Мы переехали на территорию филиала авиационного завода, где ОАО «РИНК» арендовало для нас большую территорию. Директором ИТЦ-РИНК назначили Павлинова Владимира Ивановича, его заместителем назначили Шкоду Остапа Наумовича, главным конструктором согласно штатному расписанию назначили Вороновского Владимира Иосифовича, начальником отдела программирования стала Ягодова Галина Леонидовна, должность начальника отдела станций управления занял Вороновский Андрей Владимирович.
Андрею некогда стало ездить в командировки, потому что он занимался разработкой новых устройств для станций управления и совершенствованием прежних. Тогда как я по-прежнему ездил на запуски, сложные случаи в работе и для выяснения причин отказа оборудования. Из командировок я привозил замечания нефтяников, конструктивные недоработки и часто встречающиеся неисправности, которые систематизировал и передавал основным разработчикам Андрею Вороновскому и Юлику Гарсону.
Теперь деньги на командировку мы получали в офисе ОАО «РИНК» в отдельном здании в центре города, где все сверкало новизной, на полу лежала мраморная плитка, на потолке висели яркие дорогие люстры, двери в кабинеты радовали глаз темно вишневой полировкой и блеском позолоченных ручек. Во всем чувствовался изыск и высокий уровень отношения человека с интерьером. Люди ходили по коридорам неспешно, мягко, сознавая степень своего положения, весомость, особенность. В кассе на третьем этаже женщина выдавала деньги через окошко степенно, плавно и со знанием дела, чувствуя большую ответственность за каждую купюру. Первый раз нас ошеломили встречей из командировки на дорогущем и новеньком «Мерседесе», куда мы, приехав с месторождений, набились с коробками и сумками с нашими запасными платами и блоками. Тогда мы поняли, что роскошь в нашей фирме вещь обыденная и привычная. Наша зарплата поднялась значительно, но была далека от зарплат тех людей, которые сидели в офисе нашей фирмы по кабинетам. Эти люди знали, как зарабатывать деньги и относились к нам, как к курочке, которая будет нести для них золотые яички. Они ничего не понимали в том, что мы делали и поэтому держались отдельно. Позже нам сказали, что специально для нашего подразделения купили микроавтобус известной фирмы, чтобы встречать нас из командировки.
В этот раз я летел в командировку вместе с нефтяниками, занимавших высокие должности и солидные кабинеты. В самолете, согласно принятому сервису, перед завтраком, обедом или ужином обычно подавали воду, соки и вино, чтобы разогреть и привести в надлежащее состояние желудки. Я обычно брал порцию красного и белого вина, выпивал, и это приводило меня в благодушное состояние перед тем, как начать прием пищи. В те времена на всех рейсах очень хорошо кормили и подавали вино. В самолетах летали порядочные, состоятельные люди. Все обычно выпивали, сколько хотели, и никаких эксцессов никогда не возникало. Среди нефтяников я увидел главного инженера нашей фирмы ОАО «РИНК». Это был высокий статный человек с сединой в роскошной прибранной парикмахером шевелюре. Он сидел через три ряда впереди меня. Когда молодой человек, сидевший у окна попросил дать ему выйти в туалет, главный инженер, будучи крупного телосложения, встал и остался стоять в проходе, дожидаясь, когда модой человек вернется. В этом была особенная степень уважения к соседу. Тот занимал высокую должность в головном предприятии, куда входил ОАО «РИНК». Главный инженер так и простоял, как послушный мальчик, пока тот не вернулся. Я окинул всех летевших взглядом. Они были сплошь знакомы и после выпитого вина и коньяка, который принесли с собой, задушевно общались друг с другом. Передо мной сидел молодой человек, который к месту и не к месту вставлял: «Мой дед говорил… Дед считал…» Он говорил с таким пиететом о деде, что сомневаться в авторитете того среди присутствующих не приходилось. Мне стало понятно, что все сообщество высокопоставленной когорты нефтяников держится на знакомствах, производственных связях и родственных отношениях. Кто-то с кем-то когда-то работал, учился, кто-то чей-то сын или внук. И так просто в эту среду не попадешь. Они легко говорили о новостях, приемах и процессе нефтедобычи. Говорили о том, что баррель нефти торговался в прошлом году по девять, а скоро будет торговаться по семнадцать и промышленность начнет подниматься с колен. Я прислушивался и ничего не понимал, хотя мне очень хотелось постичь суть вопроса.
