— Лика Павловна, здравствуйте.

— Дана? Ты? Привет, — бежит девушка обнимать меня, и её глаза тоже расширяются. — Могу поздравить?

— Поздравляй. Ну как дела?

— Всё отлично. У Макса всё хорошо, в клубе у нас всё отлично, здесь тоже прекрасно. Марку Алексеевичу я всё передела. Он часто заезжает, чтобы посмотреть, завезти документы. Насколько мне известно, сейчас он где-то в командировке. Я так рада за тебя! — Лика на самом деле искренне рада.

Мысленно выдыхаю. Есть небольшая отсрочка.

— Спасибо. А у вас с Максом как?

— Всё хорошо, — улыбается, смущаясь. — Спасибо тебе, что вселила какую-то уверенность. Мне кажется, это твой дар.

— Да брось. Просто я не обесцениваю то, что люди сами в себе обесценивают.

Лика ведёт меня по школе, где идут занятия. Мои одногруппники с радостью бегут обниматься, поздравлять, узнавать как мои дела. Общаюсь с ними, стоя на лёгкой изжоге. Ребята тактично не задают лишних вопросов.

— Скоро Макс приедет меня забрать, у нас же выступление. Дождёшься?

— Конечно, я помню. Поеду с вами, заодно девчонок увижу. Никто не ушёл?

— Нет, — улыбается. — Был период притирок.

— Класс. Я тогда в понедельник приеду, поговорим уже о работе, а в выходные, может быть, соберёмся все вместе.

— Хорошо.

Лика восторженно рассказывает всё подряд, потом также радуется нашему успеху, говоря, что Леон и я — два гения. Вскоре приезжает Макс, глаза которого выпадают из-под очков.

— Дана, блять?

— Вот это реакция, — ржу я искренне, пока этот медведь обнимает меня.

— Ты когда прилетела?

— Вчера вечером.

— Это что ещё такое? Из Франции все такие возвращаются?

Я заливаюсь диким хохотом. Реакция Волкова смешная до умопомрачения.

— Вот так бывает, Максим.

Мы доезжаем до клуба друг за другом. Я здороваюсь с девчонками. Вижу их удивление, но они тактично молчат. Обожаю их.

— Кстати, у меня для вас сувениры.

Каждой, включая Лику, привезла красивое нижнее бельё. А Максу алкоголь.

— С ума сошла? Это сколько стоит?

— Ты тур видел? Знаешь, сколько стоит? Думаю, бросить всё, и по турам ездить, — смеюсь я.

— Дан, посмотришь номер?

— Конечно, Лик.

Слушаю бубнеж Макса под офигенный номер Лики.

— Марк в курсе? — жуя яблоко спрашивает Волков.

— Нет ещё, — не отвлекаясь от номера, на автомате отвечаю.

— Че делать будешь?

— Не поверишь — рожать.

— Ты же знаешь, что он…

— Знаю. Вы ж ни о чём другом говорить не можете.

— Прости, просто переживаю за вас.

— Нас уже давно нет.

— А как же ребёнок?

— Это мой ребёнок.

— Ты же понимаешь, что он не оставит?

— Да что ж вы все заладили с этим Словецким. Он меня чудесно оставил почти полгода назад.

— Прости. Просто… — я знаю, что они все переживали. Только не о чем. Я выдержу его нападки и желание всё вернуть. — Хорошо, что ты вернулась, — обнимает Макс.

— Девчонки, номер отменный.

— Правда? — неверяще спрашивает Лика.

— Да, Лик. Ты — молодец. Леон тебя недооценивал.

Мы ещё недолго болтаем, а после я еду в конечный пункт на сегодня.

— Здравствуйте, Людмила Павловна!

26

— Даночка, девочка моя, — расцветает женщина. — Боже, ты ещё и беременна! Как я рада тебя видеть. Как я рада за тебя.

И только сейчас я себя отпускаю. Утыкаюсь в плечо женщине и тихонько плачу.

— Ну-ну, девочка моя. Прекрати! Тебе абсолютно нельзя нервничать! Федечка, поставь чай, пожалуйста.

Я удивлённо отрываюсь.

— Да, Федечка теперь живёт со мной.

— Я безумно рада за вас, — шепчу. — Здравствуйте, Фёдор Николаевич.

Людмила Павловна наливает нам чай, прося мужчину прогуляться до магазина. Федечка сразу смекает что к чему, быстро ретируясь.

— Видела ваши выступления. Вы — огромные молодцы. Как ты только смогла проделать это всё беременная? По ушам бы тебе надавать. Спасибо, что упомянула университет и меня лично, девочка моя. Мне очень приятно. Кто у нас будет?

