— Я буду.

— Спасибо тебе.

— Не за что. Это же из-за меня.

— Ты то тут причём, — смеётся парень.

Кладу трубку, ничего не говоря Словецкому. Но Марк сам не выдерживает.

— Куда-то собралась завтра?

— Да. Нужно команде Леона провести тренировку, потому что сам он не может. Как он сказал в больнице, ему рёбра хулиганы сломали.

— А если я тебя не пущу?

— Тебе мало? — слегка стервозно спрашиваю я. — Я могу вообще не разговаривать с тобой. А ещё, знаешь что? — резко открываю дверь, пока машина летит на полном ходу. — Могу ещё с собой что-нибудь сделать.

— Закрой, дура, — Марк хватает меня за руку, сбавляя скорость, наконец останавливаясь совсем.

Он выходит из машины, закуривая сигарету. Психует, пинает снег, сжимает кулаки, пока я смотрю перед собой.

— Что мне сделать? — спрашивает снова.

— Перестать покупать меня и понять, наконец, что я не шлюха.

Его вечные цветы, машины, золото и бриллианты. Сначала было приятно, но но делал это при каждой ссоре, когда мне просто нужно было, чтобы он меня услышал.

Марк молча заводит машину, направляясь домой. Спим мы порознь. Утром он молча отвозит меня на тренировку, и я не боюсь, что он снова кинется на Леона. Моё поведение было самым большим стопорящим элементом. Марк понимал что теряет меня. И соверши он что-то ещё из ряда вон — потеряет окончательно.

Леон подозрительно смотрит на Марка, но тот протягивает руку, извиняясь.

Кажется, лёд немного трогается. Всю репетицию он сидит спокойно, несмотря на то, что Леон постоянно стоит около меня и трогает, объясняя движения. К концу тренировки я устаю. Вообще в целом, и из желаний только сон.

— Обедать хочешь?

— Хочу спать, — честно отвечаю.

— Ты толком не ешь, Дана. Так нельзя.

— Сначала я посплю.

Кажется, я даже договорить не успеваю, как проваливаюсь в сон, а просыпаюсь уже в комнате Марка. Его рядом нет. На часах шесть вечера. Голова раскалывается, ощущение, что кто-то долбит в виски.

Спускаюсь вниз, чтобы выпить таблетку. Марк что-то делает в ноутбуке, параллельно говоря с кем-то по телефону. Я призраком с красными глазами прохожу мимо него на кухню. Выпиваю сразу две таблетки, запивая водой.

— Что-то болит?

— Голова, — со страдальческим видом сообщаю мужчине.

— Давай-ка есть.

Он достаёт из холодильника всё, что в нём есть.

— Ешь, — складывает важно руки на груди.

Я, не реагируя на него, ковыряю вилкой везде, где приглянется. Голова всё также пульсирует, и я, психанув, откладываю еду.

— Я обратно.

Не дожидаюсь ответа, ухожу в душ, а затем спать. И новая неделя ничем не отличается от прежней, кроме моего идиотского поведения. Запал Марка, кажется, пропадает, как и мой сон. Ночами я прислушиваюсь к шагам в квартире, за дверью, даже на потолке. Начинаю скучать по нему, но сдавать позиции не собираюсь. Он ещё пару раз пытается со мной поговорить, но я продолжаю вести себя, как бездушная тварь. После этого Марк становится незаметным будто. Много курит, лицо становится осунувшимся и со щетиной. Когда пересекаемся, просто молчит и внимательно смотрит. Думаю, скоро ему надоест. Мне тоже плохо, и ночами я рыдаю в подушку, обнимая плюшевую игрушку, а хотелось бы его.

В пятницу меня привозит в клуб водитель, потому что Словецкий занят. Перед самим выступлением я вижу, как рядом с Марком сидит какая-то проститутка. На ней не написано, но по-другому не скажешь. Вся сделанная, причём делали как-то некачественно. Выглядит дёшево. Злость внутри закипает, но я держу себя в руках. С улыбкой отыгрываю номер, видя скользящий только по мне взгляд Марка, пока его пассия что-то говорит ему почти на ухо. Зря стараешься.

Номер заканчивается, и я не могу отдышаться. То ли от злости, то ли от нагрузки. Переодеваюсь, и выглядываю в зал. Их нет. Но я решаю сделать ход конём.

Незаметно прохожу через всех, выходя через основные двери. Оказавшись на улице, вдыхаю свежий зимний воздух. Успеваю уйти на приличное расстояние, когда Марк понимает что к чему и звонит.

