— Это он убийца?  — спросила Аня.

— Скорее всего, а кто ж еще? Сразу было понятно, что это замачивание трупа в кислоте  — дело рук не совсем нормального человека. Вот и объяснение! А кислота в баке идентична той, которую вылили на вашу родственницу и в которой растворили Кристину.

— Но зачем он это делал?  — не унималась Анна.

— Он  — псих! Я почем знаю? Они же действуют вопреки логике,  — пожал плечами Симон.

Разговаривали они в большом кабинете для врачей в городской больнице, куда доставили Марата с кислотными ожогами кистей рук и Эрвина с огнестрельным ранением плеча. Анне тоже обработали порезы и сделали два укола в мягкое место, скорее всего от столбняка и бешенства. Теперь она сидела за чашечкой сладкого чая, который терпеть не могла, и вела светские беседы с полицейским.

— Зачем ему, я имею в виду Чарльза, валенки?  — спросила Анна.

— Откуда я знаю,  — беззаботно ответил Симон, уже греющийся в лучах славы и благодарности от начальства.

— Хорошо вот так списать все на психа, никаких объяснений не надо,  — пробубнила Анна.

— Что тебе не нравится, русская?  — возмутился Симон.  — Ты видишь другую кандидатуру?

— Я чувствую, что преступления связаны между собой и что их задумал чей-то холодный, расчетливый ум, а не умственно отсталый человек,  — ответила Анна.  — Но кислота у Чарльза вполне могла быть…

— Конечно! У нас же у всех дома стоит по чану с кислотой, а во дворе еще пара цистерн! Это так обычно!  — рассмеялся полицейский.

— Чарльз делал валенки,  — напомнила Анна.

— И что?

— Кислота используется при их изготовлении,  — ответила она.

— Откуда ты знаешь?

— Не знаю.  — Она покачала головой.  — Может быть, потому, что я  — русская?  — с гордостью сказала она.  — Варят конус, свалянный из шерсти, в кипятке с серной кислотой, чтобы ушел жир из шерсти и специфический запах животного. Натурпродукт!  — пояснила Анна.

Симон с неудовольствием покосился на нее.

— Надеюсь, у нас в управлении не найдется специалистов по валенкам.

— Ага, и бедного парня упекут в психушку до конца века.

— Этот бедный парень чуть не угробил тебя и твоих друзей. Он социально опасен, в клинике ему и место,  — фыркнул полицейский.

— Только как бы не начались новые убийства,  — задумалась Анна, которой что-то не нравилось в этом деле, но она никак не могла понять, что именно.

— А как у вас в России на это бы ответили?  — поинтересовался Симон.

— Типун мне на язык,  — охотно отозвалась Анна.

— Вот-вот.

Дверь в комнату врачей отворилась, и Анна с нескрываемым удовольствием увидела рыжие усы доктора Кларка вместе с их хозяином.

— Как чувствуем себя, дорогая?  — Вокруг лучистых глаз доктора пролегли морщинки.

— Вашими молитвами, да и чай замечательный,  — улыбнулась Анна.

— А у меня для вас есть хорошие новости и не очень, с чего начать?

— С хороших!  — подал голос Симон, которого, собственно, никто и не спрашивал.

— Ваша родственница Клавдия сегодня пришла в себя,  — ответил Кларк.

— О боже!  — захлопала в ладоши Анна.  — Я так надеялась! Любимая моя Клавдия Ивановна! Я могу ее видеть?

— Пару дней нет, она очень слаба, сами понимаете, человек только что с того света вернулся… Но теперь с уверенностью можно сказать, что она выкарабкается.

— А плохая новость?  — спросил Симон.

— Эрвин Ламар…

— Что?!  — выдохнула Анна.

— Нет, нет, не пугайтесь, жить он будет, просто потерял много крови и сейчас очень слаб. Боюсь, ему придется задержаться в больнице.  — Доктор Кларк виновато сложил руки на груди.

— До свадьбы заживет?  — спросила Анна.

— Что?  — не понял доктор.

— Ох уж эти русские со своими присказками и поговорками,  — пояснил Симон.

— Ясно,  — засмеялся Кларк,  — к свадьбе с Эрвином будет все хорошо.

— Вот и славно!  — выдохнула Анна, которой стало казаться, что эти потрясения никогда не закончатся.  — А где Ариадна? Ее горячо любимый внук в больнице, а бабушки нет, это как-то неестественно! Ей вообще сообщили?

