«Вы уверены, что справитесь? – тихо спросил он. – Лучше отказаться, чем провалить дело. За вами сейчас многое стоит». – И он почему-то посмотрел в сторону «представителя ГКЭС» и вздохнул.

Я же понимал – отступать просто невозможно. Баллоны были уже заряжены и отступать некуда. Разве утонуть сразу.

Вот с такими грустными мыслями, страхом и полной растерянностью, которую как-то удалось скрывать, я пошел на первое погружение.

Площадка была выбрана в районе Мексиканского залива. Договорились, что мы погрузимся на дно – 25 метров глубина – и затем спустят клетки с грузами, которые мы должны будем отрегулировать. (Фото 2 и 3).

Все погружение проходило под дружные комментарии команды, свободной от вахты, и научной группы. Комментарии были соответствующие. Уж лучше их не вспоминать.

Эксперимент начался. Мы с Акъюзом – ФАО ООН – лихо, к моему удивлению, занырнули. (Фото 4 и 5).

Дно оказалось хорошее, песчаное. Немного поплавали. Я осваивался и вдруг увидел, что нахожусь в раю. Где изумительной расцветки рыбы, на дне ракушки с манящей раскраской, и прозрачность – мама мия! Что же меня по настоящему удивило – на дне ни консервных банок. Ни битых бутылок. Ни иных ржавых предметов человеческого присутствия. Только через минуту я осознал, насколько мои удивления глупы и беспочвенны. Ведь это Мексиканский залив, а не Пестовское или Можайское водохранилища. Где даров человека водоему – немерянно.

В общем, пока я осваивался, восторгался красотами моря, мы потерялись. Я Акъюза не видел, но зато увидел первую клетку. Она с грузами медленно и плавно (ах, команда, такелажники, молодцы) опускалась почти прямо на меня.

И тут это произошло! Да и не могло не произойти. Нелепо бы было судьбе вот так вот, без всякого «назидания» да отпустить новичка на поверхность.

Короче, клетка плавно и спокойно опускалась. А я с какого такого ума, но поднырнул, встал в этой клетке и вроде её начал кантовать поудобнее. В чем необходимости никакой не было.

И только через минуту я понял: клетка стоит прочно. Груза (см. фото) держат её плотно. А в середине клетки нахожусь я, в полном здравии. Вначале я засуетился, чтобы выбраться сразу. Не тут-то было. Дель была капроновая, прочная. Груза тяжелые. Я схватился за пояс. Все было. И часы. И манометр. Ножа – не было. Забыл. Просто, по-идиотски, забыл и все.

Вот теперь, кажется, по-настоящему – ВСЕ!

Я не видел ни соседней клетки. Ни Акъюза. Пытался подкопаться под нижние обручи. Не получается. Порвать дель. Куда там, крепкая.

Приборы показывали, что воздуха осталось на 7 минут. Интересно теперь вспоминать, «сидя в теплом сортире».

Паника сменилась апатией. Я представил, как меня достают судовые водолазы. Стало тошно. Но страх! Страх никуда не подевался. Я продолжал метаться в клетке. Трясти её. Но все было сделано на славу, дабы не посрамить умение советских моряков.

Фото 5. Погружение. М. Казарновский.

Фото 6. Окончание ныряния. Помогаем Акъюзу снять акваланг.

Оставалось 3 минуты. А воздуха я потратил чрезмерно. От волнения. От страха. От безотчетной тоски. И только через минуту я увидел Акъюза, который медленно, ох, как медленно подплывал ко мне, удивленно за мной наблюдая. Ему нужна была ещё почти минута, чтобы понять, что произошло. Дальше-то все – как во сне. Акъюз ножом влегкую порезал дель, я рванул было вверх – осталась минута воздуха – если бы меня не остановил мой спаситель. Он разъяснил мне, что после окончания «воздуха» есть ещё форс-мажорный резерв. Нужно просто потянуть вот за этот рычажок.

