– Вот как! – Розалина по наивному улыбнулась, с ее пухленьким лицом это выглядело очень по-детски мило, даже несмотря на то, что ей совсем недавно исполнилось восемнадцать. – А мне казалось, словно ты планируешь против кого-то что-то плохое. Однако врать Габриэлю все равно как-то не очень красиво…

Король не ответил, лишь уголки его тонких губ слегка дернулись.

– Ваше Величество! Дело срочное, – Аркан без стука вбежал в главный королевский кабинет, учитывая его дотошную строгость в отношении этикета, та шокирующая новость, которую он получил несколько мгновений назад, должно быть сильно его обескуражила.

– Насколько я помню, у тебя скоро начнется урок истории, – обратился Генрих к Розалине, погладив ее по голове, – иди скорее, а то опоздаешь.

Розалина недовольно надула свои полненькие щечки, но все же не стала спорить, увидев встревоженного Аркана, являющегося для нее предметом восхищения из-за его хладнокровия и объективного подхода к каждому решаемому вопросу. Она изящно встала с кресла короля и попрощалась, оставив двух людей в одиночестве разбираться с какой-то непредвиденной серьезной проблемой.

– Что случилось? – Генрих устало потер переносицу, за последние месяцы появилось очень много проблем, самым важным из которых является восстание, и он никак не может вычислить лидера, сидящего в тени и наслаждающегося бесконечными трудностями, свалившимися на голову короля.

– На границу начали активно нападать монстры. Самое странное то, что это было стайное нападение и некоторые выжившие видели поклон монстров неизвестному существу в лесу Ист! Это просто немыслимо… – быстро проторив это, Аркан наконец смог отдышаться, его удивление было ожидаемым, даже Генрих, услышав новость, недоверчиво посмотрел на своего верного подчиненного.

– Монстры… – скрестив руки, король отрешённо посмотрел в окно прямо на пышный цветной сад, который вот-вот должен засохнуть, под натиском бушующих ветров и безжалостных морозов, из-за чего Генрих невероятно сильно ненавидел все, что связано с зимой. И хуже всего как раз и были эти нечеловеческие обитатели льда и холода.

Монстры – худшие враги всех времен и народов. Обычные люди так и называют их просто монстрами, в церкви синтоны дали им более лаконичное имя – «иммундус», то есть нечистые, а алуры зовут их просто «претегианами» – обездоленные.

– Узнай, связаны ли предатели с таким резким изменением поведения у монстров и свяжись с церковью Корлес, – решительно приказал Генрих, сев за стол, продолжая перебирать нескончаемый поток разных бумажек.

– Так точно, Ваше Величество! – Аркан сразу же вышел за дверь, оставив короля в глухой тишине тоскливого кабинета.

Зайдя в непроглядную тьму бесхозного замка, Габриэль почувствовал тепло, обволакивающее все его тело, что было странно, ведь небольшие трещины, пропускающие холод, все еще присутствовали.

– Куда мы идем? – он недоверчиво посмотрел на ведьму, ведущую его по мрачному коридору, прямиком в неизвестность, от чего Габриэлю было не по себе.

– Как куда? Конечно, в главную башню этого замка, только она сохранила более-менее презентабельный вид, – Лилит схватила Габриэля за руку и ускорилась, словно торопясь к чему-то очень важному.

Пройдя сквозь небольшой, заросший сухими лозами сад, паладин наконец увидел самую величайшую достопримечательность графского замка. Башня Верум. Она была похожа на темный столб, устремляющийся к небесам, из-за густых туч не было видно даже краешка крыши столь мрачного и величественного сооружения. Зайдя внутрь, перед ними предстала старинная, можно сказать полуразрушенная, винтовая лестница, бесконечно поднимающаяся вверх.

– С завтрашнего дня пойдет отсчет, так что пока можешь устроится в комнате на втором этаже. Я же проживаю на четвертом, на третьем столовая, где мы вместе будем завтракать и ужинать, ввиду некоторых обстоятельств я буду постоянно отсутствовать во время обеда, так что можешь заниматься в это время самостоятельным изучением замка, однако… – Лилит внезапно повернулась лицом к Габриэлю и с серьезным выражением лица продолжила: – тебе запрещается входить в подвальное помещение.

