Мысли вернулись к родительнице, которая собиралась меня покинуть…

Мы с ней вообще когда-нибудь разлучались вот так, без возможности просто прийти и увидеть, когда вдруг станет грустно и тоскливо, когда просто захочется узнать, а как там моя мама?

Не могу вспомнить…

Кажется, мы всегда были вместе. На одной планете. В одном районе. На одной улице. В одном доме…

А мама, прихватив свой багаж – две небольших спортивных сумки, вынула наушники из ушей и теперь что-то говорила Дарклаю…

Что-то нехорошее зашевелилось где-то на самом дне встревоженного сердца. Подошла, сразу же потонув во взволнованном море малышей.

– Мамуль, папа Дар обещал покатать нас на вапеку! – сообщил Поль, сверкая горящими от восторга глазищами.

Я похлопала по спине прижавшегося к моей ноге малыша. Вапеку, огромные и мохнатые, один из немногих видов существ, населяющих Лордок. Они чёрные и шипастые, как видимо и все остальные на этой планете. Медлительны и туповаты. Похожи на земных коров, только вот молока не дают. Едят камни, осколки разрушенных нитей Доу и вообще все, что плохо лежит. И на них собираются кататься мои дети…

– А баба уезжает, – шмыгнув носом, прошептала, запрокинув голову и глядя мне прямо в глаза, Кэти.

– Знаю. Бабе тоже нужно отдыхать и развлекаться, – ответила я, взглянув на обернувшуюся на слова внучки Камэлу. Грустные карие глаза стали влажными. И я почему-то почувствовала себя виноватой за все свои эгоистичные мысли разом. Она столько для меня сделала. Для меня и для моих детей. А я обиделась за то, что женщина в кой-то веке решила провести время так, как ей хочется.

Мама, похоже, ты воспитала ужасную эгоистку…

Засунув свой страх от предстоящего знакомства подальше и поглубже, оставив только чувство дискомфорта от признанной вины, улыбнулась.

– Мамуль, уже пора?

Женщина кивнула и, не говоря ни слова, подошла и обняла меня, положив подбородок на мое плечо.

Я обняла в ответ, умудрившись одновременно крайне ясно прочувствовать всю боль от предстоящей разлуки. Только бы не заплакать…

– Оторвись там, – проглотив ком слез, застрявший в горле. – И не волнуйся ни о чем, честное слово, мы тебя дождёмся.

Улыбаться было трудно, но я все же продолжала улыбаться. И даже голос не дрожал.

– Я за вас не волнуюсь, скорее за Лордок. Ну, и Пиксли.

– Три п, – обречённо прошептала я. Мы обе знали, что это значит. Это сокращение давно и основательно вошло в наш словесный обиход. Предвиденная приемлемая потеря. Когда становишься мамой, дело подсчёта ежедневных убытков быстро приобретает постоянный характер. Поэтому, чем раньше ты научишься прогнозировать и принимать то, что может случиться, тем целее будет психика, ну и здоровье.

– Три п, – повторила мама и, поцеловав меня в лоб, переключилась на требующих внимания карапузов.

– Бабуль, а ты скоро приедешь? – ухватив край куртки, спросила Кэти.

– Ты же не останешься там жить? – очень серьёзно поинтересовался Поль.

– Баба, я соберу для тебя робота, – пообещал Ифа. – Только ты возвращайся поскорее.

– Милые, конечно я вернусь. Как вообще можно было о таком думать? – пожурила внуков женщина. Но все же присела на корточки и обняла сразу всех. – Я же люблю вас. Привезу вам подарки. Только ведите себя хорошо и постарайтесь не мучать дядю Пиксли, он слишком… впечатлительный. Все поняли?

Малыши дружно закивали.

– Господин Рогро Зе Гар, фархор ожидает на взлетной полосе, – отрапортовал как-то неожиданно появившийся среди нас затянутый в чёрную с золотыми вставками форму иноземец. Я постаралась не открыть рот от удивления. Это был чапол. Уже второй представитель этой малочисленной расы, встреченный мной за ничтожно малый срок. Тут же вспомнилась Стенна и наши ночные чаепития в раздевалке Стадиона… Грусть-печаль…

– Иль, – степень вкрадчивости, с которой было произнесено мое имя, с головой выдавала всю глубину волнения лорди. И я выдохнула, готовясь принять неотвратимое. Синие глаза, оценивающие мое психическое состояние, закончили сканирование и, видимо, удовлетворившись результатом, Дарклай повернулся к Камэле и продолжил, – Корабль ждёт. Когда будете готовы…

– Уже, – решительно выдала женщина и, ещё раз расцеловав притихших малышей, перекинула одну сумку через плечо, другую оставила в правой руке. – Все. Не провожайте.

