Неформальным лидером курса автоматически сделался рослый, плечистый и коммуникабельный Славик; Саня держался в тени друга, довольствуясь ролью оруженосца. И в женском вопросе определились успешно, избежав ненужной конкуренции – спортивному Славке понравилась одна, Сашке – другая. Высокая, резкая Марина увлекалась спортом, имела первые разряды по гимнастике и плаванию; пухленькая и медлительная Инесса – классической музыкой. Ничего общего.

Третьей в комнате университетского общежития с ними жила глазастая худенькая тихоня. Её, Жанку Веснину́, и позвали с собой в горы, посулив массу изумительных впечатлений и приятных знакомств. В качестве самого приятного подразумевалась встреча с их давним другом Мухой. Инна и Маринка Гену уже знали: он довольно регулярно навещал мать, попутно встречаясь с одноклассниками. А Жанне Славка прожужжал все уши, на все лады расписывая наполовину выдуманные достоинства третьего товарища.

Генкиным ушам тоже досталась изрядная порция жужжания и лапши. Ему в ходе похода предстояло познакомиться с удивительной девушкой. «Спортсменка, комсомолка, просто красавица» – так хором, с придыханием и южным акцентом, охарактеризовали соседку подруг по общаге Славка с Саней. Заинтриговали.

– Муха, мамой клянусь, – пропел Славик уже соло, – Вылитая кавказская пленница!

Поехать решили на неделю, пятеро вернулись в намеченный срок, одна – на третий день. Муханов хотел остаться ровно до десятого августа или навсегда, и остался бы, будь у него деньги и не будь необходимости оканчивать ВУЗ. Денег не было, до диплома оставался год, и пришлось уехать, «оставляя в горах, по Высоцкому, своё сердце». Оно, сердце, оказалось разбито. Попутно разбитым оказался и лоб, и две бутылки вина, на руках и коленях образовались синяки и ссадины. К счастью, дорогущий чужой мотоцикл перенёс унизительное падение на ровном месте без особенных последствий для его железного организма. Причиной послужил смертельный выстрел из двустволки чёрных глаз.

2020

Главный редактор главной городской газеты, самый молодой депутат областной Думы, влиятельный и представительный человек, на цыпочках подошел к входной двери, глянул в глазок. Из-за дубовой филёнки прозвучал уверенный мужской голос:

– Вячеслав Викторович, мы знаем: вы дома. Откройте, пожалуйста. Нужно поговорить.

Он хотел было тихонечко отойти, сделать вид: никого дома нет, пришедшие ошиблись адресом… а может, он крепко спит и не слышал звонка? Мгновением позже сообразил: ага, спишь, не слышал… а по телефону, домашнему, между прочим, кто с ними… пускай не с этими, а с их коллегами, кто минуту назад говорил? И финальную фразу: «Наши сотрудники к вам выехали» не услышать не мог. Делать нечего, придётся открыть.

– Кто вы?

– Мои имя и фамилия вам ни о чём не скажут, поэтому начну с должности…

Пришедших «поговорить» было двое. Довольно высокая стройная блондинка, в темно-лиловом брючном костюме, приблизительно от тридцати до сорока лет, обворожительно улыбнулась. Мужчина средних лет, среднего роста, среднего телосложения, одетый неброско и обыденно – в серый плащ поверх серого же костюма, серую шляпу и черные туфли, не улыбался. В его левой руке был небольшой серый кейс, правая скрывалась за отворотом плаща.

«У него же там пистолет!.. – с ужасом догадался Горновицкий… – Баба чисто для маскировки! А я стою тут перед ними в дурацком халате, и бронежилета под ним нет…»

Но серый достал и предъявил раскрытую красную книжечку.

– По должности я – старший оперуполномоченный Федеральной службы безопасности, зовут меня Лев Андреевич, фамилия Горбунов. А моя спутница нездешняя. С вашего позволения, Вэл, – носитель шляпы слегка поклонился даме, удостоился ответного кивка и продолжил, – Мадам Валери Прежон – сотрудник Международной организации уголовной полиции. Вам эта организация наверняка известна под названием Интерпол. Мы войдём?

Хозяин оторопело посторонился, и интернациональная полицейская пара вошла. Уверенно, словно был здесь не впервые, незваный мужик проследовал в кабинет, хозяин покорно поплёлся следом. Мадам неслышно замыкала шествие. В мозгах постукивало.

