Депутат решительно набрал номер «рыцаря плаща и кинжала».
Фортуна двух товарищей при всей её капризности улыбнулась обоим. Славка ещё на втором курсе начал публиковать заметки и очерки в городской прессе, а к окончанию ВУЗа имел все шансы поступить в штат основной региональной газеты. И своего шанса не упустил. Рос стремительно, использовал малейшие лазейки – и вот результат: в тридцать лет – главный. Попутно вступил в правильную партию, и там смог зарекомендовать, оправдать… второй результат: депутат. Дума пока местная, но ведь и возраст – по меркам политиков юный.
А Саня избрал другой маршрут. Об отце своего лучшего друга Славка знал мало – как выяснилось однажды, вообще ничего. Имя-отчество – да, знал. Где живут Бугримы – знал. И даже номер машины – знал, и на их даче, именуемой «коттеджем», бывал. А вот где и кем работает Санин папа – нет, не знал. Саня на эту тему не говорил, умудрялся обходить все годы знакомства. Да и он, скорее всего, тоже знал далеко не всё.
И когда Сашок, окончив университет, куда-то пропал, Славка решил: подался на вольные хлеба – Север, Восток, Запад… мало ли. А через три года оказалось: никакого Севера – живёт и работает в столице Родины, служит на не самой значительной должности, но в одном из самых значительных ведомств. Друг взял кинжал, накинул плащ и пошёл в бойцы невидимого фронта. Яблочко, как говорится, от яблоньки…
2012
Вообще-то вставать ни свет ни заря в Генкины планы не входило. Он, наоборот, с удовольствием повалялся бы ещё в теплой палатке на мягкой кошме, предаваясь любовным утехам с новой знакомой. А вышло по-другому: робкая с виду девчушка-синеглазка оказалась сущим кремнём. Вино на неё, что ли, не подействовало совсем? На его пылкие поцелуи и объятия отвечала вроде бы нормально, позволила методично пропальпировать все выпуклости и впадины молодого тела, а едва подошёл к последнему рубежу – упёрлась, как ослица. Напрасно шептал стихи и прочий вздор – результат оказался уныло-прозаичен: ни фига у него не прокатило.
«Нет повести печальнее на свете, – переиначил отвергнутый шекспировскую фразу, – Она со мной пошла, легла и не дала».
Взбудораженный никому не нужной эрекцией горе-Ромео сдуру как был, нагишом, сиганул в озеро и тут же выскочил обратно. Совсем забыл – ведь, приехав, щупали водичку и убедились: не иначе, где-то на дне припрятан айсберг.
Вот поэтому он и сидел у вялого костерка одетый и злой. Сценарий для кошмарной сценки с паучком сложился как бы сам собой. Светало, и неподалёку обнаружилось мелкое шевеление – еле-еле ползущая по причине утреннего холода фаланга. Решение пришло мгновенно: Муха расщепил прутик, импровизированной рогатиной аккуратно прижал хищницу, стараясь не слишком повредить. Зверюга, однако, сдаваться без боя не спешила – тут же круто изогнулась и вонзила в деревяшку мощные челюсти. Ух ты… а ведь была мысль нежно взять ее за талию, как жука или бабочку! Так и без пальца недолго остаться…
– Грызи, грызи… Хорошие у тебя зубки. Ну-с, пожалуйте к стоматологу…
Он придавил добычу посильнее, убедился: не насмерть. Маникюрными ножничками из походного несессера ампутировал жвалы. И отнес полудохлое беззубое страшилище под изголовье спальника к Славке с Мариной. А чтобы пу́гало до срока не сбежало, прилепил задние ножки к плоскому камушку хлебным мякишем.
Эту парочку, естественно, выбрал не случайно – сами виноваты. Инна и Санька ночью не усердствовали, тихонько повозились чуток, и всё, а спортивная команда – совсем наоборот. Ну, надо же и совесть иметь! Боксёр с гимнасткой разошлись не на шутку, их стоны и охи-вздохи, способные вызвать камнепад, пробудили в невезучем Мухе вполне объяснимую чёрную зависть. Жаль, Славик проснулся первым. Выпученные от страха глаза друга и разинутый в беззвучном вопле рот – это, конечно, здо́рово, но послушать Машкин визг было бы куда приятнее…
«Вот так и рождаются легенды и былины, от древности до наших дней, – констатировал автор, постановщик и исполнитель трюка, – Впечатлительный литератор при любом удобном случае расскажет всем и каждому, как на его глазах отважный герой голыми руками схватил и умертвил огромного ядовитого паука. Во-от такущую фалангу, представляете?!.. Ну, не ядовитую, но все равно весьма и весьма опасную. Зубы у неё – ого-го!.. Трупным ядом пропитаны, а сила в них просто неимоверная – верблюду копыто прокусывает, недаром их «верблюжьими пауками» там, в Азии, называют… Не исключено, и рассказик настрочи́т, опубликует в факультетском самиздате, а то и в журнал либо газету пошлёт. Гонорары огребёт. И ведь это будет чистая правда!»
