– Ну, что?! Разворачиваться?! – вдруг встревает в наш разговор дяденька-таксист.

– Да, шеф! Вези обратно на Доватора, 6 – отрезает Дар на это.

Глядя в разные стороны, максимально отодвинувшись друг от друга и молча, мы едем до самого пункта назначения.

Весь день напролёт моя голова практически полностью была занята работой. Когда Эльза Альбертовна говорила, что мне придётся начинать свою деятельность почти с нуля, она ни капельки не преувеличивала. Задачи передо мной поставили разноплановые, пришлось собирать информацию сразу по нескольким отделениям, очень во многое вникать в кратчайший срок, но я видела в этом лишь плюсы.

Во-первых, сразу познакомилась с большим количеством коллег. Во‑вторых, приходя на работу, я успевала думать только о ней. Это было сродни волшебству. Стоило приложить свой магнитный пропуск к турникету, и все мои личные проблемы как будто испарялись, уступая место деятельной, активной Лиле, какой я себе очень нравилась. Конечно, мне жутко не хватало опыта. Особенно, в медицине и современных технологиях розничных продаж медицинских услуг.

Но и эта проблема оказалась решаема. Моя клиника ведь и занималась предварительными, периодическими и профилактическими медицинскими осмотрами частных пациентов и диспансеризацией сотрудников организаций, от низшего звена до топ-менеджеров. И Эльза Альбертовна предложила мне пройти ряд обследований, которые я собиралась рекламировать, самой. Для работников компании лечение в собственной клинике было бесплатным.

Конечно, я ухватилась за эту возможность, преследуя цель не только узнать что‑то новое о состоянии своего здоровья, но и забить под завязку свободные вечера. Потому что, стоило мне переступить порог своей евродвушки, как чёрная тоска моментально наваливалась снова, словно, на меня падал потолок. Я не знала, как с этим бороться. Как муха, каждый вечер влипающая в отравленный мёд, поэтому идти домой мне не хотелось.

Сегодняшний вечер с Даром был приятным исключением, но я всё испортила своими нелепыми страхами и заунывными загонами по бывшему.

По приходу домой долго не могу успокоиться, принимаю тёплую расслабляющую ванну и, переодевшись, отправляюсь спать, несмотря на то, что часы показывают лишь начало одиннадцатого, но спасительный сон ко мне всё не идёт. Мысли, что сейчас делает Салман, слишком навязчивы. Они крутятся в голове с бешеной скоростью, обгоняя белку в колесе.

Неужели он… с Алсу? Ну, а что ему может помешать? Я ведь сама его бросила… Сама! Сказала, что не верю в «любовь на расстоянии», и он свободен… А‑а‑а! Это так больно. Нестерпимо, жгуче больно. Дыхание перехватывает, жжётся. Это кончится когда‑нибудь?!

Так устала от этих мыслей. Устала страдать. Днём потихоньку научилась избегать их, душить, но ночами пока ничего не помогает. Забираюсь в свою постель, накрываюсь одеялом с головой. Бесполезно. Сердце всё так же тяжело и часто бьётся, разнося тянущую боль по венам. Мне вдруг становится на всё плевать, лишь бы узнать, как он там. Хоть что‑то узнать…

Подкатывает такая слабость, лежу, раскинувшись, на кровати, а мир вокруг словно катится в пропасть. Там сейчас тоже уже почти ночь… Она у него?!

Тянусь к телефону на тумбочке. Желание позвонить и выяснить становится невыносимым, но я не могу! Я ведь сама его везде заблокировала и закинула в чёрный список! Это уже не моё дело. Не моё!

Он может делать, что хочет. Трахать, кого хочет. Он больше не мой!

Мне плевать. Мне должно быть плевать!

Вскакиваю с кровати и мечусь по спальне загнанным зверем, внутренняя лихорадка всё нарастает.

Это так глупо! О, я понимаю! Но разве можно это остановить?!

И я, всё‑таки, не выдерживаю. Останавливаюсь у окна и дрожащими пальцами строчу Салману сообщение. Просто, хочу узнать, сразу ответит или нет.

Лиля: Зачем моим родителям звонил?

Нажимаю отправить. Сердце реально останавливается, пока, не мигая, пялюсь на появившиеся галочки, которые практически сразу зеленеют. Пишет…

Салман: Соскучился… Прилетаю на эти выходные в Москву! Увидимся?

