Эпикур подобно Демокриту являлся атомистом. Однако в своих рассуждениях он исходил из возможности свободного отклонения атомов от общего потока движения. Если, размышлял Эпикур, может отклониться от общего потока один атом, то, следовательно, может и второй, и третий. Значит не подчиниться причинам может потенциально любой. Следовательно, детерминированности нет, а есть абсолютная свобода. Мировое бытие в версии Эпикура есть совокупность случайностей. Фактически это мир хаоса. И то, что Эпикур в этическом плане выступал приверженцем гедонизма, заложив основания философии эпикурейства, было в том числе связано и с его представлениями о свободе и хаосе 17.

Впрочем, существовала в античной философии и третья линия, потенциально снимающая оппозицию космоса и хаоса. Ее представляла философия Платона, оказавшая, как известно, огромное влияние на становление византийского богословия. Хаосу, как беспорядку им противопоставлялся не космос – проявление упорядоченности, а Логос. Платон разрешал дихотомию космоса и хаоса введением сферы идеального, отсутствовавшей в доплатоновском дискурсе. Случайное не отвергалось, но подчинялось универсальному. Случай не продуцирует хаос, как бесконечность пространства случайного, а стремится потенциально к универсуму. Действуя в десятках и сотнях примеров, он перестает действовать на миллионах. Платон в этом смысле дал подсказку, как противостоять сегодня идеологии хаоса. Хаосу следует противопоставлять не порядок, как ограничение свободы в соответствии с той или иной идеологической парадигмой, а Логос, как перспективу постижения смыслов 18.

Положение античной мифологии и философии о первозданности хаоса противоречит христианскому взгляду на происхождение мира. Это надо иметь ввиду при ознакомлении с современными концептами, обосновывающими универсальность хаоса аргументом происхождения сущего из хаотической первоосновы. Утверждается, в частности, что Логос есть не более чем частный случай внутри бесконечного пространства хаоса. Из таких представлений вытекает, как следствие, необходимость реабилитировать хаос, уравнять его с Логосом, а то и возвысить над ним. Важно зафиксировать, то, что в христианском понимании происхождения мира никакого первичного хаоса не существовало. Первоначальным сущим был Бог, а вовсе не хаос. Фрагмент Евангелия от Иоанна дает в этом отношении однозначную трактовку: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».

В книге Бытия упоминается, впрочем, бездна, которое иногда интерпретируется как синоним хаоса. Но даже если допустить правильность такого отождествления, ниоткуда не следует, что хаос предшествовал существованию Бога. Напомним текст Книги Бытия: «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один». Исходно существует Бог – творец всего сущего, затем он создает землю и небо, и в связи с созданной землей фиксируется также покрытое мраком пространство бездны.

Бездна далее по тексту Библии связывается с водной стихией и с преисподней. Царем над бездной правит падший ангел Аваддон. Из бездны выйдет на свет зверь Апокалипсиса. И если хаос синонимичен в Библии бездне, а та в свою очередь есть преисподняя, то управление хаосом является управлением силами преисподней, то есть сатанизм. Быть христианином и являться одновременно последователем теории хаоса невозможно.

Вопрос о первооснове сущего решался в религиях мира по-разному. Можно выделить два различающихся взгляда. Согласно первому, мир произошел из хаоса или некой хаотической стихии, сообразно со вторым – от Бога или некой духовной субстанции. Первый подход, помимо греческой и римской мифологии был представлен в религиях Древнего Египта, Междуречья, Китая. Из первичного хаоса – Гиннунгагапа производится сущее и в германско-скандинавской мифологии, к которой апеллировали нацисты Германии. Второй подход кроме авраамических религий был представлен в традициях индийской религиозности и зороастризме. От того, дух или хаос находится в основании всего сущего оказываются производны фундаментально различные культурные нарративы 19.

Использование понятие хаоса как выражение беспорядка утвердилось в европейских языках в XVI столетии, когда прежняя картина мира начала распадаться, средневековый порядок рушился, Реформация и религиозные войны поразили Европу. Важно в выведении этимологии понятия хаос подчеркнуть генезисную связь двух определений – бездны и беспорядка. Беспорядок не просто понимался как отсутствие порядка, но выводился онтологически из мглы зияющей бездны (в христианской трактовке – преисподней).

Интерес к хаосу пробудился в культуре Нового времени. Английский писатель Энтони Шефтсбери писал о предисторическом времени мирового хаоса, характеризуя его как свободную игру атомов 20. Эпоха романтизма привнесла в раскрытие хаоса связанность его с темой свободы. Апелляция к хаосу использовалась романтиками как бунт против системы несвободы. Сословным порядкам и законсервированности противопоставлялся революционный дух хаоса. В этом качестве, в частности, обращались к нему представители Йенской школы немецкого романтизма (Ф.В. Й. Шеллинг, братья Шлегели, Новалис и др.). Шеллинг пересматривал взгляд на хаос как нечто ужасное для человека и пытался восстановить античный взгляд на него как на первозданное метафизическое единство. Возникает тема преодоления разделенности и восстановления цельности через возвращение к хаосу 21. Ф. Шлегель развивал эстетический подход к хаосу, видя в нем потенцию перехода к гармонии. И Шлегель, и Новалис восторгались хаосом, предлагая привнести его в те сферы человеческого бытия, которые нуждались в преображении 22. Параллельно развивалось направление титанизма (Дж. Байрон, И. Гете), апеллирующего к образу древних богов титанов, противостоявших богам-олимпийцам. Конечно же речь шла не о борьбе с олимпийскими богами, а о восстании против религиозного порядка христианской Европы.

«Нужно носить в себе ещё хаос, чтобы быть в состоянии родить танцующую звезду», – заявлял Ф. Ницше. Красота в ницшеанской трактовке – это маска, тога как хаос и есть истина. Маски, призывал философ, должны быть сброшены. Это был бунт против культуры как таковой. Тема отрицания культуры в пользу хаоса получила в дальнейшем развитие в нацистском Третьем Рейхе. Культ хаоса в нацистской Германии сочетался с идеологией установления нового порядка 23.

Культурологическая концепция Ницше выстраивалась на дихотомии аполлонического и дионисийского начал. В трактате «Рождение трагедии из духа музыки» им оспаривался традиционный взгляд на греческую культуру как культуру Аполлона – светлую, рациональную, гармоничную. Согласно Ницше, существовала и иная Греция – дионисийская, темная, иррациональная, с пьяной энергетикой. Дионисийская культура легитимизировалась как культура хаоса 24.

Экзистенциалистами, начиная с С. Кьеркегора, хаос понимался как внутреннее стремление человека к восстанию против внешней объективации. Бунт человека оказывался выбором в пользу хаоса. К близким взглядам на природу хаоса подходил психоанализ. Обосновывалось, что хаос внутренне присущ человеку – его сознанию или подсознанию 25.