Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Дмитрий Иванович учился в гимназии неважно, особенно плохо ему давались латынь и немецкий. Приведу красноречивое свидетельство его биографов:

Общее впечатление, которое можно вынести при рассмотрении отметок Дмитрия Менделеева, таково, что перед нами способный ученик, занимающийся, однако, без особого старания, но лишь настолько, чтобы не оставаться на второй год в классе. Как только такая опасность грозила, он сейчас же подтягивался и отметки поправлялись. Старательно занимался и к экзаменам. ‹…› В младших классах он учился гораздо старательнее, чем в старших.

‹…›

Из своих гимназических испытаний, – вспоминал Менделеев на старости лет, – очень хорошо помню, что в немецком я был всегда плох, а отметка вышла годная для выпуска, потому что я удачно сумел в ответе на выпускном экзамене вставить знакомые стихи Шиллера:

So willst du treulos von mir scheiden
Mit deinen holden Phantasien…[41]

которые мне понравились по звучности и по смыслу, мне кем-то объясненному [Младенцев, Тищенко, 1938, c. 42, 48].

Иногда юный Дмитрий Иванович подбивал сестрицу Машу, вышедшую замуж за преподавателя Тобольской гимназии, разузнать, о чем будут спрашивать на экзаменах[42].

Говоря в 1901 году о своей гимназической учебе, Менделеев признавался, что сумел окончить гимназию только потому, что педагогический совет относился к нему снисходительно, или, как выразились менделеевские биографы, «очень осторожно» [Младенцев, Тищенко, 1938, c.49]:

«В большой семье я был последышем и развился поэтому рано. ‹…› Переходил без задержек и кончил [гимназию в] 15 лет… Это только благодаря Совету гимназии, а по нынешним временам вероятно бы меня много раз оставили (на второй год. – И. Д.) и даже исключили бы из гимназии» [Менделеев, 1934–1954, т. 23, с. 117].

И еще одно, более позднее признание:

Меня самого перевели из четвертого в пятый класс и из пятого в шестой (предпоследний. – И. Д.) при многих недостающих баллах, без сомнения ввиду того, что общая подготовка и должное развитие все же у меня были, и оставление в классе только бы испортило, вероятно, всю мою жизнь [Менделеев, 1995, с. 240].

Упоминание об «общей подготовке и должном развитии» – это акцентировка Менделеева, биографы его подчеркивают также и другое обстоятельство: «В целях объективности необходимо заметить, что положение Менделеева в гимназии, несомненно, облегчалось тем, что для него, как сына бывшего директора и родственника одного из преподавателей, делалось немало исключений из общего правила» [Младенцев, Тищенко, 1938, с. 49].

Говоря о детских годах Менделеева, важно отметить два обстоятельства, повлиявших на его карьеру, но, разумеется, не исчерпывающих весь запас символического стартового капитала его тобольского детства:

– от природы: наличие способностей («должное развитие» с большим уклоном в естественные науки) и живость темперамента;

– от внешних условий и влияний: избалованность (привычка делать только то, что ему интересно и хочется), либеральное отношение к нему учителей с элементами протекционизма и попустительства.

Но как бы там ни было, в июне 1849 года Дмитрий Иванович окончил, как мог, гимназию, бросил по гимназическому обычаю в огонь учебник латыни и… пошел домой думать, что делать дальше. Собственно, думать-то пришлось Марии Дмитриевне, которая, оставшись к тому времени с двумя детьми, Дмитрием и Елизаветой (остальные разъехались кто куда), отправилась с ними в Москву. Но прежде чем расставаться с детством Менделеева, стоит сказать несколько слов о времени, в котором ему довелось родиться.

Век Просвещения, «столетье безумно и мудро», равно как и павловская эпоха, стилизовавшая империю под рыцарский орден, и век «нечаянно пригретого славой» Александра I, – ушли в прошлое. Новое столетие к началу 1830-х годов стало ощущать свою сущностную, некалендарную новизну. В 1835 году Е. А. Баратынский напишет:

Век шествует путем своим железным,
В сердцах корысть, и общая мечта
Час от часу насущным и полезным
Отчетливей, бесстыдней занята.
Исчезнули при свете просвещенья
Поэзии ребяческие сны,
И не о ней хлопочут поколенья,
Промышленным заботам преданы.
[Баратынский, 1957, с. 173]

В 1836 году Н. В. Гоголь, сбежавший в Европу от русской современности, писал М. П. Погодину, анонсируя начало работы над «Мертвыми душами»: «…в виду у нас должно быть потомство, а не подлая современность» [Гоголь, 1937–1952, т.11, с.77]. Д. И. Менделееву предстояло вписаться в это преданное промышленным заботам и научному прогрессу динамичное столетие.