«Вот суки… а почему консьерж, он же охранник, их впустил без спросу?.. Тебе непонятно? Такая корочка куда хочешь позволяет войти, а попытайся остановить – самого выпрут, охнуть не успеешь… Интерпол?.. Какого хера?! Международная, блин, уголовка!.. Сзади идёт, волчица французская – следит, как бы я чего не учудил… вдруг у меня самого ствол наготове… Идёт, сечёт, и только ры́пнусь – вырубит, как пить дать. Их, небось, натаскивают почище любых террористов…»

Горбунов сел к столу, мадам расположилась в кресле и вновь показала депутату безупречные зубы. Эфэсбэшник снял шляпу, положил на столешницу перед собой, отодвинув клавиатуру. Извлек из кейса чистый лист бумаги и поместил по соседству со шляпой, писать ничего не стал.

– Вас, конечно, интересует цель нашего визита, – его голос звучал ровно, без малейшего нажима. Обычный профессиональный тон, как теперь принято, «ничего личного». Невольно возникала мысль о «плохом» полицейском – роль «хорошего» явно отводилась волчице, – Или уже знаете?.. Вам о них всё известно, и вы решили промолчать?.. Не лучшее решение, смею вас уверить.

Редактор, опытный журналист, поднаторевший в расспросах людей и человечков самого разного пошиба, стоял столбом посреди своего – СВОЕГО, блядь!.. кабинета и молчал, чувствуя себя хуже некуда. Дураком он себя чувствовал, и это ещё мягко сказано. Но одно дело чувствовать и совсем другое – позволить кому бы то ни было записать его в эти самые дураки.

«Не-ет уж, дудки! Со мной у вас, господа международные полисмены, этот дешёвый трюк не пройдет! Раз уж зашли – сидите, сколько угодно. Воровать вы не станете, а решитесь на обыск без понятых и хозяина – ради бога. Ни фига не найдёте, а о беззаконии сами же пожалеете. Наручники на себя надеть я вам не позволю, будете пушками трясти – трясите, стрелять не отважитесь, не те времена. А я сейчас соберусь по-быстрому, даже бриться не буду, и – к себе, в редакцию. Или, ещё лучше – в зал заседаний. А там вам меня так просто не взять!»

– Да вы садитесь, Вячеслав, – дружелюбно и чисто по-русски сказала француженка, – И не волнуйтесь, на работу вам спешить не нужно, ни в газету, ни в администрацию. Мы об этом позаботились.

Слава Горновицкий в юности занимался боксом, выступал в среднем весе, не раз бил морды противникам и бывал бит сам, к ударам ему было не привыкать. Он ожидал от вторгшейся парочки чего угодно – давления, попыток шантажа, угроз, но не такого.

Лёгкий запах духов, мягкий женский голос, простые слова… Не волнуйтесь, вы более не член комитета по социальной политике и не редактор, тем более главный. Спешить вам отныне некуда, интерпол об этом позаботился. Довершило эффект предложение «садитесь». Наш человек, слыша такое из уст следователя, или кто она там по чину, невольно ощущает себя уже наполовину за решёткой.

Ноги сделались ватными. Депутат, не в силах отвести взгляда от серой шляпы посреди его письменного стола, наугад попятился и рухнул на диван. Нокаут… Где там ре́фери и секундант с белым полотенцем?

Будь поединок реальным, ситуация могла выглядеть так: полотенце висит на канатах, судья в ринге закончил отсчёт секунд. Противник, стараясь не замечать бараньих глаз нокаутированного, с улыбкой протянул руку, помог подняться с помоста.

– Знаете, Вячеслав Викторович, я примерно такого поведения от вас и ожидал. С ходу сдавать своих сотрудников, способных ребят – это как-то не по-нашему, правда?.. Но, поверьте, им ничего серьёзного не грозит.

«Сотрудников?!.. Так эта интербригада – не по мою душу явилась?.. И звонок – не в связи с Мухиным письмом?.. Тогда, выходит, и Саня Генкой интересовался совсем по другому поводу?..»

– Простите, Лев Андреевич… – где-то в воображении побеждённый взял протянутую руку, встал на ноги, ответно улыбнулся. Реальная улыбка вышла несколько натянутой, – Последнее время совсем замотался, да и с женой…