Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Влад нахмурился.

– В любом случае, это не твое дело. Это я старший брат, и я должен тебя понукать и учить жизни, а не ты меня,– Влад провернул ключ в замке и открыл дверь.– Что бы там ни было в прошлом, все закончилось.

Они с братом вошли в прихожую и, включив свет, прислушались. Наташа спала.

– Послезавтра мы с Наташей уедем, и все будет как раньше,– уже полушепотом добавил Влад.

– Хорошо,– поддержал его Денис.– Ладно, я пойду обратно. Мы с Юлианкой хотели к морю сходить, посмотреть на рассвет.

– А когда вы так спелись с Юлианой?

– Мы не спелись,– Денис явно не хотел говорить на эту тему.– Мы просто друзья. Мы общаемся.

– Динь,– усмехнулся Влад,– с девушками дружить нельзя, это самообман.

– Это ты по своему опыту говоришь?– съязвил младший брат.

– И по своему тоже,– ответил Влад.

– Ладно, все. Закрыли тему,– Денис вышел в подъезд.– Не закрывайтесь на верхний замок, у меня ключ только от нижнего.

– Хорошо,– Влад закрыл за братом дверь и пошел в спальню, где мирно сопела Наташа.

В ту ночь Влад почти не спал. Он то и дело ходил курить на балкон, откуда был так хорошо виден дом Агнии. В ее окнах горел тусклый свет ночника. Она тоже не спала, или ему просто хотелось, чтобы она не спала и думала о нем.

Что-то было не так… что-то в том, как она вела себя с ним, как разговаривала. И дело было не только в том, что они когда-то расстались с обидами, и встреча через столько лет естественным образом напомнила им все, что было когда-то. Что-то еще не давало покоя Агнии, злило, расстраивало ее, и это что-то лежало совсем на поверхности.

7

Вецаки, сентябрь 2000 года.

Облокотившись на подоконник в дальней комнате, Агния смотрела в окно на золотистые лучи солнца, которые с присущим только им упорством пробивались сквозь осеннюю листву. Как хорошо, когда лес так близко и можно наслаждаться его чарующей красотой и безмолвием.

Девушке нравилось гостить у бабушки в Вецаках. Особенно осенью и зимой, когда можно было прижать пятки и спину к горячей протопленной печке, смотреть в окно и пить вкусный черный час с маленькими баранками или сухарями.

В этом доме с печным отоплением и удобствами на улице они с родителями прожили с самого ее рождения и переехали в новостройку в Риге только, когда Агнии исполнилось четырнадцать лет, а ее младшей сестре восемь. Девушка привыкла и к отсутствию горячей воды, и к холодному туалету на улице, и к мерному постукиванию колес электричек, проходящих в двадцати метрах от их вецаковского дома. Она очень любила и этот дом, и все те неудобства, с которыми он был связан, потому что было много такого, что мог дать только он – махровый лес, пенящееся синее море, свежие овощи и ягоды с грядок, тихое, убаюкивающее потрескивание печки, любимые друзья, зимние сугробы по колено и бабушкины вкусные яйца всмятку и горячий грибной суп.

Вдруг, свистя и громыхая, мимо их дома пролетела электричка, и, погруженная в свои мысли и чувства, Агния вздрогнула. В ту пятницу, 1 сентября 2000 года, после последнего первосентябрьского праздничного мероприятия в ее школьной жизни, она приехала к бабушке в гости по одной единственной причине. Ей было необходимо увидеть Влада и поговорить с ним.

Они не виделись с той ночи на Лиго. Сначала Агния всячески избегала его, потом он уехал на шесть недель на сборы в Лиепаю, а потом они с родителями на месяц уезжали в Анапу, и провели там половину июля и большую часть августа. Да, собственно, Влад не очень-то пытался с ней связаться. Бабушка говорила, что он звонил пару раз, и однажды спросил, почему она так давно не приезжала в Вецаки.

Сейчас же девушка сама искала встречи.

О том, что она беременна, Агния поняла не сразу, а точнее спустя почти два месяца после той лиговской ночи. Задержки для ее организма были не в диковинку, и поэтому поначалу она не удивилась и не переживала. Потом ей казалось, что вот-вот все начнется и надо просто еще подождать, а потом она сделала тест и долго плакала в туалете.

