— Но ведь люди умирают…

— Что вы как маленький, ну правда. Ну сколько их там умерло? Сравните это с кумулятивным благополучием наших граждан, которые только выиграли от улучшившегося климата. И потом, если вас так беспокоят такие высокие материи: вы думаете, это мы такие плохие? Разрушаем чужие ментальные ядра? Так ведь там тоже есть своя Лаборатория, свои Устройства и исследования. Представьте, если не сдерживать их потенциал. Боюсь, что они не станут проявлять присущего вам благородства. Поэтому, нам просто приходится играть по этим правилам. Если не мы их, то…

— Они нас, — закончил за ней фразу L-80.

— Верно мыслите, коллега, — почему-то радостно произнёс возникший за его спиной F-26.

L-80 обернулся: F-26 сиял, стоя на пороге их кабинета. В руке его была увесистая белая папка, из которой неаккуратно торчали углы бумаги.

— Я к вам с новостями: утвердили испытания У-57, — он обращался к начальнице, но она как будто его и не заметила. — У-пятьдесят семь, — повторил он, заглядывая ей в лицо.

— Да слышу-слышу. Рановато, у нас ещё не всё готово.

«Не весь пасьянс ещё разложили», — подумал L-80.

— L-80, вы нас можете чем-то порадовать?

— Я?

— Ну конечно, а кто ещё. Пушкин? — хищно улыбнулась L-13. — Или вы сюда в игры пришли играть?

— Вы знаете, я не совсем понимаю…

— Давайте мы с коллегой, так сказать, сверим часы? — встрял F-26. — Думаю, мы можем начать настройку, если сядем вместе и сопоставим результаты.

Начальница вяло махнула им рукой, словно отмахиваясь от невидимой мошкары, и продолжила смотреть в монитор. L-80 выполз из-за своего стола, сгрёб в охапку ноутбук и свои заметки и потащился к выходу.

В коридоре F-26 заговорщицки подмигнул ему:

— Ну что, ловко я спас вас от неминуемого разноса, а?

L-80 только кивнул. Они зашли в соседнюю лабораторию: обстановка там несколько изменилась. Часть столов были сдвинуты в центр комнаты, на них были разложены газеты, журналы, но в основном распечатки новостных лент интернет-порталов и страниц соцсетей, с тредами комментариев. Остальные столы были заняты сотрудниками, которых L-80 в прошлый раз тут не видел. Все они увлечённо топтались пальцами по клавишам. Ему на секунду показалось, что их движения абсолютно синхронизированы, щелчки клавиш раздаются в такт, и зрачки двигаются по одной траектории, как у команды из заводных игрушек. Но через мгновение морок спал, и он поспешил за F-26, который расчищал ему место за столом.

— Садитесь, садитесь… Сейчас мы с вами разберёмся, чего там Тринашечка недовольна.

— Тринашечка?

— Начальница ваша, L-13, — улыбнулся старик. — Она у нас редкая дама в коллективе, требует особого отношения.

— Что вы имеете в виду?

— Да работа у неё вредная. Я человек традиционных взглядов, вы меня извините. Но я так скажу: не женское это дело.

— Почему? Мы же вроде тут ничего особо тяжелого не делаем.

— Тяжёлого может и нет, но…

— Она же психологией занимается, по сути. От этого ещё ни одна женщина не умерла.

— Да я не о том. Ей же детей рожать, понимаете? А тут… По сути производство с радиоактивной нагрузкой.

— Да вы смеётесь, какая тут радиация. Сидим в белом кабинете за ноутбуками.

— Что вы, ей богу, мыслите глубже. Она же, можно сказать, голыми руками токсичные продукты человеческой жизнедеятельности ворочает каждый день. Ведь она у вас непосредственно с реакцией синтеза работает?

— Вроде да… — растерялся L-80, он ещё не до конца вник в местный лексикон.

— То-то и оно… А это считай, что ураном чай закусывать.

— Хотите сказать, что её ментальные ядра тоже… Того?

— Ну как «того»… Но воздействие оказывает, конечно. Вы разве не заметили?

— А что надо заметить?

— Так в вашем отделе, считай, самая высокая нагрузка. Не обратили внимание, как коллеги себя чувствуют?

