Всегда найдется Всегда найдется тот, кто любит, — Как трудно же сыскать ответную любовь! Всегда найдется тот, кто сгубит Себя во власти грез, заевши снегом кровь! Всегда отравит – да – укусом едким змея, Как червь ничтожит тлен усопших королей. Любовь всегда-всегда – волшебница и фея, Злодейка-люцифер, тюремщик-соловей… Всегда найдется тот, кто любит, И истинна любовь, прочней лишь только сталь! Всегда готов топор, что рубит… Святая эта казнь оправдана всегда ль? Я летаю Я летаю, я летаю… И над ней, и над тобою! Я летаю, ты не знаешь — Я дружу с твоей мечтою! Я летаю – ты мечтаешь, Я летаю – убиваешь! Я летаю – ты свободен! Ты меня не замечаешь! Я летаю – мир угоден, Я летаю – солнце светит! Поздно только вспоминаешь: «Ты любовь?» – а кто ответит… Полдень встречи Солнце скрылось за горою, Я померкла в теплой тени. Ветер ищет, ветер ноет… Не меня ли в теплой тени… Ты ль тот ветер, ты ли это? Если так – готовьте свечи. Меркнет тень по зову света — Я ушла на полдень встречи. Мне нечего сказать Мне нечего сказать листу бумаги: Остро перо и вдоволь тут чернил! Увы! Но он души не потопил В любви моей… забвенье лунной саги. Я шла к нему, превозмогая тьму, Летела, пусть бескрылая, навстречу… Испить души своей позволила ему… А он сказал: «Не жги напрасно свечи!» * * * И вновь чернил прозрачное письмо. Мне снова нечего сказать листу бумаги: Любовь пришла – оттиснула клеймо, Но чтоб любить, не найдено отваги! Все те же слезы стынут на щеке, Все те же свечи тлеют в полумраке, Все та же боль обидой на щите: Но я не та – я вышла из атаки… Мой Петербург Скрипач и слушательница Слушательница: Твоя музыка тонет во мгле, О, мой щедрый, мой нежный скрипач! Твоя музыка будит во мне Безутешный батистовый плач! Скрипач: Поищи эту муку в себе, Обвини в этом чудо смычка. Моя боль – это боль о стране! Моя боль – это слезы в стручках! Слушательница: Где ты слышал подобный мотив? Где безумие ноты ты взял? Скрипач: Обь и Лену веслом возмутив, Я бездонные зори черпал! Брал в ладони чернее угля Локон дивной уральской косы! А в волнующих душу полях Созерцал соты звонкой росы! Я шагал по амурской тропе, Я бродил среди рощ и дубрав… И не знал, как в озерной воде Отражается ели рукав! Я поил черногривых коней Из иссохшихся, стоптанных луж… Видел малых голодных детей… Как жену бил пропившийся муж… Я рыдал в богадельных домах… Я ослеп от измученных лиц… Я метался в приютских стенах, Перед Господом падая ниц. Оттого ли души я твоей Ранил больше, чем ядом жжет новь… Словно скальпелем, скрипкой своей Я вскрываю живую любовь! Слушательница: Я отвечу тебе, милый друг, Мой родной, мой философ-скрипач: Русь бессмертна, пока столько мук Рвет из сердца малиновый плач! Посвящение другу
Разбросаны звезды небесной рукою По синему шелку ночной тишины, И лунные блики сплошной чередою Плывут над гранитной постелью Невы. Заря поселилась за спящим туманом, Безумствует мгла на стальных облаках, И ветер бодрящий нелегким обманом Вновь властвует градом, забытым в веках… Мы снова скользим по небесной лазури Шатров предрассветных Пальмиры моей. И мраморный шепот затих в партитуре Церковных гласов и ночных площадей. Во славу Петра легкий сонм листопадов Востоку дарует загадочный вальс. Дриады и нимфы во злате нарядов Пленяют коварством мифических глаз. Цветочных феерий дурманят каскады, Дыханием нежным согрет Петербург — Хранилище томной звенящей прохлады, Счастливых дождей и живительных пург. Судьбина моя неразлучна с тобою! Лишь невской волне отдается душа. Величием властвует град надо мною, И сладостным ядом поит тишина! И северной грустью приветливы очи Навек покорили меня, милый друг! Забвеньем баюкают Белые Ночи! Ты – сердце сердец, Ты – душа, Петербург! У Александро-Невской Лавры Весенним воздухом согреты Меж двух Некрополей врата. И медяки как кастаньеты В руках просящих сквозь года. И так печальна средь тумана Воды чернеющая гладь, Что отражает без изъяна Петровских замыслов печать… |
