Под ногами – паутина трещин асфальта. Впереди – проспект Кутузовский. Широкая улица и мелкий дождик. Сейчас почти шесть утра. Москва начинала оживать полноценно. Мне встречались разного возраста люди, по-разному разодетые и с уникальной внешностью. Только не был никто рад моему лицу. Никто из них не был рад в принципе. Я, кстати, тоже. Под ногами утрамбовывался асфальт моим сорок первым размером ноги. Трещины впитывали влагу небес. Уже можно было услышать сигнальные гудки автомобилей. Теперь окончательно человек как существо утвердился главой этого города. По крайней мере до наступления абсолютной ночной темноты.

Что-то будоражило меня, пока я прогуливался по Кутузовскому. Не могу точно сказать ничего. Внутри всё ворочалось и будто бы потихоньку закипало. Тревога необоснованная ничем врывалась в ритм моего сердцебиения, и сознание раскалывалось с каждым ударом. Кругом смешивались все краски. Больше не было ничего… только паника стала спутником моим. Я как будто хочу зареветь, с криками, соплями и сорванным голосом. Но не могу почему-то. «Домой! Срочно домой!» – красными буквами заполняло воображение. Ускоряю свой шаг. Не смотрю на людей. В памяти проносятся образы прошлых дней: проспект, тихая радость, безобразное веселье, тоскливое бессилие и грусть. Одни воспоминания сменяли другие и заново. Накатывает всё сильнее, пока не добирается до пика. Я не могу ничего вспомнить, но всё сразу давит своим весом, всё: воспоминания, окружающие предметы, люди, даже воздух был пропитан титаном, чисто для веса.

Дома я долго смотрел на трещину во всю длину зеркала и щупал глазами грани разбитых осколков.

В квартиру сквозь плохо зашторенные окна капал кровью закат. Кухня теперь похожа на комнату с электрическим стулом, до волнительного маленькую комнату с явным, выделявшимся и огромным электрическим стулом. А на том стуле находилась моя жопа, которую я, почему-то, уже не чувствовал. «Как я вообще смог уснуть на стуле-то?» – плавно будто бы пропел голос в моей голове. Иногда я хочу спросить у этого голоса что-то такое, чтобы ответ меня выел и вымыл, наизнанку вывернул и проехался маленьким горячим утюжком.

– Скажи, в чем счастье? – задаю я свой главный вопрос таинственному неизвестно-родному голосу.

– В том, чтобы кофе утром попить и вдруг, как будто бы не заметив сначала, прищуриться и улыбнуться от бьющего в твое лицо солнечного лучика… – так начал он свой спич про утреннюю «типа мозговую зарядку», но кончить я ему не дал.

– Скройся, бестолочь… единственный раз серьезный вопрос задаю, и то ведешь себя как конченый. Спасибо большое, мразь.

– Обращайся, буду рад помочь еще! – Как будто что-то подмигнуло мне, после этих слов.

– Боже… – только одно это слово увенчает конец этого энергичного разговора с не пойми кем. Единственное слово громовым эхом режет внутреннее мое ухо.

Теплый желтый свет ненавязчиво кружится в кухне, пока я ставлю на огонь свой старенький чайник. Почему-то не хочется мне сегодня ни вина, ни пива, ни крепкого. Само по себе это странно. Я, вообще-то, почти хронический алкоголик, но иногда и самые незыблемые и неподвижные моральные установки дают сбой. Конфорка накаляется синим пламенем. Я снова гляжу на огонь, пытаясь различить тот раскаленный красный цвет железа, который таким сочным мне рисовала фантазия и фильмы с подкорки. Во дворе слышатся крики матерей, зовущих детей обратно домой. Так кончался мир власти детской фантазии: солдаты, моряки, малолетние матери с пластиковыми детьми, футболисты и бунтовщики шагали нехотя по своим домам. Проявляется в памяти моё детство: круговая карусель была окружена песком и турниками, чуть дальше было футбольное поле, которое, по нашей местной легенде, «построил» кто-то из жильцов нашего девятиэтажного монолита. Кружились бабочки в вечере теплого лета, яркие детские голоса – писклявые и безобразные – мирно сосуществовали с зеленью нескольких тополей и бабочками. Я сижу, выставив перед собой свои детские ноги и громлю солдатиков одного за другим. Не знаю почему, но я всегда представлял себя антагонистом. Я был вселенского масштаба злом: морское чудовище типа «Левиафан», диктатор-тиран, последний солдат побеждённой армии, до последнего патрона противостоящий праведной победе здравого смысла и человечности. Может мне было жаль тех, кто обречён проиграть? Не знаю. Помню еще, что со мной мало кто хотел играть из-за моих странных предпочтений. Все играли в футбол или «дочки-матери», догонялки или прятки. Я же любил появляться неожиданно, дабы весь мир сплотился в борьбе с невиданным монстром.

Муравьиный рой в моей голове умирал за работой. Что-то с подкорки вынырнуло, булькнуло, и снова унеслось в глубину океанских расщелин. Но мне не суждено закончить образ прошлого – в замочной скважине слышалось железное бормотание. «Опять…» – глухим уставшим шепотом скользит в мыслях. Странно всё это… как может из ребёнка, настоящего ребёнка, вырасти нечто на меня похожее? Как все взрослые вообще ими стали? Но! что ещё сильнее беспокоит: каким образом жизнь извернулась, что из милой девочки, старательно заполняющей свой дневник первоклассницы, боявшейся испачкаться пока она ест – выросло это существо? Она стояла передо мной в своих привычных простеньких кедах, широких джинсах и аккуратно разорванной маечке ближе к правой груди. Прямые длинные волосы и аккуратный нос, маленькие, почти восточные глазки и уверенный, но тихий голос. Она смотрела на меня с явным нежеланием говорить и объяснять что-то. Хотя, она всегда так смотрит, как минимум последние два года. Снимаю свистящий чайник с плиты и говорю ей:

– Надолго в этот раз? – Пока я говорил, она успела подкатить ко лбу свои маленькие рыжие глазки.

– То есть так? Ни тебе «привет», ни еще чего? – тихо и заебано она ответила.

– Тебя не было семнадцать дней… Я волновался вообще-то. – вливаю кипяток в кружку к растворимому кофе.

– Оно и видно… Не спрашивай ничего, ладно? Я правда сильно устала. – она опускается на стул, упирается локтями в стол и кладёт свою маленькую головку себе на ладони.

– Где ты была? – сажусь на стул и оказываюсь напротив. Почти севшее за горизонт солнце напрямую светит в её лицо.

– Да ты, блять, издеваешься…

– Тебя не было семнадцать дней, а ты предлагаешь мне ничего не спрашивать? Не забыла, что мы женаты с тобой? – отхлебываю немного кофе и обжигаю себе язык.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.