Утром же, в первую очередь отдал Дарье ею заработанные деньги за мыло, ох у нее и вид был, счастливо-ошарашенный. Потом…
— Это что? — ахнула бабушка.
Я слегка сглупил, ящики разобрал и швейные машинки во всей своей красе народу продемонстрировал. Затащив с Гришей первую в горницу, принялся отвечать:
— Это швейная машинка Зингер…
Тут Андрюха со Степаном вторую в дом внесли, и бабушка на ногах не устояла, на лавку буквально рухнула, круглыми глазами смотря на машинки, на нас и снова на машинки.
Хотя и живем в глуши, но не такие мои старики и дикие, что такое швейная машинка слышали, как и примерно представляют ее стоимость. Дед, когда мы их заказывали, тоже в предынфарктном состоянии находился, из-за баснословных сум, которые мы тратить собирались, но я тогда сумел найти нужные слова и успокоил его.
— Это же… это же какие деньжищи…
Теперь придется бабушку успокаивать, надо было все же показ начинать с менее дорого товара, чтобы она постепенно привыкала.
— Ба, ну ты что? — присел я перед ней на корточки, взяв ее за руки. — Какие там деньжищи, нам вполне по средствам все это.
Дарья молодец, быстро сориентировалась, метнулась на кухню и принесла оттуда бабушке кружку воды. Та, медленными глотками, не отрываясь, выпила ее полностью, вздохнула, успокаиваясь…
— Но зачем две-то, а?
Не, еще не успокоилась, в голосе так и слышится глубокое потрясение.
— Ба, ну ты что? У нас же четыре невесты подрастают…
— Хи-хи-хи, — в стороне в унисон захихикали «невесты» Маша и Варвара. Зина просто мягко улыбнулась, а вот Дарья та поспешила отвернуться, спрятав от нас покрасневшее лицо, не забыв при этом фыркнуть, но тихонечко.
— … и есть неограниченный доступ к тканям и ниткам любых расцветок, так что пусть учатся шить. Пока на дешевых тканях опыта набираются, мы их у китайцев сколько требуется, столько и купим, а как научатся, так и из икскацина наряды начнут себе шить, всем на зависть.
— Поломают, — выдохнула бабушка обреченно.
— Ничего страшного, к этим машинкам сертификаты имеются, если поломается что, мастера приедут прямо к нам домой и отремонтируют. Так что пусть ломают, пусть сестры учатся шить, придет время, мы с братьями каждой из них по такой машинке купим.
— У-у-и, — налетели на меня сзади услышавшие мои слова мелкие сестры, да и старшие от них не сильно отстали, даже всегда спокойная Зина не удержалась, принялись меня обнимать и целовать.
Не только меня, смеющимся братьям тоже поцелуев досталось, как и дедушке с бабушкой, которая хоть и улыбалась, но слезы по щекам потекли. Но то слезы счастья, своих сыновей и невестку покойных в этот момент вспоминала, жалела, что не видят они этого момента и не могут порадоваться вместе со своими стариками, какой сын и племянник у них вырос.
— Степа… — больше ничего говорить не пришлось, он метнулся наружу и вернулся с двумя плетеными корзинками в руках.
— У-и-и, — снова оглушил всех нас дружный визг сестренок, которые в корзинках разглядели бонбоньерки.
Мы всем нашим женщинам купили конфеты монпансье и халву в жестяных коробочках. И тут не поймешь, чему они больше радовались, конфетам и халве или самим ярким жестяным бонбоньеркам. Скорее всего и тому и другому, равнозначный подарок: и конфеты — вкусная диковинка, и коробочки — не один год они ими использоваться будут.
На этом подарки не закончились, так что еще несколько раз малые нас визгом оглушали, потом уже поуспокоились, но все равно радости было немерено. Да и бабушка наконец отмерла, уже спокойно улыбалась, сидя с накинутым на плечи нарядным платком и бережно прижимая к себе костяные гребешки с расческами, да рассматривая наборы иголок, ножницы, наперсники и хранящуюся в металлическом футляре измерительную ленту. Это Датзер нам портновский метр предложил, от которого мы отказываться и не подумали.
