В последнее время отец не на шутку активизировался в этом направлении. Последний раз он так за меня брался года три назад, с Сашкой. Тогда я не сопротивлялся и, выбери тогда Сашка меня – женился бы без раздумий. Сейчас же его план обречен на провал, ибо Саша замужем, а второй такой попросту нет.

Желудок издает неприличные звуки. Потерпи, дорогой, сегодня ты опять без завтрака и все, на что ты можешь рассчитывать – это кофе, сваренный кофемашиной под присмотром секретарши отца.

– Алевтина! Как же я сразу не додумался.

Прошу ассистента набрать «Аля секретарь» и вслушиваюсь в длинные гудки. Смотрю в окно на плотно облепившие меня автомобили, на усталые лица водителей. Да, ребята, мы с вами здесь надолго встряли.

– Да, Виктор Борисович – голосок помощницы отца мелодией разливается по салону авто.

– Аля, здравствуй, ты в офисе? Все в порядке там?

– Да, Виктор Борисович, вы когда подъедете, а то отец уже спрашивал про вас два раза.

– Да, я б@дь везунчик сегодня!

– Что вы сказали? – удивленно тянет Аля.

– Забудь, Аль, зачем спрашивал не говорил?

– Нет.

– Слушай, будь добра, прикрой, а? Должен буду, ты же знаешь, я отблагодарю.

– Не могу, Виктор Борисович, я уже на новом месте сегодня.

– Какое новое место? – я отказываюсь что-либо понимать. Отец уволил Альку? За что? За то, что спать с ним отказалась? Да, вроде он этим уже лет пять не грешит, за ум взялся.

– Я теперь ассистент в юридическом отделе – напевает она – а у вас новая девочка работает, Василиса, кажется.

– Какая Василиса?! – почти ору я, но Аля отключается, ссылаясь на работу.

Первая мысль, что отец опять взялся за старое. Новая любовница? Другой причины менять опытную помощницу на «девочку», как сказала Аля, я не вижу. Внутри меня зреет бунт, потому что я очень хорошо помню его похождения. Помню, как они ругались с матерью, как она ревела ночами, а я не знал, что делать. Да, и что я мог сделать в одиннадцать лет? Жалел мать, на отца злился, а толку? Когда подрос, стал убегать из дома и болтался по району, уезжал к деду. На что угодно был согласен, только чтобы не видеть, как она страдает. Помню, она даже разводиться хотела, но деньги, имущество… Дед тогда еле уговорил ее остаться. Она осталась, но счастливой семьей мы так и не стали. Несколько лет мать с отцом жили отдельно, потом, опять же под давлением деда съехались в одну квартиру в разные комнаты. Один плюс, больше они не собачились как раньше.

Хорошо это или плохо? Кто я, чтобы судить. Я только повторения всего этого кошмара не хочу.

Не хо-чу.

Поэтому сейчас приеду в офис, посмотрю на эту Василису Прекрасную и если, нет, не так, без если. Я больше не маленький мальчик. Приеду и заставлю отца вернуть свою зазнобу туда, где она все это время была или я ни минуты больше не проработаю в его компании. Уйду к Межницкому работать, он меня давно зовет, не замом генерального, конечно, зато сам себе голова.

Ехать, мысленно выстраивая диалог с отцом, оказалось веселее и быстрее. Злость – чувство полезное, оно бодрит и мотивирует. Главное – не остыть, пока добираюсь до работы по этим пробкам.

Заезжаю офисную парковку и смотрю на часы. Опоздал на двадцать пять минут! В моем случае лучше бы злость замедляла время. Быстро преодолеваю холл и буквально втискиваюсь в лифт, останавливая закрывающиеся двери плечом. Дальше – дело техники. Оказавшись на этаже, сразу иду в переговорную комнату. Сначала совещание, потом знакомство с новой секретаршей и разговор с отцом.

Дергаю ручку переговорки и захожу внутрь.

– Извините, пробки.

Ответа не жду, занимаю свое место и сразу перевожу взгляд на экран с графиками. Юристы и финансовый отдел что-то рассчитывают, на ходу исправляя данные. Цифры меняются, графики расползаются в разные стороны, увеличивая сроки реализации проекта.

– Запороли – отмечаю про себя – сейчас все пойдут переделывать.

Не вовремя, конечно. Отец сейчас будет злой как черт и до конца дня нагоняй получат все. К слову, прекрасный шанс избавиться от его помощницы. Выставить ее последней идиоткой и сдать отцу. Радуюсь своей сообразительности и улыбаюсь.