— Девочка, — широко улыбаюсь, гладя живот, где разбушевалась малая.

— Это такое счастье.

— А почему вы не спрашиваете про Марка?

— А зачем мне про него спрашивать? Он же не в курсе?

Отрицательно качаю головой.

— Всё равно ведь узнает.

— Я не буду скрывать от него. Если захочет участвовать, пускай. Но жить с ним я не смогу. Он ведь узнал правду.

— Не прошло и полгода! — возмущается женщина. — Честно признаюсь, он приезжал. Спрашивал что да как. Я лишь сказала, что разочарована. Как можно было допустить мысли, что ты можешь его предать?

Он приезжал. Хотел узнать. Жаль только, что мне от этого не легче.

— Ты правильно решила. Ребёнок страдать не должен. А начнёт давить, мы всё решим.

— Не думаю, что начнёт.

Всё же, до этой истории он всегда был лоялен ко мне и никогда не поступал гадко.

— Как быть с экзаменами?

— Сдашь теорию. Остальное так поставят. Мы все знаем и видели, на что ты способна.

Вскоре приходит Фёдор Николаевич. Мы чаёвничаем, я рассказываю о Франции, а они о своей жизни и работе. Отдаю сувениры под возмущения Людмилы Павловны, а перед уходом оставляю конверт с круглой суммой.

И жизнь постепенно возвращается в прежнее русло.

Теорию я сдаю на отлично, и в июле меня ждёт мой красный диплом. Квартира ребят готова, и они съезжают от меня. Я настолько отвыкла от одиночества, что сначала не знаю, куда себя деть, но понимаю, что это уже ненадолго.

Понимаю, что Лике нет особо смысла передавать мне дела, так как скоро мне в декрет. Конечно, я собиралась работать до самых родов, но всё же это не так долго. Лика просит занять своё место хотя бы ненадолго, чтобы она выдохнула, и я с радостью соглашаюсь. У меня энергии хоть отбавляй.

В один из дней, когда я как раз находилась в школе, изучая бумаги, в кабинет без стука и спроса кто-то входит. Я не сразу отрываюсь от бумаг, но когда перевожу взгляд, понимаю, что это Марк.

Усилием воли заставляю сердце биться ровнее, а лёгкие не забывать дышать.

Мысленно радуюсь, что будучи на шестом месяце беременности я всё же носила платья и каблуки. Вот и сейчас на мне было красивое чёрное платье, подчёркивающее уже очень заметный округлившийся животик. Небрежным пучком я похвастаться не могла, зато макияж с утра не зря делала.

— Здравствуйте, Марк Алексеевич, — и внешне, и внутренне я уже спокойна. Что он мне сделает? А нервничать мне нельзя.

— Дана, — слышу такой родной голос. Только сейчас он надломлен. — Привет.

Так просто. Словно с утра мы завтракали, а сейчас он заехал меня навестить.

Его взгляд устремляется на мой живот, и я понимаю, что он ничего не знал. Он растерян, не знает с чего начать.

— Лика попросила дать ей отдохнуть, поэтому мы не стали тебя дожидаться. Но, как видишь, долго я не смогу работать.

— Ты… От кого ты беременна? — серьёзно?

— Ну как это от кого, — развожу руками. — От тех, с кем тебе изменяла.

— Срок? — отрывисто спрашивает мужчина.

— Шестой месяц, Марк.

— В январе, — быстро производит подсчёт. — Но как? Ты же пила таблетки.

Если он сейчас меня ещё и в том, что я забеременела специально обвинит, я под землю провалюсь.

— Антибиотики ослабляют действие противозачаточных. Я не знала.

Он подходит ближе, а я всё также сижу.

— Дана, я…

— Так вот, — перебиваю, снова говоря о делах. Говорю про какие-то отчёты, занятия, мои предложения.

Словецкий молча слушает. Он почти не изменился. Разве что свет погасили.

— Дана.

Но я продолжаю.

— Дана! Я знаю всё.

— Да, я в курсе. Это здорово, так вот, я предлагаю…

— Не делай вид, что тебе всё равно, — глухо просит он.

Я всё же замолкаю. Смотрю на него изучающе.

— А что ты думал? Что я на шею тебе прыгну? Узнал — молодец. Сейчас мне это уже не интересно. Я всё выслушала тогда, в квартире. А потом посмотрела в квартире у Николь.

— Я не спал с ней. Я был в говно. Сначала не помнил, что к чему. Потом постепенно картинка сложилась. Она специально всё подстроила. Я бы не стал с ней спать ни при каких обстоятельствах. У меня на неё просто не встал бы.