— А как же честное судейство? — спросил я.

— У местных своё понятие о честности, — туманно ответила Вдова. — Они говорят: "У всего есть цена, даже у честности."

— Это главное, с остальным познакомлю во время приёма, — продолжила она.

— Приёма? — переспросил я.

— Сегодня приём в честь открытия турнира, — начала Вдова, но закончить не успела, как раздался входной колокольчик, к нам пришли гости. Уже?!

Я находился ближе всех к двери, поэтому подошёл и откинул полог шатра, пропуская гостей. В шатёр вошли двое: первым шёл старик, наряженный в традиционные одежды, а за ним точная его копия, но помоложе. Молодой в руках нес какую-то коробку.

«Отец и сын,» — подумал я. — «Подкупать пришли, быстро однако».

Зайдя внутрь, старик остановился. Глянул через плечо на молодого и незаметно кивнул. Молодой встрепенулся и быстро пошёл ко мне навстречу с желанием эту коробку мне сразу вручить. Я, помня указания Вдовы, что руками ничего не трогать, подождал, пока он подойдёт поближе, быстро сделал шаг вправо и вперёд, оказываясь у него за спиной и сразу же возник затор. Старик криво усмехнулся и прошёл в гостиную.

— Абу Юсуф, — мило оскалилась Вдова. — Какими судьбами, подагра уже не мучает?

«Они, похоже, хорошо знакомы, если она вот так вот неформально обращается к нему: Папа Юсуфа. Значит тот, кто помоложе, и есть Юсуф, отлично, будем знать.»

Абу Юсуф покачал головой и, не дожидаясь приглашения, уселся на топчан.

— Твой яд лечит многие болезни, Вдова, — ответил он.

«Ха, а они друг друга терпеть не могут. Правда, я не знаю, с кем Вдова в хороших отношениях. Со мной? Так у нас общее дело, даже Ван Хельсинг старается лишний раз не перечить паучихе.»

— А ещё он убивает, — улыбка сошла с лица Вдовы. — Убивает навсегда!

Старик пожевал губами, думая, накалять ли ситуацию или нет. Решил не накалять:

— Кто старое помянет, тому и глаз вон, — удивил он меня такой родной поговоркой.

Вдова ничего не ответила, но судя по её выражению лица, она готова была удавить старца.

— С чем пожаловали, уважаемый? — прокашлялся Ван Хельсинг, разряжая обстановку.

— Ниаз, — старик положил на столик фото верблюдицы.

Ван Хельсинг наклонился и посмотрел на фотографию.

— Абу Юсуф, я не знал, что мы приглашены на конкурс красоты местного хосписа? — удивлённо спросил он. — Сколько старушке лет?

— Разве прилично спрашивать у женщины её возраст? — деланно удивился Абу Юсуф.

«Либо я не понимаю местных реалий, либо тут ломают передо мной комедию», — подумалось мне.

— Угу, а одарить ты решил нас вставной челюстью Ниаз? — спросила Вдова. — Зачем ты пришёл, Абу Юсуф, ты же знаешь, что с тобой ни один хаосит не будет иметь дело.

— Ооо, госпожа, я пришёл пожелать вам удачи в судействе, — ухмыльнулся тот и, не дожидаясь ответа, встал и направился к выходу.

— Это что сейчас было? — спросил я, когда странная парочка исчезла в проёме.

— Это был Абу Юсуф, — задумчиво ответила Вдова и, обратившись к Ван Хельсингу, добавила: — Глаз с Патрика не спускай, чую печёнкой, эта мерзкая мумия что-то задумала.

****

— Это Абу-Салах, пятый по значимости в местной иерархии, — шепнула мне Вдова, глядя на приближающуюся к нам пару. — И сотри эту дебильную улыбку с своего лица. Ещё подумают, что ты идиот.

Это мы сейчас знакомимся со всеми участниками на приёме. Местный король, Аль Халифа, открыл приём долгой и витиеватой речью, где поздравил всех с открытием праздника. Затем он сообщил, что хаоситы оказали большую честь и прислали на праздник судей. Удивлённый шёпот прошёлся по рядам местной знати, ведь хаоситы так редко соглашаются принимать участие в роли судей. И вот, после вступительной речи волны шейхов накатывали на нас одна за другой. Все мечтали познакомиться с нами и заодно прощупать на предмет подкупа.

— Я несказанно удивлён, что сама Чёрная Вдова оказала нам честь на нашем скромном празднике, — молвил Аль Салах, после того как мы познакомились. — Есть что-то, что я бы мог бы для вас сделать, господа хаоситы?

