Добив одного найденного подранка, который и так уже отходил, но даже такого я за спиной не собирался оставлять.

— Я закончил тут! Андрюха, к Грише подтягивайся, — в полный голос произнес я в разговорник.

После чего, переведя оный в импульсный режим, чтобы он в пустую не дублировал наши разговоры. Еще раз осмотрелся по сторонам, в том числе и «духовным взором», ничего и никого тут не пропустил, обысками же тел позже займемся. Потопал к брату, на ходу дозаряжая оружие.

Андрюха первым к Грише прибежал, и теперь они вдвоем пленному руки за спиной вязали.

— Ну, здравствуй, Маркел, — присел я перед «не китайцем» на корточки, когда его, уже связанного, приподняли и спиной к дереву усадили.

Именно этот казак, когда меня «подрядили» похищенных девочек искать, после боя с похитителями пытался повесить на меня смерть Назара, или «Господина казака», как я его мысленно называл, который тогда под шумок хотел меня на тот свет отправить.

— Чтоб ты сдох, тварь… — попытался он плюнуть мне в лицо.

Но у него ничего не получилось, словил подачу от Гриши и набок завалился, продолжая ругаться.

— Сдохну, Маркел! Все мы помрем, только вот я когда-то в будущем, а ты уже сегодня. И от тебя зависит, как именно: мучительно и долго или быстро и безболезненно.

Парни снова усадили Маркела, тот, часто дыша, с буквально обжигающей ненавистью смотрел на меня, но хоть ругаться перестал. Видимо услышал меня и теперь ждет, что я еще скажу.

— Зачем в наши края заявился?

— Поквитаться хотел с вашей ублюдочной семейкой за Назара. Пацанов под нож, а сестер твоих в бордели сплавить…

— Стоп! — тормознул я дернувшихся было братьев.

— Хорошая попытка, Маркел! Но вот почему я тебе не верю, а? Нет, — не дал я ему снова высказаться, — в то, что за дружка своего посчитаться хотел, в это верю, честно. Но в то, что вы конкретно ради этого сюда приперлись — в этом вот сомневаюсь. Почему? Так тут все просто. Вон те… — я мотнул головой в сторону перебитых нами китайцев, — не твоего полета бойцы. Непростые, дорогие, не по твоему карману. И уж точно таких не нанимают, чтобы с семьей простого охотника поквитаться, тут бы больше хунхузы подошли.

Пристально наблюдая за Маркелом, видел, что мои слова точно в цель попадают, отчего он все больше и больше злится: зубами скрипит и глазами сверкает.

— Так зачем вы в наши края заявились?

Но и в этот раз ответа мы не услышали: одни ругательства из его рта изливались. Когда же он снова, своим поганым языком, попытался по сестренкам нашим пройтись, я Гришу сдерживать не стал.

Свистнула нагайка и на морде Маркела вспух рубец: от левого глаза (чуть не высадил его ему Гриша), наискосок по лицу. Заткнулся казак, ведь трудно изрыгать проклятия, когда кровь из разорванной губы рот заливает.

— По делу говори, а не то так изувечу, что предки твои тебя на том свете за своего не признают.

— Уууу, тв.ри, как же я в. с нен.вижу, — захлебываясь кровью, завывал упавший набок Маркел.

Стоило ему замолчать, как братья снова его подняли, спиной к дереву прислонили.

— Говори, Маркел, и уйдешь на тот свет быстро, без мучений. Иначе, сам, наверное, умеешь у человека нужное вызнавать, так что понимаешь, что дальше будет.

Не услышав ничего в ответ, в том числе и проклятий, еще раз попытался его разговорить.

— Кем тебе Назар приходился?

— Побратим мой, — неожиданно услышал я ответ. — Муж сестры моей младшей. А ты его…

— На смертном одре твоем клянусь, не убивал я его.

Маркел чуть взглядом меня не проткнул, пытаясь понять, вру я или нет.

— Перекрестись.

— Смысл? Я в бога вашего не верую, духов предков своих почитаю. Вот их памятью клянусь, что не убивал его. Наоборот, он меня пытался, видимо наказ такой от унтер-офицера Анисима получил. Когда гнался за мной, я в сторону отвернул, а он на группу китайцев выскочил чуть ли не лицом к лицу. Так все и было, хочешь верь, хочешь нет, твое дело, но чем все закончилось, ты сам видел. Назар одного успел подстрелить, оставшиеся тут же в ответ его стрельнули, потом раненого ножом добили. Ну а так как он до этого пытался меня убить, я вмешиваться в это дело не стал.

