Вот тебе приключение, будоражащее кровь, ты же его так искал. Что же ты не рад? Адреналин заставляет сердце биться с уже невиданной скоростью, звон в ушах только нарастает. Досчитав до десяти, Он прогоняет из головы негативные мысли и протягивает руку к двери. В этот момент на белый рукав дорогой сорочки падает алая капля. Давление пустило кровь носом, что уже давно с Ним не случалось. Быстро прикладывая к носу платок, Он осматривается, не наследил ли где.

Едва освещенная плитка на полу внезапно кажется Ему очень знакомой. Он поднимает глаза на стену и, к собственному удивлению, вспоминает, что уже видел этот коридор. Когда умерла мать, Он приехал в больницу, и врач провел Его по подземному коридору в морг. Вот тогда Он и видел именно эту плитку на полу и эти голые бетонные стены. Чем они отличались от других голых бетонных стен, сказать было невозможно, но это точно были они. Правда, тогда коридор Ему показался порядком короче. И уж точно светлее.

Стоило вспомнить о морге, как тут же сквозь платок в нос бьет больничный запах, а за серой металлической дверью без таблички что-то издает громкий скрип. Резко и звонко, как старый лифт с неавтоматическими дверями. Видимо, сейчас кто-то выйдет и обнаружит Его здесь, где бы это "здесь" ни оказалось. Требуется срочно придумать, что сказать, если Его тут застанут, но рой мыслей отказывается подчиняться. Приехавшие на лифте не заставили себя долго ждать, и через мгновенье дверь со скрежетом открылась, углубляя белые царапины на полу. Сердце Его замирает в предчувствии беды.

Однако на пороге стоит всё та же девочка. Только она успела переодеться в больничную форму, которая ей явно велика. Она смотрит на Него и уходит обратно в помещение. Дверь же остается приоткрытой, приглашая войти. Ждать в этот раз, пока проводница в этом чертовом месте исчезнет, Он не собирается и спешит следом.

Внутри никакого лифта не оказывается. В небольшой комнате стоит серый исцарапанный металлический стол и два стула с разных сторон от него. На одном из них сидит девочка.

— Садись, поговорим, — произносит она.

Почему-то сейчас, когда Он нашел девочку снова, Ему становится гораздо спокойнее. По крайней мере, Он не сошел с ума, и она Ему не померещилась. Или сейчас снова галлюцинация? В любом случае, не надо идти по этому темному коридору, и то хорошо.

— Это больница? — отзывается Он каким-то не знакомым себе голосом, садясь напротив.

— Ты уже давно ищешь что-то, — девочка просто игнорирует вопрос.

— Да, по поводу этого, я всё не могу взять в толк, о чем ты. Я перебрал…

— Я могу тебе показать это, — продолжает свой монолог странная собеседница.

— Эй, погоди минуту. Что тут происходит?

— И даже не попрошу взамен ничего. Думаю, что ты останешься довольным сделкой. Тебе не хватает чего-то в жизни, верно?

Какое-то смятение началось в голове. В глазах плывет, и картинка никак не приходит в порядок, сколько Он ни старается. Подступает тошнота, во рту сухо до колкой боли. Что за чертовщина происходит со мной? Зачем я вообще спустился в метро? Какой-то бред и только. Это всё не реально. Не ре-аль-но.

Секунд десять Он повторяет это в мыслях как мантру, когда приходит просветление: конечно, это всё не реально! Я же заснул у себя дома, виски в голову ударил, вот и родился в глубинах подсознания этот бред.

Тошноту сменяет послевкусие шотландского алкоголя, глаза приходят в норму. Наконец и сердце успокаивается. Он сидит на стуле перед незнакомой девочкой, смотрит на нее и постепенно полностью приводит мысли в порядок. Затем глубоко вздыхает и продолжает разговор:

— Мне кажется, что в своем текущем состоянии я ничего не потеряю, если выслушаю твое предложение.

— Итак, ты чувствуешь пустоту. А на что ты готов, чтобы ее заполнить?

— Да я что угодно отдал бы! — Ему даже становится интересно, к чему может привести этот пьяный беспредел в собственной голове.