Геройские подвиги – одно, а амурные фиаско – совсем другое. К счастью, терпеть сочувственные взгляды более удачливых в любви товарищей не пришлось. Не успел Славка опустошить желудок, как в багажнике квадроцикла заверещал аварийный радиотелефон, и из мешков высунулись три любопытных носа. Мобильная связь в горах надёжностью не отличается, и дядя Жаркынбай, когда-то Георгий, он же Жора, дал им взамен бесполезных со́товиков этот, массивный обрезиненный чабанский аппарат. Голый боксёр ойкнул и скачками умчался за палатку.
– Сашок? – проскрипело из железного кирпича, – Извини, что так рано дёргаю, но у нас беда. То есть не у нас, а у твоей подруги.
– Это не Саша, а я, Гена. А что случилось?
– Час назад позвонили на один из ваших телефонов. Сказали, Веснины, отец и мать, попали в аварию. Ей надо вернуться в Тулу. Я сейчас пришлю машину – вы ведь не в мотеле, а на озере, как я понимаю? Билли найдет, он там всё знает. Ты минут через сорок в костер зелени брось, дымок пойдёт…
– Не надо машины, дядь Жор. Я её сам привезу, так быстрее будет.
Глава вторая
2012
Экспедиция с самого начала шла как по маслу, благо в компании все, за исключением Муханова, уже знали друг друга неплохо. Ему окончательно вписываться пришлось на ходу, то бишь на лету – догнал остальных уже в Домодедово. Славка с Саней пожали руку, Инна и Марина обняли и чмокнули в щёчку, а единственная незнакомая просто с улыбкой кивнула.
– Привет! Я – Жанна. А вы… ты – значит, и есть тот самый Муха?
– Значит, я и есть. А ещё я – Гена.
Вот и всё знакомство. У него хватило ума не лезть из кожи вон, не пытаться умничать и острить по поводу и без, иначе говоря, не повторять ошибки, свойственные всем стремящимся понравиться, независимо от пола, возраста и уровня интеллекта. Но и буку изображать не стал. Повёл себя, словно со старой знакомой, хотя на язык очень просилось нечто предельно банальное, вроде «Ваши трёхдюймовые глазки…» Ибо девушка, предназначенная в его спутницы на ближайшую неделю, оказалась очень красивой, и особенно хороши были действительно глаза – небесно-синие, обрамлённые густыми ресницами, при этом не глупые. Видимо, он всё-таки на время потерял контроль над лицом, что не миновало внимания одноклассников.
– Видал? – повёл бровями Слава, – Наш горе-людоед… а?..
– Ага, – поддержал Саня, – Точно!
«Неправильный ты, Муха, людоед! – оценили однажды друзья его отношение к женскому полу, – Мы на ножки смотрим, сиськи замечаем, попку. А тебе глаза подавай!»
Надо сказать, супер-качеством указанных анатомических образований Жанна похвастаться не могла – обычная девчонка, ничего особенного. Но и не совсем плоская. А глаза… да-а, тут Генка влип, как могла бы вляпаться настоящая муха в гипотетическое варенье из фиалок. Или из незабудок.
Сам аксакал, его жена, двое сыновей и три дочери, многочисленная челядь и как могло показаться, все без исключения обитатели Ферганы были несказанно рады гостям. Для проживания хозяева предложили на выбор – шикарный отель либо этаж в дядином особняке. Следуя законам гостеприимства, естественно, выбрали этаж. И дали маху…
Кто же мог знать заранее о маниакальной приверженности тётушки или, по-киргизски, «эжеке» Жазгуль, к некоторым национальным обычаям? Среди многих вполне невинных нюансов оказалась главная загвоздка: гостей разного пола, не состоящих в браке, ни в коем случае не полагается размещать на ночь в одной спальне! Более того – даже на одной половине дома! И посмеивающихся девушек увели на другую сторону того же этажа, отделённую от мужской тонкой, но прочной стеной, причем без двери – её ушлые товарищи без труда как-нибудь открыли бы. Но двери не было, балконов тоже, а вход в заветную комнатку – со двора, по отдельной лестнице, мимо женской же части первого этажа, где чутко спит хранительница традиций… Облом на ровном месте!