И, резко отвернувшись, зашагала в сторону открытого люка. Чапол поспешно поклонился и буквально побежал за скрывшейся в тёмном коридоре женщиной.

Бескрайний космос знает, как стало сейчас пусто здесь… вокруг…

Смутное чувство неотвратимости чего-то заставило метнуться в сторону выхода вслед за Камэлой. Но выбежав на взлётную полосу, успела увидеть только темнеющий силуэт фархора, стремительно набирающего обороты, уже в следующую секунду превратившийся в точку и затерявшийся в отчаянной синеве неба. Зажмурилась, ослеплённая этой неожиданной яркостью.

Цвета неба твои глаза… промелькнуло в голове.

А я думала, небо здесь чёрное…

Потом пришло ощущение необычности, вязкости воздуха. Стало трудно дышать. Но это длилось какие-то мгновения и также быстро прошло, как и чувство неприподъемной многотонности тела.

Огляделась. Вокруг царили предрассветные сумерки или, наоборот, вот-вот должна была наступить ночь, трудно было разобраться. Я стояла на плоской платформе, служившей взлётной площадкой, а там дальше бугрился Лордок – его чёрная плетеная плоть, неровная, с впадинами и холмами. И так до самого горизонта. И ни домов, ни каких-либо других следов присутствия разумной жизни. Оно и понятно, ведь города находились под поверхностью планеты, в недрах переплетенных нитей окаменевшего света.

Подул ветер. От лёгкого касания на коже осталась едва ощутимая влага и запахи, которые мне ещё только предстояло узнать.

Обернулась. Из корабля выгружали наш багаж – чемоданы, сумки с игрушками. Выбежали карапузы и забегали по площадке. Появился Дарклай. Наши глаза встретились. В синеве любимых глаз все ещё маячило то призрачное, что было сродни грусти, но я не могла понять, чем эта грусть вызвана. Что могло мучать древнего?

Лорди улыбнулся, зашагав в мою сторону. За его спиной из недр фархора появился упакованный в скафандр Пиксли. Иноземца сквозь стекло круглого шлема видно не было. И странно было бы утверждать кто это с такой уверенностью, но шлем светился, словно лампочка, поэтому сомнений не возникло.

Гебронец засеменил своими многочисленными ножками в сторону визжащих карапузов и, раскинув руки в стороны, попытался призвать бегающих вокруг корабля малышей к спокойствию и собрать вместе. Но дети с радостным визгом разбежались в стороны. Иноземец замер в замешательстве, видимо, решая, за кем погнаться в первую очередь.

Вопреки попытке сдержаться, все же улыбнулась. Нехорошо над страданиями потешаться, но…

– Нравится? – спросил подошедший лорди.

– Как может это нравиться? Он же мучается.

Лорди проследил глазами за моим взглядом и улыбнулся.

– Я про Лордок. Но если хочешь поговорить про успехи гебронца…

– Наслаждаешься? – пихнув в бок уже откровенно лыбящегося иноземца, а потом серьёзно, – Почему Пиксли в скафандре, мы – нет?

Дарклай прижал меня к себе так, как мы оба, не оговаривая это в слух, любили, уткнулся мне в макушку, втягивая в себя мой запах. Это почти уже сакральное действо всегда порождало толпу мурашек, которые, возникнув на пояснице, разбегались вверх по позвоночнику и вниз по ногам, заставляя на какие-то доли секунды терять связь с реальным миром и чувствовать только этот бесконечно близкий Мир Дарклая – всю необъятную тьму его плоти, нависшей надо мной и укрывшей от всего что есть, было и будет.

– Лордок принимает не всех, – наконец ответил древний тогда, когда я уже успела забыть, что именно спрашивала.

– А откуда ты узнал, что карапузов и меня примет?

– Информация с МОПа, – выпуская меня из объятий и отходя в сторону, произнёс лорди.

Опять это чувство, на самой границе тела и разума – догадка, быстро превратившаяся в уверенность. Нет, лорди не врет мне, но он явно что-то не договаривает…