Доктор Кларк зашевелил усами, а Симон отвел глаза.

— Что?  — не поняла Анна.

— Она сейчас занята, у них в доме неприятности,  — нехотя ответил Симон.

— Ну?!  — вопросила Анна, требуя подробностей.

— Пока вы сражались с Чарльзом, в доме Ламаров произошел несчастный случай. Эта девушка, рыжая журналистка…

— Что с Остерией?  — оторопела Анна.

— Она поскользнулась на лестнице и упала…

— Она покалечилась?  — ужаснулась Аня.

— Остерия сломала шею и умерла,  — ответил Кларк, решив помочь Симону, с трудом подбиравшему слова.

Анна закрыла рот рукой, чтобы не закричать.

— Шутите?! Такая молодая…

— Тут не до шуток,  — передернул плечами Симон.  — Мы как раз оформляли несчастный случай, когда Эрвин сообщил, что вы попали в руки маньяка. Просто дурдом какой-то!

— Вот вам и новое убийство!  — выдохнула Анна.

— Возвращаемся к началу, это типичный несчастный случай!  — раздраженно сказал Симон.

— Типичный псих! Типичный несчастный случай!  — передразнила Анна и тут же схватила его за рукав.  — Нужен эксперимент!

— Чего?  — отшатнулся Симон.

— Один лишь эксперимент, и я отстану от вас навсегда!  — искренне ответила Анна.

Где-то тихо мерно тикали часы, капало лекарство из капельницы… Анна сидела у постели своей свекрови и держала ее за руку. Клавдия Ивановна спала под действием снотворного, а Анна что есть сил боролась со сном. Сегодня за ужином в доме Ламаров, где собралось множество беспокоящихся о здоровье Эрвина людей, она смело заявила, что ее свекровь приходит в себя и хочет сообщить что-то важное следствию. Симон Хас навестит ее завтра утром и снимет показания. Это был намек на то, что у убийцы есть всего лишь одна ночь, чтобы внести свои коррективы. Это и был эксперимент Анны. Она боялась и надеялась одновременно. Стрелки показывали час ночи, но ничего не происходило.

«Неужели я ошиблась? Просчиталась? И расчетливый убийца  — этот сумасшедший Чарльз, а смерть Остерии  — совпадение и действительно несчастный случай?»  — думала Анна в больничной тишине рядом с мирно спящей Клавдией Ивановной. С одной стороны, в присутствии близкого человека у нее в душе разливалось умиротворение, но и тревога тоже давала о себе знать холодными руками, клацающими зубами и липким потом на спине. Ничего не нарушало больничной тишины, но чуткий слух Анны уловил едва различимое шевеление у двери палаты. Она вовремя нырнула под кровать и наблюдала, как к свекрови приближается женская тень.

«Я оказалась права»,  — с горечью подумала Анна, холодея от ужаса.

— Не двигаться!  — рявкнул Симон, все это время прятавшийся за ширмой.

Анну его голос вывел из ступора, и она вылезла из-под кровати. Фактически ей не надо было поднимать глаза на вошедшую в палату женщину, чтобы узнать, кто это.

— Добрый вечер, вернее ночь, госпожа Ламар….

Ариадна стояла каменным изваянием посреди палаты, успев отскочить от постели Клавдии Ивановны. Лицо ее больше напоминало маску, мертвую, восковую маску, в руках она держала шприц, наполненный светло-желтой жидкостью.

— Что там?  — спросил Симон, не верящий собственным глазам.

— Не думаю, что витамины,  — ответила за Ариадну Анюта.  — Что вам сделала моя свекровь? Зачем вы второй раз пытаетесь ее убить?  — Анна завалила вопросами это безмолвное существо, мигом постаревшее и теперь выглядевшее на свой возраст.

— Кислоту вы брали у Чарльза?  — спросил Симон.

Ни на один вопрос ответа не последовало. Анна сказала:

— Когда Клавдия Ивановна проснется, мы же все равно узнаем много интересного. Она сказала, что кого-то узнала, и я не сомневаюсь, что это были вы. Клавдия Ивановна могла быть здесь только подростком в годы войны, когда ее вместе с тысячами других людей угнали в концлагерь для труда на благо великой Германии. В этом все дело, Ариадна? Не все так чисто в вашей биографии? О многих вещах вы не хотели вспоминать. Журналистка вас шантажировала?  — спросила Анна.