Глянула на часы, автоматически посчитала на сколько еще осталось кислорода и перепроверила свой расчет на баллоне. Ей нравилось самой считать время до смены, хотя в этом не было никакого смысла, потому что на баллоне и на часах это указывалось в обязательном порядке. Но так она чувствовала, что держит свою жизнь, свой ритм, свои легкие под контролем, что на самом деле вовсе не соответствовало действительности. Зои пошла в комнату, устроилась в кресле и открыла страницу профессора, на которой появилось множество соболезнований и слов о нем и его достижениях.

«Интересно, эти люди при жизни профессора, хоть раз высказывали ему свое восхищение? Говорили ему добрые слова? Или это всего лишь посмертный ритуал, который должен исполнить ответственный человек?»

Зои зачем-то перешла на страницу сына профессора и вновь посмотрела его объемное изображение, включила виртуальные видео, где он в своей наглаженной форме идет по коридору, или вот он в навороченных сенсорных очках сидит у проектора, а его голограмма в вербольной форме белого цвета с черной надписью забивает гол. Номер шесть на футболке.

Зои свернула видео, которые слишком отвлекали и стала изучать его страницу.

«Само собой, занимается верболом. Ого, список спортивных нейронаград впечатляет. Интересно, если бы обычный спорт был доступен людям, он бы тоже им занимался? Сколько же спортсмены прошлой эры потребляли кислород? Вероятно, тонны. Но с трубкой в носу это не кажется таким веселым занятием».

У Зои тут же всплыло воспоминание, как они с бабушкой устраивались на полу в отсеке истории на втором этаже и смотрели через реликты реальные видеозаписи игр, чемпионаты по футболу и хоккею. Огромные трибуны людей и спортсмены, которые глотали воздух и мчались к победе. Слезы радости и разочарования. Чувства счастья, эйфории или наоборот безнадежно упущенного шанса.

«Раньше люди были такие открытые, такие эмоциональные, такие богатые. У них было все, о чем можно только мечтать».

Зои почувствовала, как ее сердце замерло, когда она вспомнила яркую зеленую живую траву на видео, по которой бежали мужчины, как они падали на этот невероятный волшебный ковер. Она закрывала глаза и представляла, как падает на что-то мягкое и воздушное, как прикасается ладонями к живому откликающемуся на ее движения ковру. Они с бабушкой обожали старые исторические видео о спорте, о природе и животных, об океанах, о счастливом человечестве. Это были те сказки, которые бабушка показывала ей на ночь.

Зои вернулась в реальность, в которой существовал только их Континент и всего сотня тысяч человек. И с каждым десятилетием людей становилось все меньше. И когда-то они все исчезнут с лица земли, и тогда это будет безжизненная опустевшая планета одиночества.

«Надо жить сегодня, пока еще не поздно! – начала убеждать себя Зои. – Вот только как это сделать? А бабушка. Ты говорила, я достойна большего. Но может ты ошибалась? А если нет… Я сделаю то, что от меня зависит, узнаю о профессоре все и даже больше, и предоставлю в Синтез полную информацию. Вот мой шанс, да бабушка Ро? Я его не упущу. И я знаю, кто мне в этом сможет помочь. Осталось только убедить его в этом».

Искать неизвестно что, среди всех реликтов, даже среди определенного перечня этажей – пустая трата кислорода. Кроме того, Зои казалось, что она толком не знала профессора, в отличии от его сына, который мог бы облегчить ее задачу. Зои почему-то была уверена, что он захочет ей помочь узнать, что же произошло с его отцом и что он искал в Архиве.

«Надеюсь, он добрый и отзывчивый парень, каким кажется в Нейро», – подумала Зои и открыла окно для сообщений. Конечно, тактичнее было записать свое обращение в формате голограммы, чтобы он видел ее и слышал, но она не знала, что говорить. Для успокоения, она пару раз попробовала сделать запись, но начинала мямлить что-то невнятное, слова путались, а смысл ускользал. Она никогда не была слишком общительной, да и вообще редко с кем разговаривала, а за последние полгода, наверное, только с профессором и с Регатом. Поэтому сделанные записи были больше похожи на бред сумасшедшего, чем на послание для знакомства. А вот писать, было куда проще, как ей казалось. Зои включила режим переписки в реальном времени и начала набирать текст, который в то же мгновение отправлялся адресату.