Дальше, все идет как по сценарию. Отец орет, швыряет папку финансистам и выгоняет всех работать.

– Виктор, останься.

Сейчас начнется. Я разваливаюсь в кресле и жду, когда последний сотрудник покинет переговорную комнату.

– Василиса, два капучино в первую переговорку – рычит отец в трубку.

– Василиса? – изображаю удивление.

– Да, новая помощница.

Василиса с кофе появляется в комнате ровно через пять минут, а я смотрю на нее и ни хрена не понимаю. Отец пошутил или наши кадровики его так жестко разыграли?

– Это – медленно выговариваю, указывая пальцем на закрывшуюся за девушкой дверь – твоя секретарша?

– Почему же моя? Твоя тоже и зовут ее Василиса.

– Я так понимаю Премудрая, потому что до Прекрасной ей как мне до нобелевского лауреата.

Василиса Ушакова

Иду по кабинету под пристальным взглядом зама Бориса Аркадьевича. Слишком молодой для такой должности. Молодой и наглый, потому что открыто рассматривает меня и даже не пытается скрыть недовольства. Не нравлюсь? Так, я я сюда работать пришла, а не нравится. Напрягаю память, чтобы вспомнить как его зовут, но не получается. Можно поискать в документах или электронной базе. Правильно говорили мне в отделе кадров – запиши.

Ставлю чашки на стол и быстро покидаю кабинет. Дверь закрывается за мной плавно, без стука, а я прижимаюсь к ней спиной, пытаясь успокоиться. Спокойно Василис, первый день всегда самый сложный.

– Ох, вроде все прошло гладко. Осталось только имя этого высокомерного начальника найти.

Отталкиваюсь от двери и делаю шаг в сторону компьютера, но голоса из кабинета заставляют меня замереть. Они говорят обо мне и не просто говорят, обсуждают. Мое воспитание дает сбой. Подслушивать нехорошо? А обсуждать другого человека за спиной, оценивать его внешность – лучше?

Стою у двери, твердо решив выслушать все, что этот нахал обо мне думает. Предупрежден, значит вооружен, так, кажется, говорят? Что? Это он меня Премудрой обозвал? Если бы все было в другом контексте, я бы даже гордилась, но так? На Прекрасную непохожа? Осматриваю себя, повожу рукой по гладкой ткани юбки, поправляю пояс, проверяю пуговицы на блузке. Строгая классика, все как говорили в отделе кадров.

– Приятно, что ты адекватно оцениваешь свои умственные способности, сынок. Она и вправду девочка умная, поступает в консерваторию, свободно владеет двумя языками – Борис Аркадьевич ловко ставит его на место, а я зажимаю рот руками.

– Сын! Точно! Бельских Виктор Борисович – моментально вспоминаю, что говорили мне в кадрах.

В голове все сразу раскладывается по полочкам, наглое поведение, опоздание и шуточки про внешность. Типичный избалованный мальчишка, не знавший ни в чем отказа или мажор обыкновенный. Такие встречаются исключительно в папочкиных фирмах, яркие отличительные признаки – крутая спортивная тачка, силиконовая подружка и брендовые шмотки.

– Вижу, ты успел близко познакомиться – фраза сына Бельских настолько двусмысленная, что мне кажется, меня помоями облили.

– Виктор, ты о чем? Девочка пришла устраиваться на работу, опытная, сообразительная, в кадрах рекомендовали очень.

– Значит ты с ней не знаком?

– Виктор! Она не моя протеже, если ты об этом.

– Об этом – довольно подтверждает мажор – значит могу загрузить ее работой, без скидок на особый статус.

– Можешь – смеется Борис Аркадьевич.

Шорох и звук отъезжающих стульев заставляют меня вернуться на свое рабочее место. Поправляю очки и утыкаюсь носом в монитор, изображая человека, поглощенного работой и не слышащего ничего вокруг.

Младший Бельских выходит из переговорной и идет в свой кабинет. Нервно стучу пальцами по клавиатуре, а сама закипаю от злости. Не тяну, говоришь на Прекрасную? Считаешь, что только инстаграмные уточки имеют право работать секретарями? Шумно вздыхаю и, кажется, этим привлекаю внимание Виктора. Он чуть замедляет шаг и смотрит на меня? Отрываюсь от монитора, чтобы проверить свои догадки и ловлю на себе взгляд мажора. Глаза в глаза, всего секунду, а после он демонстративно отворачивается и уходит.