— Мы стремимся к миру, как странник в пустыне мечтает о зелёном оазисе. Пусть наша общая цель — мирное сосуществование и взаимное процветание — станет таким же оазисом для нашего поколения и всех последующих. Мы зажигаем факел надежды, который осветит наш путь к взаимопониманию, как яркая луна освещает ночную пустыню, — вмешался я в разговор.

Глаза Аль Салаха округлились, и он удивлённо уставился на меня. Меня же изнутри раздирал смех, хотелось покуролесить, ну хотя бы чуть-чуть.

— Прошу простить моего проводника, — извиняющим тоном начала Вдова.

— Нет, нет, было сказано очень красиво, — усмехнулся шейх. — Надо же, «факел надежды».

И, покачав головой, он двинулся дальше.

— Ты что творишь? — прошипела Вдова.

— А что, мне понравилось, — заступился за меня Ван Хельсинг.

Вдова ещё что-то собиралась мне сказать, как к нам подошёл местный король, Аль Халифа.

— Приветствую вас, Аль Халифа, — первым ориентировался я. — Пусть каждый шаг вашей жизни освещается светом благословений Всевышнего, как звёзды освещают небо в безлунную ночь. Поздравляю вас с этим великим праздником!

— Браво, браво, молодой человек, — захлопал в ладоши Аль-Халифа. — Я с вами ещё не знаком, но уже сейчас готов отдать вам должность придворного дипломата.

— Он у нас ещё молодой, — прошипела Вдова. — Прошу простить его, Ваше Величество.

— Не будьте такой строгой, сегодня мы веселимся, и красивые слова согревают наши души. Но я, собственно, пришёл пригласить вас на фейерверк, который должен начаться с минуты на минуту. Окажите честь старику, присоединяйтесь ко мне в мою ложу.

— Кстати, познакомьтесь: мой новый глава службы безопасности, Хашими, — Аль Халифа указал на сопровождавшего его человека.

— А где же Фарух? — вырвалось у Ван Хельсинга.

Глаза Аль Халифы недобро сузились. Чёрт, надо спасать недотёпу. Кто же такие вопросы задаёт.

— В этом совершенном мире, где каждая звезда на небесах и каждая песчинка в пустыне имеют своё место и назначение, мы иногда сталкиваемся с теми, кто выбирает путь скорпиона в песке, скрытно готовящего своё жало.

— А у тебя талант, — гнев на лице Аль Халифы сменился улыбкой. — Ладно, пойдёмте, все уже собрались и ждут только нас.

И мы прошли в специально уготовленное для нас ложе. Всё уже было готово к фейерверку: все зрители расселись на своих местах, а обслуживающий персонал лишь ждал сигнала. Аль Халифа встал и приветственно помахал рукой, на что зрители ответили оглушительными овациями. Помахав всем рукой и подождав, пока все успокоятся, Аль Халифа потянулся к микрофону, намереваясь отдать команду, но тишину разорвал душераздирающий крик, а за ним ещё один. Охрана ловко взяла короля под руки и быстро вывела его в безопасное место.

— Слушай, а есть места, куда ты попадаешь, и ничего не происходит? — задумчиво спросила Вдова.

Я мысленно послал Вдову в игнор и начал смотреть, что же там происходит. А происходило следующее: у вольеров с верблюдами начала собираться толпа.

— Там, — я указал хаоситам рукой и предложил: — пойдём посмотрим.

Пробравшись через толпу местных аборигенов, мы подошли к вольеру, где нам предстала удручающая картина. Прямо посреди вольера с перерезанным горлом лежала старушка Ниаз. «Господи, кому понадобилось убивать верблюдицу, да ещё таким варварским методом?» — мелькнула в моей голове мысль. Я ещё раз окинул преступление: «Что-то тут не так». Но что именно не так, я не успел понять, так как в нашу сторону были направлены два внимательных взгляда. Я чуть наклонил голову и незаметно проследил, кому мы так интересны. Сбоку, чуть поодаль, стояли Абу Юсуф и глава безопасности Хашими. При этом Абу Юсуф что-то выговаривал Хашими, показывая руками в нашу сторону.

«Хм, папаша здесь, а где же сам Юсуф? Вот это мне совершенно не нравится». Я сделал шаг назад, потом ещё один и ещё, незаметно растворяясь в толпе. Отойдя от толпы, я быстрым шагом направился к нашему шатру. Плохое предчувствие гнало меня именно туда.