Надеваю платье, делаю локоны и лёгкий макияж. Водитель отвозит меня в ресторан, не задавая вопросов. Был бы здесь Артём, давно бы ему сама всё на блюдечке с голубой каёмочкой преподнесла. Он бы и разговорил, и насмешил. Но меня вёз необщительный Виталик. Думаю, им указ сверху дали: не смотреть долго, не говорить много.

Ресторан мы выбрали попроще. Терпеть не могу всю эту вычурность. Марк весь день не звонил, поэтому рассказать ему у меня не было возможности.

Мы занимаем столик и делаем заказ. Я даже позволяю выпить себе слабоалкогольный коктейль. Наша группа была очень дружной. Как-то мы сошлись с самого первого дня, выручали друг друга всегда, помогали. Вот и сейчас обсуждали планы на будущее, шутили, смеялись, рассказывали о своих победах и неудачах на профессиональном пути.

— А давайте танцевать! — восклицает Антон.

— А давайте! — подхватывают ребята, приглашая девчонок.

Люди смотрят на нас, как на дураков, но нам весело. Я немного забываю о работе, проблемах и о всех печалях. Ровно до тех пор, пока мы всей своей дружной компанией не выходим на улицу. Я натыкаюсь взглядом на Марка. Под действием алкоголя и весёлого вечера с ребятами я даже не замечаю его потемневшего взгляда и сжатых кулаков.

— Так, ребятки, меня встречают. Всем пока, люблю вас, — машу ручкой и бегу к Марку. Только он почему-то не раскрывает руки для объятий. — Привет.

Делаю шаг, чтобы поцеловать его, но Марк отворачивает голову, и мои губы приземляются на щёку.

— Понятно. Отвези меня в клуб.

— С ресторана прямо в клуб, — едко замечает Словецкий, а меня злость прошибает от его тона.

— Сама доеду, — достаю телефон, чтобы вызвать такси, но Марк грубо его выхватывает.

— Садись.

— А можно я с таким твоим настроением не буду дел иметь?

— А я должен был салют заказать по случаю того, что ты про ресторанам с мужиками танцуешь?

Обида глухо отзывается внутри, но я держусь. Молча сажусь в машину. Молча пристёгиваюсь, а у клуба молча выхожу и иду одна. Не знаю, что там делает Марк, но я до безумия зла. Быстро переодеваюсь, выходя на репетицию.

— Дана, привет, — кричит мне Максим, а я машу ему.

Даже не смотрю в сторону Словецкого. С дикой злостью, подогреваемой одним единственным коктейлем я идеально выполняю все трюки, а в гримёрке девочки говорят мне, что от меня летят искры, и сегодня я особенно шикарна. Нельзя злить женщину.

Мы выступаем, и в самый последний момент я немного меняю свою собственную программу, которая никак не влияет на сам номер, но смотрится эффектнее. Вижу ошалевшие глаза Максима, и тёмно-синие Марка, горящие адским пламенем где-то глубоко внутри.

— Ты пиздец сумасшедшая, — орёт Макс, когда я переодетая выхожу, чтобы ехать домой.

— Спасибо, я рада, что всем понравилось.

Злость отпустила меня, и сейчас я даже отдалённо могла понять Марка. Но не обязательно было так реагировать воротить от меня нос.

Словецкий ждёт в машине и даже не смотрит в мою сторону. Не спрашиваю куда мы едем, ровно как и не знаю, где мой телефон. Просто плыву по течению.

Марк тормозит у своей квартиры. Эта тишина порядком надоела, но, кажется, он копил слова, а сейчас мне всё выдаст. Ненадолго задерживаюсь на улице, делая глубокие вдохи.

В квартире я жду разбора полётов, но Марк просто уходит на балкон. Подумав пару секунд, я иду следом. Ну не спать же мне ложиться, в самом деле. Словецкий курит.

— Марк, — уже полностью успокоившись, зову.

— Уйди, я еле сдерживаю себя, — сжимает руки в кулаки, затушив сигарету о пепельницу.

— Так не сдерживай. Я всё равно никуда не уйду.

И в этот момент он яростно притягивает меня, крепко сжимая в своих объятиях. Его пальцы больно давят на талию. Тяжело дышит, словно зверь, загнанный в клетку.

— Я запру тебя. Ты вообще никуда без меня не выйдешь.

— Запри, — тихо шепчу я. Нет, конечно, я не хотела этого. Но сейчас я была готова на всё, что он скажет, лишь бы он успокоился и понял, что я никуда и не собираюсь. И уж тем более я совсем не собираюсь ему изменять. Для меня это было невозможно ни в одной из вселенных, но донести эту мысль до него я пока не могла.