Университетский тупик

После года учебы в Московском и трех в Петербургском университете, который он благополучно окончил в 1837 г., у него не создалось ощущения, что он получил хорошее образование…

В. В. Набоков, «Иван Тургенев (1818–1883)»

Принято считать, что Мария Дмитриевна, покидая Тобольск, намеревалась определить сына в Московский университет, надеясь, что в этом ей поможет ее брат Василий Дмитриевич Корнильев (1793–1851), человек состоятельный, в Москве известный; некогда, как уже было сказано, служивший управляющим имениями князей Трубецких[43], бывший в дружеских отношениях со многими университетскими профессорами (С. П. Шевырёвым, Т. Н. Грановским, М. П. Погодиным, П. Н. Кудрявцевым и др.). Однако, несмотря на все старания Василия Дмитриевича, устроить Менделеева в Московский университет не удалось, потому что «в то время действовал закон, согласно которому окончившие гимназии могли поступать лишь в тот университет, к учебному округу которого принадлежала данная гимназия. Для Менделеева был открыт лишь Казанский университет, так как Тобольская гимназия принадлежала к Казанскому учебному округу[44]. Перспектива жизни в Казани, однако, не соответствовала ни возможностям, ни желаниям Марьи Дмитриевны[45]. Она решила попытать счастья в Петербурге, в надежде на помощь влиятельных друзей и однокашников своего покойного мужа, еще служивших в петербургских учреждениях» [Фигуровский, 1961, с. 23–24].

Должен признаться, я тоже долгое время верил в эту историю с николаевским законом о приеме «из своих округов» прежде всего потому, что именно так ее описывал сам Менделеев:

В 1849 году кончил гимназию в Тобольске и с мамашей, сестрой Лизой и служителем Яковом поехали в Москву, чтобы поступить в Московский университет. Но государь Николай Павлович приказал принимать только из своего округа и, несмотря на дружбу Шевырёва, Кудрявцева и других профессоров с дядею В. Д. Корнильевым, меня не приняли. Поехали в Питер [Архив Д. И. Менделеева, 1951, с. 14].

И о том же в третьей главе «Заметок о народном просвещении»:

Повезла меня, последыша, матушка (отец уже скончался тогда) в Москву, но в университет туда не приняли, потому что как раз тогда вышло распоряжение – принимать только из своих округов. То же было и в Петербурге, а потому год у меня прошел без ученья [Менделеев, 1901, с. 61][46].

Однако, когда я поинтересовался, что же это было за распоряжение такое относительно приема «только из своих округов», выяснилось, что никакого правительственного постановления на этот счет в царствование Николая Павловича не принималось. Ситуация складывалась иначе, и рассмотреть ее целесообразно в более широком контексте образовательной политики российского правительства в 1825–1855 годах.

вернуться

41

В переводе К. С. Аксакова фрагмент стихотворения Ф. Шиллера «Die Ideale» («Идеалы») звучит так:

Так от меня ты мчишься, младость,
И все отрадные мечты…
[Поэты кружка Н. В. Станкевича, 1964, с. 342]. – И. Д.
вернуться

42

Мария Ивановна, младшая из дочерей Менделеевых, родившаяся в августе 1828 года, вышла замуж за Михаила Лонгиновича Попова (1819–1882), который, как и его тесть, окончил философско-юридический факультет Главного педагогического института в Петербурге. Он не только преподавал в Тобольской гимназии, но также был сотрудником «Тобольских губернских ведомостей», где отвечал за раздел новостей.

вернуться

43

Согласно архивным изысканиям В. И. Старикова, к моменту приезда Менделеевых Василий Дмитриевич уже не служил у Трубецких и переехал из княжеского «дома-комода» на Покровке, 22, в Панкратьевский переулок, а затем купил небольшой одноэтажный деревянный дом неподалеку – в Уланском переулке [Стариков, 1984, с. 43–44].

вернуться

44

Академик А. М. Сергеев в бытность свою президентом Российской академии наук, выступая на церемонии открытия Международного года Периодической таблицы в Москве (2019), даже похвалил упомянутый «закон»: «Та система, которая существовала раньше, в плане поддержки науки и культуры в регионах была, ну, как-то более справедливой» (Церемония открытия Международного года Периодической таблицы химических элементов. URL: https://www.youtube.com/watch?v=avaLUPSRNOQ (дата обращения: 24.07.2023)). А два педагога, видимо, из Петербурга, М. В. Бенякова и И. Н. Крайнева, судя по всему, дамы исключительной эрудиции и неожиданных познаний, составляя «Энциклопедию для мальчиков», добавили от себя (или откуда-то позаимствовали) бесценные крупицы исторических деталей, упомянув, что Менделеев «предпринимал несколько попыток поступить в Университет и каждый раз заваливал… химию» [Энциклопедия, 1994, с. 202].

вернуться

45

По версии М. Н. Младенцева и В. Е. Тищенко, потому что «там у нее не было ни родных, ни знакомых» [Младенцев, Тищенко, 1938, с. 78]. – И. Д.

вернуться

46

По возможности я буду цитировать либо оригинальные, либо специальные, хорошего качества, издания работ Д. И. Менделеева. Можно, конечно, ссылаться на 25-томное собрание его сочинений, однако, ввиду обильных цензурных изъятий, этим изданием следует пользоваться с осторожностью. Более того, некоторые тома этого собрания, как, например, вышедший в 1947 году том 5 («Жидкости»), куратором которого был проф. В. Я. Курбатов, а общая редакция принадлежала акад. В. Г. Хлопину, представляют собой пример беспримесной халтуры: убогая вступительная статья «От редакции» на четыре небольших абзаца, отсутствие комментариев и вообще вспомогательного аппарата, случайный подбор фрагментов из сочинений Менделеева и т. д.

8
{"b":"893157","o":1}