Габриэль лишь хмуро кивнул на замечание ведьмы, все еще раздумывая над тем, почему он просто не убьет ее? Он даже согласился на глупую сделку, лишь бы отсрочить неизбежное, но стоит ему подумать о том, чтобы убить человека, как все его тело начинает дрожать от непонятных эмоций.

Лилит не обратила особого внимания на странную нервозность гостя, она властно развернулась и неспешно ушла вверх по лестнице на свой этаж. Габриэль провожал ее взглядом и, когда звук каблуков растворился в мертвой тишине башни, он задумчиво поднялся на второй этаж, видя одну единственную черную дверь среди серых заплесневелых стен. Габриэль с заминкой вошел в комнату, ожидая увидеть грязную кровать, пыльную мебель и разных устроившихся по углам насекомых, однако все выглядело совсем по другому: пышная двухспальная кровать с чистым, недавно постеленным приятным бельем темно-синего оттенка, нетронутые элементы мебели, сверкающие чистотой и уютом, на полу постелен теплый светлый шерстяной ковер, недалеко стоял маленький кирпичный камин с дровами, а возле кровати, на прикроватной столешнице загадочно стоял букет цветов из синих роз, от которых Габриэль впал в ступор, ведь подобного сорта роз недолжно существовать. Однако больше всего его поразила изумрудного цвета свеча, замершая возле приоткрытого окна, с зажжённым фитилём, зеленое пламя которого не колыхнулось и на миллиметр, оно горело ровно, словно не было настоящим.

Осмотрев яркую по-своему домашнюю комнату, положительное впечатление о ведьме вновь стало расти. Он то никак не мог ожидать, что, придя ради убийства злодейки, в итоге будет уютненько наслаждаться ее гостеприимством, словно недавнего королевского приказа, от которого завесила жизнь его возлюбленной, никак и не было.

Габриэль присел на краешек мягкой кровати и, взъерошив свои светлые волосы, осознал, какую глупость он сейчас совершает. Если все так пойдет и дальше, то он точно не сможет убить ведьму. Хотя в его голове крутился совершенно иной вопрос: сможет ли он, воспитанный на прощении и доброте ко всему, погубить чужую жизнь ради любви?

***

Лилит, сидя за каменным столом, на котором аккуратно располагались письменные принадлежности, писала сообщение для своего единственного сообщника: Ворона выиграла пять цветков, орел в саду. Действуй.

Слегка встряхнув перо, она оставила несколько капель алых чернил на пожелтевшей бумаге, после, позвав к себе свою любимую чернокрылую птицу, Лилит привязала маленькую кожаную сумочку, куда спрятала записку и оберег, разрушенный несколько мгновений назад. Дав небольшую пряность птице и нежно поцеловав ее клювик, она отпустила его, чтобы ворон, преодолевая темное небо и густой туман, возвысился над всем Маллийским лесом, как король, парящий в облаках.

Ужасная гроза наконец прекратилась. Лилит, подойдя к замерзшему окну, глотнула свежего воздуха, пропахшего лесной сыростью и наступающей зимой. Она устремила свой взгляд на уже пропавшего из виду любимого питомца, вспоминая, при каких необычных обстоятельствах смогла с ним познакомится. Сделав еще один глубокий вдох, Лилит закрыла заледеневшее окно, замечая, как сильно покраснели ее пальцы от холода. Заклинание подходило к концу.

– Совсем скоро все закончится…– ведьма задумчиво посмотрела в потолок, прямо на роспись, где темный силуэт, охваченный ослепительным солнечным светом, раздавал карты с неизвестным содержанием трем женщинам и четырем мужчинам. Словно Бог, награждающий своих любимых подданных.

***

В столь редкое для Маллийского леса солнечное теплое утро, в разрушенном графском замке, усеянного прорастающими дикими лозами, на третьем этаже темной переливающейся на свету Башни, за один стол сели два абсолютно противоположных друг другу человека: коварная ведьма и добродетельный паладин. Каждая из сторон, словно была представителем одной из фундаментальных фракций добра и зла.