Он сжимает меня ещё сильнее, утыкаясь носом в шею. Глажу его по волосам, плавно переходя на шею, едва задевая острыми ноготками.

— Это ненормально, — глухо произносит мужчина. — Ты не должна это терпеть.

— А я и не терплю, я привыкла к тебе.

— Привыкла? — отрывается, заглядывая в глаза изучающе, словно я — Колумб, и минуту назад открыла Америку.

— Не совсем точно выразилась. Я люблю тебя. Не только хорошее, но и вот это "ненормально", как ты выразился. Думаю, со временем мы преодолеем все трудности.

Марк широко распахивает глаза. Я призналась ему первая, несмотря на то, что до этого активнее был он.

— Какого чёрта ты делала в этом ресторане? — шипит сквозь зубы.

— Мы просто с группой развеялись. Я же не знала, что ты приедешь. Иначе ждала бы тебя дома.

— А какого хрена ты танцевала с этим уродом?

— Он не урод, — смеюсь я. — Он всего лишь мой одногруппник, у которого, кстати, есть жена, и дочка недавно родилась. Мы просто все устали и решили по-дружески погулять. Ты что, никогда не был студентом? К чему такая реакция? Я скучала по тебе, ждала тебя.

Я вижу, как в нём борятся всевозможные чувства, а он не может с ними совладать. Сейчас он уже не держит меня, и я делаю шаг назад:

— Ладно, хочешь, я уйду?

Но Словецкий рычит, снова тянет меня в свои объятия и яростно целует. Толкает меня к стене, а руки ставит по бокам на уровне лица. В перерывах между поцелуями мужчина рычит:

— Ты моя. Никому тебя не отдам. Всегда будешь только моей.

А я согласна с каждым словом, в принципе. Отвечаю на такие собственнические поцелуи, поглаживая его руки, грудь, плавно спускаясь ниже. Начинаю расстёгивать рубашку, а Марк тащит меня в комнату. Срывает одежду, причём трусики рвёт в прямом смысле, кусает шею, оставляя засосы, присасывается к груди, затем спускается ниже и ниже. Сжимает покрывало в кулаках.

— Может лучше меня потрогаешь? — часто дыша, хрипло говорю Словецкому.

— Боюсь синяки оставить.

— Пожалуйста, — сдавленно прошу, и Словецкий исполняет просьбу.

Впивается руками в талию, сжимая до боли, и резко входит, от чего у меня перехватывает дыхание.

— Ты только моя.

— Я согласна.

— Я уничтожу любого, кто посмеет подумать иначе.

— Хорошо.

— Моя.

— Да. Люблю тебя, — снова признаюсь, испытывая оргазм и царапая спину Марка новеньким острым маникюром.

— Я люблю тебя, — толкается ещё пару раз, а затем кончает внутри меня, наваливаясь всем весом.

Мы лежим в полной тишине, которую нарушает только наше сбившееся дыхание. Я поглаживаю лежащего на моей груди Марка, перебирая его волосы.

— Отпустило? — шепчу я.

— Немного. У тебя синяки будут.

— А у тебя царапины. Всё честно.

И снова молчим.

— Дана, я когда-то боюсь не сдержаться, — честно признаётся мне.

— Не переживай, я потушу все пожары.

— Это какое-то наваждение. Я с ума схожу по тебе, как мальчишка.

— Всё в порядке. Я тоже.

— Ты почему-то так не срываешься.

— Ошибаешься, — смеюсь я. — Я всю неделю ходила раздражённая, что мне вообще несвойственно. Просто в остальном я тебе верю.

— Я пытаюсь, Дана, пытаюсь.

— Я вижу, всё хорошо, — успокаиваю мужчину. — Я хочу в душ.

— Давай вместе.

В душе наш марафон продолжается, хоть всё и начиналось с невинного желания смыть день. Я в который раз благодарна своему телу, которое может так тянуться и прогибаться, ведь Словецкий вообще не жалеет меня, выгибая под разными углами, заставляя забыть обо всём на свете.

Наконец уставшие и довольные мы ложимся спать, и Марк крепко прижимает меня к себе.

10

Утром я и, правда, нахожу синяки на своём теле. Преимущественно, на бёдрах и талии. Хорошо, что впереди неделя, и я надеюсь, что они хоть немного подсойдут. Решаю никуда не бежать, так как уроки учить мне не надо, я всё сделала заранее, надеясь на приезд Марка.