Все, что он говорит, — правда.

Я знаю, что это так.

Когда кто-то говорит тебе, кем и чем он является, ты должна ему верить.

Но мне все равно.

Все мои внутренности бурлят от потребности, и все, чего я хочу, — это чтобы он продолжал прикасаться ко мне, чтобы его мозолистые руки касались моей нежной кожи.

— А теперь беги, Би.

5

Джексон

Что-то мелькает в ее глазах, когда я говорю ей — беги.

С каждой секундой, пока она стоит здесь и не уходит, моя решимость становится все слабее.

— Я никогда не поступаю безрассудно, — наконец говорит она. — В школе я была безупречной, а сейчас безупречна в колледже. Была капитаном команды поддержки и встречалась с квотербеком. Помимо Трэвиса, у меня никогда никого не было, и каждую ночь, ложась спать, я думала только о том, как идеально скучна моя жизнь. Я всегда делала одни и те же вещи с одними и теми же людьми. Ела одну и ту же пищу, слушала одни и те же песни.

Она потянулась вверх, стянула завязку с волос и встряхнула ими, медовые локоны каскадом рассыпались по плечам. — Я рассталась с ним, поскольку мне казалось, что я схожу с ума. Идеальная Блэр в своей идеальной маленькой коробке с ее идеальной маленькой жизнью. Может быть, я не хочу такого. Возможно, мне хочется узнать, каково это — делать что-то плохое.

Ах… хм.

Свет вокруг нас начинает гаснуть, а звук гудящих аттракционов затихает.

Я знаю, что не должен этого делать. Поверьте, правда. Но сумасшедший ублюдок, которого я называю своим членом, кричит, что мне нужно схватить маленькую мисс Идеал и дать ей именно то, о чем она просит.

Так что я должен это сделать. Таковы правила.

Должно быть весело.

— Залезай внутрь, — требую я.

— Что? — пискнула она, широко раскрыв глаза, полные шока.

— Иди в дом и не выходи, пока я тебе не скажу. Понятно?

Она кивает, колеблется, прежде чем сделать шаг назад.

— Джексон…

Я поднимаю палец. — Блэр, я сказал тебе идти домой. Говорил, что здесь тебе не место. Это мое последнее предупреждение. Либо ты идешь к воротам и уходишь, либо заходишь внутрь и ждешь моего возвращения.

Она пожевала внутреннюю сторону щеки, видно что она воюет сама с собой, решая, что делать.

— Если ты все еще будешь здесь, когда я вернусь, обещаю, дам тебе то, что ты хочешь. Хочешь перестать быть собой на одну ночь? Я покажу тебе, каково это — быть кем-то другим.

Перед Сильвестром выстроилась очередь из работников аттракциона, все ждут, когда передадут ему билеты, собранные за эту ночь. Не понимаю, на кой черт ему нужны эти штуки, но он говорит, что ему нравится вести учет того, что хорошо работает.

Он занят, так что не заметит, как я ускользну до окончания подсчета.

Хэнк хлопает меня по плечу. — Толпа была не такой большой, какой я ожидал для открытия.

— Да, — бормочу я, думая о том, найду ли Блэр там, где оставил ее.

— Ты придешь поиграть сегодня вечером? Мы встречаемся у меня дома. Я играю двойную ставку или ничего. Надо загладить свою вину за вчерашние дерьмовые руки.

— Ты знаешь ответ на этот вопрос, Хэнк. Джексон считает, что он слишком хорош, чтобы играть с нами, — говорит Крошка через плечо.

Не знаю, кто решил, что этого громадного мужчину следует называть Крошкой, но почему-то это прижилось.

— Я лучше посплю, чем буду тратить свое свободное время на перепихон с вами, алкашами, — отвечаю я категорично. — Вы все, блядь, не умеете играть в покер.

Я бросаю Хэнку свою пачку билетов и поворачиваюсь на пятках. Ключи от — Шифти тоже должны были быть там, но они лежат в моем кармане.

— Это я научил твою неблагодарную задницу играть, — кричит мне вслед Хэнк, но на его лице мелькает улыбка.

— Ага, а потом ученик превратился в мастера.

Я стучу ногами по земле, когда проделываю долгий путь от палатки с высокой крышей обратно к Шифти.

Ее там не будет.