У нее не было ощущения, что жизнь на этом закончилась, просто было стыдно за то, что все произошло так рано, и ей придется заканчивать школу уже с грудным ребенком на руках. Наверняка на нее станут показывать пальцем, осуждать… а учителя… захотят ли они делать хоть какие-то поблажки, принимая во внимание ее положение, или ей придется оставаться на второй год? Почему-то больше всего она волновалась и переживала именно из-за учебы, ей очень не хотелось отставать от своих одноклассников и упускать целый год. Словно, все остальное утрясется в любом случае, а вот именно учеба может серьезно пострадать.

Решение о том говорить или нет Владу, пришло довольно просто – кому же сказать, как ни ему? От родителей девушка все скрывала, мучилась от этого, но очень боялась суровости отца и слез мамы. Назойливая Юлиана все время спрашивала, почему Агнию так часто тошнит, и девушка понимала, что дольше скрывать от родных свою беременность она не может. Но сначала надо было сказать об этом Владу.

– Агния, иди на кухню, чай готов!– крикнула ей бабушка, и Агния услышала звон ложек и чашек.

– Иду,– ответила она и нехотя отошла от окна.

Ее немного подташнивало, но сладкий черный чай с солеными крекерами, тем не менее, ее привлекал. Она пошла на кухню и, немного ослабив ремень и расстегнув пуговицу на брюках, села за стол.

– Так устала сегодня со всей этой линейкой праздничной, речами…– Агния отхлебнула горячий чай и откусила крекер, позволяя ему приятно размокать во рту.

– Ну, так последний раз же, потом все – университет,– Анна Михайловна положила себе три ложки сахара и размешала его, смачно постукивая по кружке.

– Угу…– отозвалась Агния и откусила новую порцию крекера.

– Ты уже решила куда пойдешь?– вдруг поинтересовалась бабушка.

– Нет. Точнее решила, но пока не точно,– совсем запутала ее внучка.– Я хочу на фотографа учиться, а мама с папой говорят, что это не профессия, и на медицинский меня толкают.

– Фотограф…– задумчиво произнесла бабушка.– Это ты хочешь свою жизнь потратить, снимая чужие на пленку?

– Нууу… да,– Агния никогда не думала об этой профессии в таком ключе.

– А свою-то, когда проживать будешь, если все время за чужой следить?– немного скрипя голосом, поинтересовалась женщина.

– Бааааб,– протянула Агния, явно не желая продолжать разговор,– ну и ты туда же! Не пойду я на медицинский, не могу на себя брать такую ответственность, как человеческая жизнь, я слишком часто сомневаюсь.

– Ладно уж,– примирительно отозвалась Анна Михайловна,– твоя жизнь.

Какое-то время они пили чай молча, и каждая думала о своем. Бабушка о том, что надо было дров на зиму побольше запасти, а девушка о тошноте, которая все нарастала.

– Бабуль, а ты Влада видела сегодня?– как бы ненароком спросила Агния.

– Утром,– чуть пораздумав, ответила бабушка.– Он на электричку бежал, которая в 7.25. Думала, опоздает, но нет – успел. В свой техникум строительный, значит, направился.

– А обратно приехал?

– Ой, я не видела, деточка…– опять заскрипела Анна Михайловна и забросила в рот новый крекер.– Денис приехал из школы, а вот вернулся ли Твой не знаю…

Агния замолчала, пропустив бабушкиного «Твой» мимо ушей. Ей не хотелось звонить Владу первой. Она представляла себе, что они случайно встретятся на улице, он весело ей скажет: «Привет!», она ему ответит: «Привет!». Он обязательно спросит: «Как у тебя дела?». «Хорошо», немного подумав, ответит она, «У нас с тобой будет ребенок». А потом… Потом было страшно представить его реакцию. Обрадуется? Разозлится? Проигнорирует?

В последние недели, когда врач подтвердил беременность, ее неопытную, юношескую душу тонкими горящими спицами пронизали столько разных чувств, что, казалось, на ней не осталось ни одного живого места. Как будто ее вытолкнули в смоговую, удушливую неизвестность, где ей было безумно страшно и одиноко, и она боялась всех и вся. Только Влад почему-то казался ей неким островком спасения и спокойствия. Может быть, потому что из них двоих он был мужчиной, может быть, потому что она знала, что он не будет ее осуждать, ведь и он принимал участие в этом «преступлении». А может просто потому, что ей очень хотелось, чтобы он стал ее спасением.

8
{"b":"893726","o":1}