— Да, дорогой? — невинно начинаю я.

— Где ты? — почти рычит Словецкий.

— Я решила прогуляться. Ты же, вроде, был занят какой-то пассией. Зачем мешать буду.

— Где. Ты?

— А что, она тебе не понравилась?

— Даная, на улице зима и час ночи. Скажи, пожалуйста, где ты? Я заберу тебя и мы поедем домой, — его голос очень уставший.

Называю примерное местоположение, и Марк подъезжает через семь минут.

— Тебе не надоело? — спокойно спрашивает он.

— Что?

— Дурой прикидываться.

— Я не прикидываюсь. Если не нравится, высади меня у моей квартиры и забудь обо мне.

— Ты так хочешь этого? — горько усмехается мужчина.

— Я ничего не хочу уже, — сейчас даже безжизненность не надо играть. Она была во мне. — Надо было блондинку домой забирать.

— Моё мнение не поменяется, Дана. Я не отпущу тебя.

— Да, я помню, что я твоя вещь.

— Да хватит так говорить! — ударяет по рулю. — Я никогда к тебе так не относился.

Решаю промолчать.

Марк пытается наладить отношения: дарит подарки, тащит цветы, пытается обнять, но во мне словно всё сдохло. Я уже даже не играла это всё. Неужели он, правда, не понимал что к чему?

В среду жду Марка после детского дома, так как он писал, что заберёт, но никого нет. Достаю телефон, чтобы набрать, но никто не берёт. Странно. Какой-то липкий страх поселился внутри по непонятной причине. Паникёрам я не была никогда.

Решаю подождать минут десять в здании. Охранник в это время смотрит что-то по телевизору, и я холодею, когда слышу репортаж.

— Машину крупного бизнесмена Словецкого Марка Алексеевича на большой скорости протаранил автомобиль…

Судорожно заглядываю в экран, где вижу машину Марка в ужасном состоянии.

Срываюсь с места, вызывая такси до того перекрёстка. Он ехал за мной. Меня начинает трясти, а в на глазах выступают слёзы.

— Быстрее, пожалуйста, — прошу я водителя такси.

Мы доезжаем за двадцать минут, которые кажутся мне вечностью. Быстро сунув деньги, выбегаю к месту, где всё огорожено лентой, стоит скорая и полиция.

Подлезаю быстро и незаметно под ленту, а мой взгляд мечется.

— Девушка, здесь нельзя находиться.

— Где Словецкий? — дрожащим голосом спрашиваю. Всё выкрутили на максимум. Звуки, как под водой. В глазах — стеклянные хрусталики.

— Покиньте, пожалуйста, огороженную территорию.

Но тут мой взгляд цепляется за Словецкого, сидящего в карете скорой помощи, и бегу к нему на негнущихся ногах.

— Марк, — кричу, а он не сразу понимает откуда, но сразу осознаёт, что я. Что-то быстро говорит медику, выходя из машины, а я торможу рядом с ним. — У тебя ничего не сломано?

— Не знаю. Плевать, иди сюда, — рукой притягивает меня к себе, пока я от страха и дрожи не могу зуб на зуб поставить.

— Я услышала по телевизору, — всхлипываю, только сейчас в полной мере осознавая, что могла его потерять. — И машину увидела.

— Всё хорошо со мной, — он гладит меня по спине, а я вдыхаю родной запах, которым не дышала уже давно. Я вообще давно не дышала. — Успокойся. Ты меня такая пугаешь.

— Давайте продолжим. Я всё же рекомендую поехать в больницу.

— Мы едем, — отвечаю за Словецкого.

— Дан, давай домой поедем, — просит он, морщась.

— Нет, я никуда не поеду, пока тебя полностью не обследуют.

— Ладно, — сдаётся Словецкий. — Ты со мной едешь.

Дорога до больницы занимает минут десять. Я не выпускаю руки Марка, пока его не уводят на снимки и прочее. Сама до сих пор не могу успокоиться, и медсестра даёт мне успокоительное. Жду Марка около часа.

— В целом, всё в порядке. Ушибы, гематомы, нижнее ребро подломано, но это ещё повезло, что не проткнуло органы. Тогда было бы страшно. Мази и лекарства я вам выписал, всё здесь.

— Спасибо, — дрожащим голосом говорю, пока Марк не сводит с меня глаз. — Домой?

— Домой, — довольно улыбается, будто не в аварию попал, а выиграл триллион долларов.