Представляю, как она стояла там, когда реальность обрушилась на нее и заставила опомниться. Такие девушки не хотят связываться с парнями вроде меня. Как только я ушел, она, наверное, поняла, насколько все это нелепо, и бросилась бежать.

Сейчас в своей машине, наверное, возвращается к своей идеальной жизни и никогда больше не вспомнит о парне с карнавала.

Часть меня подумывает о том, чтобы пойти прямо к трейлеру.

Семьи собираются вокруг рядов навороченных карнавальных игрушек, тратят время и деньги на дерьмовых плюшевых животных и надувных инопланетян.

Я должен просто пойти домой, принять душ и лечь спать.

Забудьте о ней.

Когда в поле зрения появляется веселый дом, сердцебиение учащается, а кровь словно горит в жилах. Я буду в бешенстве, если проделал весь этот путь только для того, чтобы узнать, что она ушла.

Поднявшись по двум ступенькам, ведущим к входу, хватаюсь за верхнюю часть рта Шифти, вытягиваю руки над головой и прижимаюсь к нему.

Я останавливаюсь, чтобы прислушаться, нет ли какого-нибудь движения.

Тишина.

Делаю глубокий вдох и отталкиваюсь от входа.

Когда я поворачиваюсь, маленькая рука протягивается и обхватывает мое запястье.

Она выходит из тени, лицо по-прежнему омрачено неуверенностью. Впрочем, эта неуверенность не одна. В ее глазах появился блеск возбуждения.

Выворачиваю запястье так, что моя рука захватывает ее, и толкаю обратно в темноту. Другой рукой хватаю ее за свободное запястье и прижимаю к стене над ее головой.

— Ты уверена? Выдыхаю, мой голос звучит низко над ее горлом.

Она кивает, и огонь желания вспыхивает во мне пламенем.

— Ты должна сказать мне, чтобы я остановился, если это слишком, — прохрипел я.

Она снова кивает, с губ срывается хныканье, поскольку ее предвкушение нарастает. Я зажимаю оба ее запястья в своей руке, прижимая ее к стене. Свободной рукой сжимаю челюсть, большим пальцем проникаю в ее рот. Она широко раскрывает его, позволяя мне продвинуть палец так глубоко, как только возможно.

Я хочу сделать это медленно.

Ее губы обхватывают основание моего пальца и посасывают его, едва я вытаскиваю его обратно.

Нет, не вынимаю.

— Блядь.

Я легонько провожу пальцами по коже, и она выгибается под моими прикосновениями. Добравшись до пуговицы на ее шортах, с легкостью расстегиваю. Быстро расстегнув молнию, просовываю руку внутрь и обхватываю ладонью ее тепло.

Она уже вся мокрая.

— Неужели тебя так легко возбудить, принцесса? Зря удивляюсь. Трэвис вообще знает, что делать со своим членом? Он когда-нибудь трахал тебя так, как ты заслуживаешь?

Блэр издала восхитительное хныканье, и мой член дернулся в ответ.

— Именно так, — сквозь сомкнутые зубы прохрипел я ей в ухо, погружая два пальца глубоко в ее влагу.

Я отпускаю ее запястья и запутываю пальцы в ее волосах, переплетая их и наклоняя голову в сторону. Мои губы опускаются на ее губы, ловя стоны, в то время как другая рука продолжает входить и выходить из ее киски.

В том, что я делал, не было ничего нежного или сладкого.

— Сегодня ночью, — выдохнул я, отрываясь от ее рта, — Это мое.

Я вытаскиваю пальцы и снова ввожу их в нее.

— Все, что я могу дать тебе, это одна ночь, но мы можем сделать ее такой, которую ты никогда не забудешь.

Она покачивается подо мной, кивая в знак согласия.

— Скажи это, принцесса. Скажи, что это все мое.

Блэр покачивает бедрами.

— Твое. Она твоя.

6

Блэр

Джексон вытаскивает из меня свои пальцы и освобождает мои волосы из своей хватки. Его ладонью он обхватывает горло, и во мне вспыхивает страх и возбуждение. С моих губ срывается гортанный звук, когда он надавливает на горло, чтобы усилить нарастающую во мне потребность.

— Когда ты одна, — начинает он, свободной рукой нежно касаясь моей щеки. Это резко контрастирует с грубой хваткой, которой он сжимает мое горло. — Ты трогаешь себя?

Мои щеки пылают.