«Привет. Меня зовут Зои, но ты и сам видишь, ведь мы идентифицируется в сети. Но мое имя именно Зои, а не Зоя. Но это не важно, можешь называть, как хочешь. Хотя, нет. Лучше все-таки Зои. Ой, что-то я не с того начала. Сразу отвечу на твой вопрос, думаю, ты бы его задал – мы не знакомы. Ладно, это и так понятно, если я с самого начала представилась. Извини за этот сумбур, я мало с кем общаюсь. Вот. Так зачем я тебе пишу все это?! Я, в общем, я работаю в Архиве, где… Прости, надо было начать с того, что я соболезную твоей утрате. Я немного знала твоего отца. Он был замечательным человеком. Я думаю, многим его будет не хватать. И тебе будет его не хватать, да что там, мне тоже. Он один из немногих, с кем я общалась и… он мне нравился».

Слова улетели адресату, а Зои не знала, что же ей написать дальше. Сейчас, после этих слов, ей показалась, что ее затея не такая уж и привлекательная. Втягивать в ее проблемы сына, который только вчера потерял отца…

Зои пошла на кухню и заварила себе ужин из пакета, понюхала жижу, которая получилась, поморщилась, съела несколько ложек и отставила чашку в сторону. Налила воду, кинула в нее витамины со вкусом апельсина и сделала несколько глотков.

«Намного лучше, – подумала Зои и улыбнулась. – Я бы попробовала настоящий апельсин, наверняка он очень вкусный, не то что эти химические заменители».

Она посмотрела на жижу, через силу съела еще несколько ложек, заглушив голод, который периодически напоминал о себе, допила витамины и пошла в свою комнату. До отбоя было еще время, но смысла тянуть не было. Сон – лучший способ сэкономить кислород. Она переоделась в пижаму, сменила картридж, чтобы утром вдохнуть свежезаправленный насыщенный кислород, и залезла в инкубатор.

Утром Зои умылась, съела несколько ложек ненавистной каши, натянула на руку планшет и часы и, пошла в кабинет. Открыла Архив раньше времени, ей хотелось побыстрее сделать всю работу за вчера и сегодня, чтобы вернуться на двадцать второй этаж и продолжить поиски.

Как только она вошла на рабочую страницу, то увидела два письма: первое из Защиты, открывать его не хотелось, но не читать официальные письма являлось противозаконным. Она нажала открыть, появилась голограмма, на которой ловец извещал ее, что она должна завтра явиться в участок для допроса. Тон ловца был приказной, а взгляд суровый. Зои съежилась и, досмотрев, нажала на кнопку подтверждения визита. По коже побежали мурашки. Она была в офисе Защиты всего один раз, полгода назад, когда ее вызвали туда и сообщили, что бабушка Ро скончалась на улице. Ей даже не позволили попрощаться с ней. Да что там, к ней даже никто не вышел. Программа в виде воспроизводимого администратора в приемной зачитала извещение, что смерть наступила от остановки сердца, разъяснила о правах Зои, как единственной наследницы, отсканировала ее присутствие в подтверждении, что она получила сообщение. Она стояла одинокая, разбитая, брошенная всеми в приемной и плакала перед голограммой, которая продолжала перечислять программы по реабилитации после смерти близкого, называла правила получения наследства и произносила другие неважные в тот момент слова.

От этих воспоминаний скорбь, смешанная с паникой, стало быстро покрывать Зои своей пленкой. Ей казалось, что она задыхается, хотелось разорвать чувства на части, как полиэтилен, который словно наматывался на ее горле. Зои встала и прошлась по кабинету. Ей нельзя поддаваться этой волне, нельзя! Она знала, к чему это может привести. Зои схватилась за трубку. Бабушка запрещала ей делать так, но она уже никогда об этом не узнает.