«Мы не понимаем в том, что делают они, они ничего не понимают в том, что делаем мы», – подумал я, повернулся к окну и задумчиво посмотрел на проплывающие внизу белые барашковые облака. Мои мысли заняли размышления о том, что раньше я все время ездил в командировки на поездах, теперь летаю в командировки на самолетах. Мой уровень жизни замено повысился и так же отличается, как сервис в самолете отличается от сервиса в поездах, где не кормили и постоянно трясло.
Постепенно мысли завращались вокруг неисправных станций управления. Что, если там что-то серьезное и мне не удастся справиться. Подумалось о том, с чего начну свою работу и что буду дальше делать.
За окном самолета незаметно стемнело. Сказалась двухчасовая разница во времени и короткий зимний день. Солнце заметно начинало садиться раньше. В середине зимы в этих краях оно только приподнималось над горизонтом и снова садилось за горизонт. Немного севернее, в Усинске, оно вообще не заходит за горизонт и висит на небе, как негасимый светильник. Там наступали белые ночи.
Самолет плавно пошел на посадку.
В аэропорту в ожидании выдачи багажа через окно второго этажа я видел, как на самолетное поле выезжали дорогие иномарки для встречи прилетевших гостей. Меня тоже встречали. Здесь так было принято, прилетевших всегда встречали и провожали на машинах. Это было очень важно, чтобы из теплого салона самолета или из теплого аэропорта человек перемещался в теплый автомобиль. Таковы были правила местного гостеприимства. Меня встречал знакомый электрик с базы, который приехал за мной на «Ниве».
На заводе во время работы услышал о том, что прилетело большое начальство на совещание, которое проводится в местном здании «Нефтегаза».
Со станциями управления довольно быстро разобрался и претензий к нам по работоспособности оборудования не должно быть возникнуть. Одна станция из десяти действительно работала странным образом, и с ней довольно долго пришлось повозиться. Как только скорость двигателя доходила до тысячи восемьсот оборотов в минуту, на экране появлялся значок стрелка вниз, что говорило о недостатке напряжения и скорость выше не поднималась. Никак не мог понять, в чем дело, пока в трехфазном выпрямителе станции не стал по очереди один за другим отключать входные тиристоры. Когда отключил третий тиристор, станция управления заработала в похожем режиме. Двигатель раскручивался до скорости тысяча восемьсот оборотов в минуту и выше скорость не поднималась. Стало понятно, что именно этот отключенный тиристор имел дефект и не работал, как нужно. Его следовало снять и послать на экспертизу в Штаты, что было бесполезно, так как брак американцы не признавали и компенсацию за некондиционный товар не выплачивали. Судебные же издержки могли оказаться так велики, что связываться с известной американской фирмой, поставляемой тиристоры, никто не захочет.
Я возвращался домой в хорошем расположении духа. Из десяти станций управления действительно не работала только одна и то из-за брака американского силового элемента.
На работе после устного отчета за командировку мне сообщили, что я должен поехать в офис ОАО «РИНК» и подписать выполненное командировочное задание у заместителя генерального директора ОАО «РИНК» Виталия Юрьевича Волкова, которого у нас в ИТЦ все боялись. Подписанное задание вместе с командировочным удостоверением мне следовало сдать в бухгалтерию, чтобы отчитаться о командировке и потраченных средствах. О новом правиле мне сказали с сочувствием. Раньше мы не подписывали командировки у высоких начальников. Ни единожды я наблюдал, как директор нашего центра Владимир Иванович Павлинов и его заместитель, которого взяли на работу из-за умение вести аппаратные игры, Остап Наумович Шкода собирались ехать в головной офис для подписания бумаг. Они оба выглядели растерянными и переживающими. Скандальность, строгость и требовательность Виталия Юрьевича Волкова производили на всех сильное впечатление и заставляли его бояться. Я знал, что главное для таких встреч было заранее зарядиться улыбкой. Мне часто приходилось встречаться с нефтяными начальниками и, когда я выпускал на лицо улыбку, полную оптимизма, в них появлялась снисходительность. При этом надо было проявлять находчивость и четко отвечать на поставленные вопросы. Но все равно я чувствовал, что меня забирает робость перед встречей с Волковым.
