего свою первую добычу. В лунном свете моя окровавленная пасть кажется еще более яркой, а глаза светятся от темноты. Вой отца, горделиво посматривающего на меня своими мудрыми, янтарными глазами, добавляет свой градус в эйфорию победы, и я… просыпаюсь.