Я люблю трахаться. Мне нравится процесс. Мне нравятся эмоции, которые я получаю во время секса. Мне нравится тешить свое эго, когда я в очередной раз довожу девушку до оргазма. Я не вижу в этом ничего постыдного. Секс – это дьявольски прекрасно. И весело.

Но после того, как я пару раз переспал с Джессикой, отчего-то кажется, что веселье закончилось. В ее взгляде было столько ненависти… И это до сих пор меня поражает. Разбивает мое эго.

И не только его.

Сердце кровью обливается от мыслей, что Джессика считает меня уродом.

Ладно, остатки этого органа, ведь после гибели родителей мое сердце практически полностью растворили в кислоте.

Больше всего на свете я бы хотел изобрести машину времени, чтобы отмотать время вспять и никогда не записывать ту песню. Жаль, что даже мой статус миллионера не может мне в этом помочь. Я был уверен, что продается все. Вообще все. Но, как оказалось, есть вещи, которые все же не купишь за деньги. И какой тогда смысл быть богатым? Если даже машину времени не можешь купить.

Дерьмо.

Вокруг одно сплошное дерьмо, нескончаемым потоком льющееся отовсюду.

Гул толпы давит на виски, заставляя меня зажмуриться, а уже через секунду все же распахнуть глаза. Яркие фотовспышки ослепляют меня светом. Публика аплодирует мне, и на сцену летят чьи-то трусики.

Господи, за что?

Я натягиваю эту идиотскую улыбку, от которой у девочек намокают трусики, ну, кроме той фанатки, что осталась без них, конечно же. Поднимаю их с пола и, усмехнувшись, кладу в карман, после чего поднимаю обе руки в воздух, прощаясь, и толпа начинает гудеть.

Яркий свет прожекторов меркнет, и «Блу Хаус Бостон» погружается во тьму. В это самое мгновение я стремительно покидаю сцену. Такая у меня фишка. Эдакий закос под «Иллюзию обмана». Типа я фокусник. Ага. Но, к сожалению, я дебил, а не иллюзионист.

Когда я оказываюсь за кулисами, то благодарю музыкантов за отличную работу, а затем нахожу глазами в коридоре Рейнольда, своего продюсера. Он стоит, поджав губы, и ничего не говорит.

Провожу по волосам, заодно вытирая пот со лба, а затем шумно выдыхаю:

– Что не так?

– У тебя лицо такое, будто тебе в зад запихали микрофон.

Закатываю глаза.

– Если действительно запихали, то скажи мне кто, и я разберусь, – продолжает он, не обращая внимания на мои закатившиеся до космического пространства глаза.

– Рейнольд, при всем уважении, слышать из твоих уст такое – это странновато.

– Провести концерт перед толпой в восемь тысяч зрителей с микрофоном в заднице – вот что странновато, Тиджей.

С моих губ срывается смешок.

– Что происходит, объяснишь? У тебя творческий кризис? Ты потерял вдохновение? Или просто узнал, что в коле зеро все же есть сахар?

– Сахар? – я вскидываю бровь. – Рейнольд, а ты умеешь удивлять.

– Тиджей, я серьезно. Ты свое лицо видел?

Я шумно выдыхаю и готовлюсь съязвить, но продюсер перебивает меня:

– Давай без колкостей. Вопрос риторический. Я волнуюсь за тебя.

Снова натягиваю маску дебила и усмехаюсь:

– Да все путем, Рейнольд.

– Все путем? – Он сводит брови к переносице. – Ты насмотрелся интервью двухтысячных? Разговариваешь как молодой 50 Cent.

Облизываю губы и отвожу взгляд.

– Я просто устал.

– Так возьми отпуск.

– И что он даст?

Рейнольд вскидывает брови:

– Отдых?

– У нас разгар турне.

– После него.

– Это еще несколько месяцев.

– Ну, потерпи немного. Микрофон в заднице же терпишь как-то.

Чувствую, как мои глаза снова закатываются.

– Ладно, – выдыхает Рейнольд. – Поговорим об этом, когда вернемся в Лос-Анджелес.