Часто моргаю, потому что у меня внезапно повисли слезинки на ресницах. Из груди вырывается нервный смешок, затапливает каким‑то идиотским облегчением.

Сразу ответил. Он мне сразу ответил.

Это, конечно, ничего не значит, но…

Если бы Салман сейчас елозил на Алсу, вряд ли бы он одной рукой набирал мне это сообщение. Настолько сильно зависаю в ярких картинках, подсунутых воображением, что ему приходится напомнить о себе.

Салман: Лиль???

Краснею, лихорадочно думаю, что писать. Спросить один он сейчас или нет, всё равно, не смогу, хотя именно этого мне жутко хочется. Так что…

Лиля: Зачем?! Мы расстались…

Салман: Просто, поговорим… Боишься, что не устоишь?

Читаю и буквально слышу, как меняется на агрессивный его тон. Задело.

Лиля: Мы уже обо всём поговорили!

Салман: Лиль, давай, я позвоню? Если ты настроена поругаться, я хочу, хотя бы, слышать твоей голос…

Читаю это, и тело омывает обжигающей волной. Щёки горят. Мой голос… Беда в том, что, если я услышу его – рискую разреветься прямо в трубку.

Лиля: Я, всего лишь, хочу поскорее тебя забыть! Не лезь ко мне!

Пауза. Долго не пишет. Так долго, что, кажется, разозлился совсем и решил прекратить этот дурацкий обмен укусами. Я уж было откладываю телефон, тяжело выдыхая, как ответ, всё‑таки, приходит.

Салман: Ок

Смотрю на экран, пока он не гаснет и не блокируется. Сердце колотится. В голове шевелятся чёрные мысли. Почему последнее сообщение он отправил с такой задержкой, и такое короткое. Взбесился или… Его кто‑то отвлёк?!

Голова раскалывается до ломоты во всём теле. Мне нельзя об этом думать, нельзя. Какая жестокая ирония – раньше я по‑настоящему не знала, что такое ревность. Зато захлёбываюсь ею сейчас. Я так безудержно ревную, что готова пойти, кажется, на всё, лишь бы усмирить это чувство.

Почему‑то вспоминаю, что Салман, наоборот, всегда ревновал меня. А я ещё подшучивала над ним. Иногда даже дразнила. Специально. Мне нравилось, как дико горели в ответ его глаза. И я совсем не задумывалась о том, что вижу лишь отголоски полыхающего пожара у него внутри. Я ведь его не ощущала. Мне было неприятно и только, если он улыбался другим женщинам, дотрагивался до них.

Я была такой ду-у-урой!

И наше первое общение после его отъезда в ОАЭ я спровоцировала сама…

Прикусив кулак, рассеянно смотрю на ночное небо за окном. В Москве оно никогда не бывает чёрным, светится разноцветным неоном, отражая миллионы электрических огней, и звёзд почти не видно, словно, пожалели отсыпать. Грешный город не заслужил.

Кажется, почти засыпаю, когда раздаётся телефонный звонок. Хмурясь, подношу светящийся экран к лицу. И замираю. На нём высвечивается «Мой». Всё‑таки, набрал меня, хоть, я и отказалась говорить. Кусаю губы, раздираемая миллиардом противоречий. Смартфон настойчиво вибрирует в руке. Сбрасываю вызов. Набираю сообщение.

Лиля: Я не буду брать! Доброй ночи!

Салман: Спокойной ночи! Очень люблю тебя!

Четверг проходит в обычных заботах. За утренним кофе узнаю от Марины, что Даниил Аронович уехал в командировку вместе с Эльзой Альбертовной, и на работе их не будет до понедельника. В отсутствие начальства в нашем офисе тут же устанавливается неуловимо расслабленная атмосфера. На рабочую почту отвечают медленней, смех слышится чаще и громче, и предложения «пойти попить чай» звучат каждый час.

После обеда, устав изучать статистику за последний год, начинаю присматриваться к медицинским осмотрам «Check-Up», которые организует наша клиника. Созваниваюсь с начмедом и договариваюсь, что приду к ним на разведку в понедельник. Дальше занимаюсь какой‑то ерундой. Сосредоточиться сложно. В голове так и крутится вчерашний вечер: от свидания с Даниилом до переписки с женихом… Бывшим женихом. Мысленно всё время забываю, как правильно он теперь называется.