Портновский метр этот правда французский — миллиметры, сантиметры, но для нас он вполне привычный. Я всех своих уже давно к этим мерам веса и длины приучаю, ещё в прошлой жизни у нас десятичная система была, вот и трудновато мне поначалу пришлось перестраиваться на сажени, аршины, четверти, пяди да вершки, тем более они у всех разные. Так что, когда меня познакомили с французскими мерами, я сразу на них перешел. С тех пор и молодые, и старые уже привыкли… почти, старики больше по старинке изъясняются, но меня прекрасно понимают, когда я их озвучиваю.
Деда мы табаком одарили и новой трубкой, это уже после того, как он свою швейную машинку рассмотрел, бабушка на нее уже как-то равнодушно, полностью смирившись с действительностью посмотрела. Это она еще не знает, что такие же подарки к даурам уехали, тогда вряд ли бы так быстро успокоилась.
— Пойдем, посмотрим, как там наш мох поживает, — шепнул я парням, и мы тишком из дома выскочили.
В доме же еще нескоро успокоятся, хорошо хоть с утра успели скотину обиходить. Сестры, вынув из меня душу, расспросили подробнейшим образом, как на машинке работать. Но тут было что сказать и показать, не зря мы ранее у Датзера все это выпытали. Не знаю, откуда он это все знает, может просто технически грамотный, а может и встречался уже с такой машинерией, но он нам самолично все объяснил: как ухаживать за швейными машинками, как нитки заправлять, даже на простой небеленой ткани строчку шва провел, продемонстрировав работу аппарата. Так что свой невеликий опыт я передал и оставил сестренок с бабушкой самостоятельно приобретение осваивать, да спорить, в какой ящичек под машинкой что положить.
Дед еще раньше сбежал, трубку новую опробовать, да так и не вернулся. Вот и мы последовали его примеру, выскользнули из дома и к холму направились, дымоход в котором продолжал дымить. Братья не забывали в топке огонь поддерживать, чуть ли не бревен туда напихали, чтобы горело дольше.
— Может уже скажешь, что это за мох и для чего его в дыму постоянно держать надо?
— Да тут так просто не объяснишь, для чего он, вы таких слов не знаете, а чего не знаете, того и понять вам сложно будет. Потом уже на деле покажу и объясню. А вот для чего в дыму держать… Этот мох, он жизнестойкий очень, погрузи его в агрессивную среду, он начнет за жизнь бороться и…
Отодвинув в сторону сплетенную из веток крышку, мы открыли доступ к отнорку у дымохода, где мох и находился.
— Ага, — воскликнул я удовлетворенно. — Видите вот эти кристаллики?
— На соль грязную похоже, — озвучил увиденное Петр.
— Да, похоже, — я пальцем поворошив одинаковые с виду кристаллики, с миллиметровыми размерами граней, убедился, что это действительно то, что нужно, после чего мы снова все в первоначальный вид вернули, крышкой отнорок накрыв. — Мох этот, борясь за выживание, выделяет вот такую «соль», очень ценный ингредиент, еще успеете его оценить.
В моем мире над этим мхом так не издевались, он в более благополучных условиях «выживал», в специальных теплицах. Это уже здесь я придумал такой вот экспресс-метод. Боялся конечно, что мох не переживет такого воздействия, но нет, все получилось, он действительно жизнестойкий оказался.
— Когда к даурам поедем? — задал Петр и меня самого мучающий вопрос.
Нефрит буквально жег руки, так и хотелось его прямо сейчас в дело пустить и сделать кое-что полезное… даже не полезное — жизненно необходимое.
Я глянул в сторону дома, прикидывая, если дедушка с бабушкой в ближайшие дни не определятся с датой, то мы с Петром, наверное, сами к даурам и рванем, а они потом, как надумают, так кто-нибудь из оставшихся дома братьев их проведет.
— День или два еще потерпим, если бабушка с дедушкой не решатся, то сами с тобой пойдем.
— Эй, а новое оружие? — тут же вскинулся Хрисан, куда только его невозмутимость и подевалась.
Да и остальные «безоружные», в том числе и Гриша с Андреем, от него не отставали, тем еще и до Шарпсов хотелось добраться, пострелять из них.
— Перевооружаться будем только после того, как я с новым оружием поработаю, — тут же обломал я всех. — И Гриша с Андрюхой, если не припрет, до тех пор из своих Винчестеров стрелять не будут.