Киваю и прохожу мимо него в свою гримерку. Темное помещение освещено лишь огнями ночного Бостона за окном. Закрываю дверь на замок и неторопливо направляюсь к нему. «Блу Хаус» расположен прямо напротив парка Кембридж Коммон, за которым виднеются очертания зданий университета Гарварда. Устало выдыхаю, пытаясь понять, какого черта выпускник одного из самых престижных университетов Соединенных Штатов докатился до такой жизни, а затем заваливаюсь в кресло возле окна и откидываюсь головой назад.

В голове хаотично носятся тысячи мыслей, не позволяя мне сосредоточиться на какой-то одной. Мозг разрывает от нескончаемого потока сомнений и отвращения к происходящему. Распахиваю глаза, тянусь к столику и беру с него свой телефон. Захожу в почтовый ящик и вижу сообщение от Джессики с адресом ее офиса в ответ на мое, где я прошу ее нарядиться Барби, чтобы я мог ее оттрахать.

Дьявол, зачем я вообще ей это написал?

Да, я был пьян, но я ведь уважительно к ней отношусь, а выглядит так, будто мне нужен лишь секс. Если бы мне нужен был только он, то за эти четыре дня, что мы не виделись, я бы уже трахнул кого-то. Но я ни разу даже не пытался. Что удивительно, ведь секс всегда был для меня способом сброса напряжения. Но только не в этот раз. Мои мысли действительно занимает Джессика. Не знаю, в чем именно причина, но мне нравится ее дерзость. Мне нравится то, что она бросает мне вызов. Мне нравится говорить с ней. Кажется, мне нравится она. И мне нужно перестать вести себя с ней как ублюдок, если я действительно хочу, чтобы у нас что-то получилось.

Дерьмо.

Я и в самом деле думаю, что готов к отношениям?

И, самое главное, с чего я взял, что она захочет отношений со мной?

Репутация подонка – все, чего я добился за столько лет. И я уверен, что Джессика уже погуглила информацию обо мне и не захочет иметь со мной ничего общего. Ведь зачем такой девушке, как она, такой лузер, как я?

Gayle – Abcdfu

Джессика

Часы показывают час двадцать семь, а это значит, что с минуты на минуту Морган придет в мой офис.

Ненавижу этого самовлюбленного придурка. Хочу, чтобы он сгорел заживо в своем сраном красном «Феррари», а потом его прах рассыпали над городской свалкой, и грызуны гадили на его золу.

Тиджей Морган – олицетворение наглости и хамства. Если бы я захотела составить список его недостатков, то умерла бы прежде, чем дописала бы этот перечень до конца. Его единственный плюс – большой член, который доводит меня до сумасшедших оргазмов. Но, может быть, я бы получала их и на любом другом члене?

Я просто давно не практиковалась. А значит, нужно найти другого самца для совокупления, чтобы и здоровенный член Моргана тоже благополучно перенесся в список недостатков этого кретина.

Фу, звучит просто отвратительно.

Тяжело вздыхаю от отчаяния и подхожу к панорамному окну. Мой новый офис находится на тридцать седьмом этаже бизнес-центра «Траволта», расположенного в деловом районе города Даунтаун, и отсюда открывается потрясающий вид на город. Сегодня небо над Лос-Анджелесом серее обычного, оно затянуто пеленой из темных туч. Верхушки многочисленных стеклянных небоскребов, выстроившихся рядами вдоль Мейпл-авеню, теряются в тумане, сливаясь с небом воедино. Лишь где-то внизу ярким пятном выделяются желтые такси.

– Привет, детка, – слышу хриплый голос Тиджея, и кожа покрывается гребаными мурашками. – Знаешь, даже если бы мы улетели в космос, где остались бы практически без гравитации, то я бы все равно рано или поздно притянулся бы к тебе.

До боли скриплю зубами и мысленно проигрываю в голове слова песни GAYLE – Abcdfu. Затем медленно поворачиваюсь и одариваю его самой широкой улыбкой. Поделюсь с вами тайной: чтобы искусственная улыбка не походила на оскал, нужно думать о чем-то приятном. Так что в своей голове я проигрываю сцену, как разбиваю это окно, в которое только что любовалась городом, и скидываю этого придурка вниз. Его тело сразу же переезжает то самое желтое такси, остановившееся перед главным входом бизнес-центра, размазывая его останки по асфальту, добавляя этому серому унылому дню ярких красок в виде красного пятна его крови.