— Знаете, как-то мы пока не особо сблизились.

— А вы позамечайте. Понаблюдайте. Симптомы-то знаете какие? Ещё в записях не обнаружили, предшественника своего?

— Да там всё вперемешку.

— Поищите. Заодно и про цепи найдёте там что-нибудь, а? А то нам испытания пора проводить, начальство ругается.

F-26 похлопал его по плечу и оставил за столом, а сам стал ходить между рядов своих подчинённых, заглядывая в их мониторы и одобрительно кивая. L-80 занялся поиском.

Он забил в строке «симптомы», в результатах выдачи были строки бесконечных файлов «Новый документ …», так что он стал открывать их по очереди. В большинстве встречались всё те же выдержки из интернет-статей, с популярных психологических ресурсов, описывавшие симптомы депрессии, выгорания, пограничных расстройств. Всё это L-80 никак не мог связать ни с какими цепочками распада. Пока наконец ему не попался файл, который не захотел открываться. Программа выдала ошибку, что-то о нарушенном формате, предложив восстановить частично. Он решил, что ему не до жиру и согласился.

Итог выглядел на 90 % как набор квадратиков, рандомных символов и с десяток строчек отдельных словосочетаний, из которых L-80 попытался сложить какой-то осмысленный текст:

«Выгорание… потеря осмысленности труда… поиск путей наименьшего сопротивления… разрушение ментальных ядер в результате контакта… в том числе лавинообразная природа… математическо-психологическая модель подсчёта реакции… коэффициент… скорость распада не управляется… до определённого предела… исследования показывают отсутствие предела… вечный эффект домино…»

Последняя строчка пробрала его до костей. Красота эффекта в домино в том, что плашечки с мелодичным щёлканьем падают одна за другой — и в какой-то момент останавливаются. Из курса психологии L-80 помнил об эффекте Зейгарник: когда человек лучше всего запоминал те события, которые были не завершены. То есть психика нуждается в том, чтобы процесс был начат и закончен. Если не происходит финала, психика как бы продолжает держать эту задачу в фокусе, что отнимает определённый объём «оперативки». Вечный эффект домино — это вызывало тревогу. Конечно, словосочетание было вырвано из контекста неопознаваемых символов, неизвестно, что именно писал его предшественник и что он имел в виду.

Тревоги добавляло и то, что именно этот файл — единственный, хоть сколько-нибудь значимый — был испорчен. L-80 решил найти другие файлы, созданные в то же время, что и этот. Это не заняло много времени, ведь абсолютно все файлы на этом компьютере лежали в корне диска, так что он просто отсортировал их по дате создания. В тот же день предшественник создал эксель файл «Новая таблица1». L-80 даже расстроился, что раньше не додумался поискать именно таблицы. Отличительно было так же и то, что это была единственная таблица среди всех остальных текстовых документов.

Таблица состояла из одного листа и одной формулы на ней. Формула выдавала ошибку #ЧИСЛО! — он загуглил, что это значит. «Задан неправильный аргумент функции или значение формулы слишком велико или мало и не может быть представлено на листе».

— Понятно, как и любой результат в психологии: плюс-минус бесконечность, — пробормотал себе под нос L-80.

Он собрался было изучить, из каких переменных состояла сама формула, но тут к нему снова вернулся F-26.

— Как успехи, мой юный друг?

— Пятьдесят на пятьдесят. Нашёл битый файл и неработающую формулу.

— Хех, гуманитарии, — ухмыльнулся F-26, — Показывайте.

L-80 развернул к нему ноутбук и показал свои открытия.

— Вот здесь… Это похоже на записи моего предшественника. Он пишет о симптомах, как вы говорили. Но тут неразборчиво.

— Что ж тут неразборчивого. Чёрным по белому: выгорание, потеря смысла. Это одно из основных проявлений Устройства предыдущего поколение, они испытывались в нулевых. Вспомните, исторический контекст? Поколению Х как раз в районе 30–40 лет было.

— Допустим. Но дальше он пишет уже про скорость распада. Настораживает, вот здесь, смотрите: лавинообразная реакция… не управляется…

F-26 нахмурился.