— Что угодно? Я покажу тебе всё то, чего тебе не хватает, а ты обязуешься всё это принять и сделать выводы. Я думаю, что это не составит проблем, так что это скорее формальность.

— Договорились, — улыбается Он.

— Ты хорошо подумал?

— Очень хорошо. Ты же предлагаешь подписать договор? Я прочту его, если ты не против.

— Конечно, всё как полагается!

Произнося эту фразу, девочка достает откуда-то из-под стола несколько бумаг, скрепленных вместе, и передает Ему. Когда-то давно Он изучал из праздного любопытства, что из себя представляет человеческий сон, что может влиять на него, как из него можно влиять на реальный мир, какие сон накладывает ограничения. Среди прочего, конечно, известный факт, что во сне нельзя почувствовать боль. Также во сне вряд ли получится читать: слова часто не складываются в осмысленные предложения, да и не всегда читаются вообще. С другой стороны, бывает достаточно взглянуть на книгу и сразу в голове появляется информация, о чем она. Тогда Он потратил много времени на то, чтобы научиться контролировать не только свое поведение во сне, но и весь окружающий искусственный мир.

Сейчас приходится вспоминать об этих знаниях, ведь весь текст, написанный на бумагах, смешался в неделимую кашу из букв и цифр. Сфокусироваться на словах никак не получается. Он мучается над документом некоторое время, но сдается и, напомнив себе, что ничего страшного во сне нет, ставит подпись в конце. На удивление подпись получилась вполне прилично получается.

— Ты всё увидишь, — улыбается девочка и уходит с бумагами в угол комнаты, растворяясь в темноте.

Он спокойно сидит за столом еще какое-то время, раздумывая о смысле этого сна. Безуспешно пытается заставить материализоваться что-нибудь в воздухе. Девочка не возвращается. Вместо нее возвращается волнение. Тогда Он встает и подходит в угол, где недавно растворилась маленькая спутница — пусто. Пробует выйти, но дверь заперта. Тогда Он садится на стул и просто ждет дальше. Каждая секунда в пустой комнате начинает казаться Ему мучительно долгой. Автоматически смотрит на запястье, чтобы узнать время, но часов на руке нет. Пора бы прекращать это всё. Он набирает воздуха в легкие и громко произносит: «Я просыпаюсь.»

Конечно, это было не первым моментом, который смутил Его в этом странном сне. Раньше всегда удавалось материализовать что угодно, пусть даже в причудливой форме. Раньше сны не ставили Его в такие экстремальные психологически условия. Это всё можно списать на долгое отсутствие практики контролируемых сновидений. Но не проснуться по собственному желанию — это из ряда вон. Хотя отчаиваться, конечно, рано, ведь можно просто, как говорят, «ущипнуть себя». На практике Он знал, что конкретно щипать себя смысла не имеет: организм просто не почувствует боли, продолжая существовать во сне. Надо кое-что более глобальное: умереть.

Пару раз Он устраивал себе во сне самоубийства. Первый раз это был прыжок с небоскреба. Тогда Он хотел просто проверить, что из этого получится. Он только начинал практику управления собственными снами и впервые понял, что щипать себя или резать во сне ничего не дает. Воспользовавшись лифтом, поднялся на самый верхний этаж здания, где работал. Без всяких раздумий Он выбежал из лифта, перепорхнул через ограждение смотровой площадки и через мгновенье проснулся в собственной кровати.

Второй раз был осознанным членовредительством во сне, если такая терминология применима. Тот жуткий сон пришелся на время большой ссоры с отцом. После смерти матери они здорово повздорили и на эмоциях даже успели проклясть друг друга. Тем не менее они продолжали работать вместе, что добавило немало нервозности этой ситуации. Вот в том сне Он задумал отомстить всем и всему, что выводило Его из себя на работе, раздобыл взрывчатку, смастерил пояс смертника и взорвался в собственном офисе. Пробуждение не заставило себя ждать, а от пережитого во сне Он почувствовал сильное облегчение. Тем же днем Он помирился с отцом, и жизнь в компании стала приходить в обычный ритм.