Братья, от услышанного, глаза распахнули на пол лица, об этом я им не рассказывал. Да оно как-то к слову не пришлось, а потом не до того стало, забылось. Зато теперь, чувствую, придется вспоминать и более подробнее все им рассказать. Но то потом.

Маркел, закрыв глаза и откинувшись головой на ствол дерева, замер, о чем-то думая. Я его не торопил, пусть решение принимает, но больше уговоров не будет: или добровольно рассказывает, или все нужное мы сами у него вызнаем.

— Купец Варханов меня нанял, — или поверил мне, или просто решил не доводить дело до пыток, после продолжительной паузы он все же решил на вопросы ответить, при этом обращаясь только ко мне, полностью игнорируя братьев. — Велел, по возможности, всех твоих сестер скрасть, ну или скольких там получится.

— О как, — удивился я, переглянувшись с не менее удивленными братьями.

Быстро купчина действовать начал. Вроде совсем недавно приезжал, угрозами сыпал, и тут на тебе, еще пыль толком не осела после его отъезда, а он уже группу к нам направил.

— А еще что он велел?

— Ничего, — мотнул головой Маркел. — Только девок скрасть, при этом ни в коем случае никого не убивать. На это особенно упирал: мол, если без крови сестер твоих схватить не получиться, то лучше отступиться, другого момента ждать. Что-то ему от твоей семейки очень нужно, но уверен он в том, что пролив кровь, этого не получит. Вот и предостерегал несколько раз на этот счет.

Ну тут понятно, что ему нужно… надо же было так ошибиться, на торгу же тогда несколько купцов присутствовало, но именно этого дед выбрал, типа самого честного. Даже представлять не хочется, как с другими, не совсем честными, краями бы расходились в такой же ситуации.

Зацепившись мыслью за других купцов, она скакнула на хунхузов, на побитых только что китайцев… я даже оглянулся в ту сторону. После чего повернулся к Маркелу.

— А ведь ты нам не все сказал… точно, скрываешь что-то, — уверился я в этом, видя, как чуть не высаженный Гришей глаз Маркела нервно дернулся. — Давай, раз уж начал говорить, так продолжай. Что вы еще должны были сделать?

— Что касается твоей семейки, я все сказал.

— А не моей? — придавил я его взглядом.

— Ты сейчас лезешь в чужие дела, где не только свою голову, но и… — какая-то мысль к нему пришла, что аж глаза лихорадочно заблестели от предвкушения. Растянув губы в ухмылке, обнажив окровавленные зубы, он выдохнул: — Ха! Я все тебе расскажу, Ович. Абсолютно все! Но знай, ты и только ты будешь виноват в том, что вся ваша поганая семейка голов лишится.

С этого момента его было не заткнуть, он уже сам без понукания заговорил.

— Ты знаешь чьих детей тогда с нами помогал спасать?

— Племянниц жены кого-то из высокородных, — припомнил я, как урядник Захар Корниенко проговорился, кого они там в ссылку сопровождают.

— Ха! Племянниц? Высокородных? — Маркел довольно рассмеялся.

Да такое выдал, что я и вправду засомневался: а надо ли мне было настаивать, чтобы он поделился этой информацией?

— Чтоб ты знал, у нас в ссылке находится сам Николай Константинович Романов, великий князь, внук императора Николая первого и племянник нынешнего — Александра второго, — вывалил на меня новость Маркел. — Что уж там в столицах он натворил, я не знаю, но его за те дела сначала во Владимирскую губернию, а оттуда в Керчь выслали. Ну а там князюшко, видимо, заскучал, в Темрюк через пролив зачастил. Как позже выяснилось, до такой степени заскучал, что тайно там венчался с урожденной Надеждой Александровной фон Мезьер, семнадцатилетней дочерью городского полицмейстера, ведущего род из саксонских дворян. Когда об этом в Петербурге узнали, шум немалый поднялся, ну и Романовы осерчали, не стерпели этой его выходки. Синод брак их морга… мор­-га-на-стический, — по слогам он произнес столь сложное слово, — расторгнул, ну а князя, позорящего семью, выслали на край империи, к нам сюда. Жена же его, пусть теперь только названная, не бросила мужа, последовала вслед за ним.