Через пять минут, проверив оставшуюся клетку, мы спокойно, с остановками для декомпрессии поднялись к шлюпке. (Фото 6).

Судя по высказываниям команды, никто и не заметил, что погружаюсь я в море в первый, по сути, раз.

Директор прошел мимо, пока мы развешивали костюмы и раскладывали оборудование. Так спокойно сказал: «Ну вот, а Вы боялись». Откуда ему было известно. Правда, вечером пригласил меня и Акъюза на кофе.

Кстати, аппаратура для общения под водой (новое изобретение Кусто) не сработала. Слышимости не было никакой, только какое-то урчание, шушукание, бульканье и скрипение. Поэтому мои вопли в клетке, которые доходили до Акъюза, понимались им как восторженные восклицания при обзоре подводных красот.

А корабль шел полным ходом на Кубу. Шел то он шел, но и капитан, и замполит, и наш директор час от часу мрачнели все более и более.

Дело объяснялось просто. Задумка МИД СССР и ЦК КПСС заключалась в «гениальном», как им казалось, плане. Куба – в блокаде противных американцев. Так покажем народу Латинской Америки, что Остров Свободы живет и процветает даже при полной блокаде. Потому что идеи социализма преодолевают любой кризис и любую блокаду мрачного, алчного и лицемерного капитала.

А уж группа латиноамериканских представителей донесет увиденное в свои страны, что, конечно же, послужит мощным порывом к революционной борьбе угнетенных масс Латинской Америки.

Но мрачнело наше руководство на корабле не по дням, а по часам из-за информации, поступающей с Острова Свободы. Шифровки от посла СССР на Кубе и иных организаций однозначно сообщали, что ситуация на Острове очень сложная. Особенно с продовольствием. Его просто нет, а то, что доставляется танкерами братского Советского Союза, уходит молниеносно.

Поэтому прибытие на Кубу представителей ряда стран Латинской Америки представлялось в данный момент не только нецелесообразным, но и просто – вредным.

И задумали было мы ещё просто поработать в море, благо эксперимент с клетками закончился вот чем. Вернее – ничем. Ибо через три дня, когда корабль снова подошел к тому месту, где мы устанавливали клетки и я с содроганием ждал момента очередного погружения, так вот, через три дня оказалось, что буи исчезли и клетки мы найти никак не сможем.

Было решено отметить, что эксперимент проходил только начальную фазу, а основное действие было перенесено на следующий год.

Но против этого плана вдруг стали возражать все представители стран Латинской Америки и Пабло – представитель ФАО ООН.

Поэтому наши умные головы, все время получающие консультации то из посольства, то из ЦК, то из МИДа решили: на Кубу – идем. Стоим в Гаване два дня. На берег никого не пускаем. А на корабле устраиваем ряд приемов для местного руководящего состава. С лекциями. Культурной программой. Танцами – манцами. И песняком.

Так и произошло. И очень даже неплохо. После посещения корабля партийным руководством города была зачитана информация о рейсе. С графиками. Слайдами. Рассказами о подводном погружении и результатах оного (которых, результатов, и не было вовсе).

Затем на корабле же был устроен прием, после которого несколько часов все приходили в себя.

А затем неожиданно на корабль прибыл ансамбль песни и пляски и врезали такой, извините, «музон и песняк», что на причале от кубинской публики было не протолкнуться. Выступление эстрады продолжалось всю ночь и следующую половину дня. (Фото 7, 8, 9).

Затем снова скромный товарищеский ужин. Далее произошло ожидаемое. Наши участники семинара взмолились о немедленном отходе. Рассказывая, что впечатление у них неизгладимое. И они будут стремиться свои страны превратить в Остров Свободы. Но в данный момент с них довольно. Просятся немедленно в Мексику, в порт Веракруз, откуда они должны будут разъехаться по домам.

Фото 7. Кубинская эстрада на палубе корабля.