Это чувство поднимается к горлу. То самое, когда жжет и больно глотать. Так всегда бывает, когда я пытаюсь не плакать.

— Я убил своего лучшего друга, — бесстрастно говорит Джексон, в его голосе нет ни капли эмоций.

Мне хочется убедить себя в том, что всё это неправда. Что все, что я только что услышала, не может быть тем, что он имел в виду.

— Я не хотел, но сделал это.

Я не могу говорить, слова застряли внутри меня.

— Даже не помню, о чем мы спорили. Вот что делает это таким поганым. Все остальные детали отпечатались в моей памяти. Все, кроме этого. — Он сжимает пальцы в кулак, ерзает, ему явно неприятно говорить об этом со мной. — Он толкнул меня, и я ударил его. Он упал, но потом набросился на меня еще сильнее. Я никогда не умел контролировать свой гнев, всегда быстро решал свои проблемы с помощью кулаков. Мы были на вечеринке, и все вокруг сначала смеялись над этим. Это был не первый раз, когда мы нагрубили друг другу из-за какой-то глупости.

Я смотрю в темноту перед нами, не в силах смотреть на него.

Джексон не был похож ни на одного мужчину, которого я когда-либо встречала, но в глубине души действительно никогда не думала, что моей жизни угрожает реальная опасность.

Но сейчас?

— Когда после нескольких ударов мы не отпускали друг друга, можно было почувствовать энергетический взрыв. Люди вокруг перестали смеяться и начали кричать. Стали говорить, чтобы мы остановились. Но мы не остановились. Он нанес удар справа, и я чуть не упал, но как-то сумел удержаться на ногах. Я снова размахнулся, и мой кулак ударил его в висок. Он упал назад, как домино, и его голова врезалась в основание камина.

Желчь поднимается у меня в горле, когда я слушаю его рассказ.

— Помню крики, кровь и выражение лица каждого из этих чертовых людей. Они больше не смотрели на меня, как на Джексона. Нет, они смотрели на меня и видели монстра. Черт, похоже, это и вправду делает меня монстром. Я отсидел три года за непредумышленное убийство. Наверное, должно было быть больше, но я пошел на сделку. Выйдя на свободу, уехал из города и больше не возвращался. Он вздыхает. — Это то, что есть.

Я стою, не в силах встретить его взгляд, хотя чувствую, что он смотрит на меня. Он ждет, что я скажу что-нибудь, что выдаст то, что творится у меня в голове после его признания.

Уже не раз Джексон пугал меня сегодня вечером, но в глубине своей психики я никогда не верила, что мне угрожает опасность.

До этого момента.

Этот человек забрал жизнь. Жизнь того, кого он любил.

А я?

Я просто девушка, которую он едва знает.

— Теперь ты боишься меня, принцесса? — спросил он низким голосом.

— Я уже боялась тебя, — отвечаю я, складывая руки перед собой.

Он перемещается так, что оказывается прямо передо мной, закрывая мне обзор. Я опускаю глаза, не в силах встретиться с его обсидиановым взглядом.

— Именно это и делает нашу маленькую игру такой забавной. — Его голос ровный, неестественно ровный, учитывая наш разговор. — Если бы ты не боялась, это не было бы так приятно, как сейчас.

— Почему ты хочешь, чтобы я боялась тебя, Джексон?

Пытаюсь понять его, пытаюсь выяснить, почему вид крови, оттекающей от моего лица, когда я знаю, что бежать мне некуда, выводит его из себя.

Хуже того, пытаюсь осознать, почему вообще согласилась на это.

Он берет мой подбородок и наклоняет его вверх, заставляя меня посмотреть на него.

— Разве красивые девушки не должны бояться монстров?

Что, если я больше боюсь себя и тех границ, которые даже не знала, что готова пересечь? Сегодняшний вечер показал мне, что, возможно, я не та девушка, которая хочет убежать от монстра, а та, которая втайне хочет, чтобы он ее нашел.

— Чем все это закончится? — спрашиваю я, выпустив затаенное дыхание.

Он смотрит на небо, а потом снова на меня.

— Ты свободна, когда взойдет солнце, Блэр. А до тех пор ты принадлежишь мне.

Я глотаю воздух, стараясь не обращать внимания на то, что у меня подкашиваются ноги от его собственничества.

— Это подводит меня к другому вопросу. Нам нужно безопасное слово. Я сдерживался, сколько мог, но теперь я хочу посмотреть, как далеко мы можем зайти.

Я не могу удержаться от нервного хихиканья, которое вырывается из моих губ.

— Ты называешь это сдерживанием?

Джексон нахмурился.

— Принцесса, уверяю тебя, я сдерживался. То, что я хочу сделать с тобой… — Он замолчал, в его голове словно прокручивалось слайд-шоу всех тех развратных действий, которые он хотел бы совершить со мной. — Для того, чтобы я мог сделать это, нужно, чтобы ты поняла, что, хотя я контролирую ситуацию, ты все еще имеешь власть.

— Безопасное слово, — повторяю я, перебирая в уме все возможные варианты, которые могли бы потребовать его применения.

— Да, это может быть все, что ты захочешь. Просто знай, что когда ты его произнесешь, все остановится.

— Ты собираешься причинить мне боль? — спрашиваю я.

Что-то темное мерцает в его глазах, и от этого по моему телу пробегает холодок.

— Да, — отвечает он, одаривая меня тошнотворно-сладкой улыбкой.

Мне нужно бежать.

Не бежать и не прятаться, как раньше, а просто бежать. Бежать к своей машине и убираться отсюда, пока я не зашла слишком далеко.

Каждая крупица логики во мне кричит, что я должна быть как можно дальше от этого человека.

Но тут раздается новый голос, шепчущий: "Ты не убежишь. Не сможешь. Ты хочешь этого. Хочешь, чтобы он сделал больно, и тебе это понравится".

Я беру прядь волос и закручиваю ее между кончиками пальцев — эта нервная привычка у меня с тех пор, как себя помню.

— Безопасное слово? — снова спрашивает он, и я беру в рот нижнюю губу.

— Я не знаю, просто любое слово?

— Все, что хочешь.

Я оглядываюсь вокруг себя, пытаясь придумать что-нибудь. Мне кажется вполне уместным выбрать что-то соответствующее обстановке.

Рядом есть билетная касса, несколько мусорных баков и ряд переносных туалетов.

Ничего из этого не кажется подходящим.

Я оглядываюсь назад и вижу большую крытую арену. Лунного света достаточно, чтобы разглядеть, что находится внутри.

— Машинки? — говорю я, в моем тоне чувствуется неуверенность.

— Не то, что я ожидал, но с этим можно смириться. — Он делает несколько шагов назад и протягивает руку. — Теперь, когда мы оба понимаем, как это будет работать, я хочу, чтобы ты побежала. И пока ты бежишь, хочу, чтобы ты думала обо всех восхитительно ужасных вещах, которые я сделаю с тобой, когда найду.

— Но… — начинаю я, но он прикладывает палец к губам и произносит шепотом "шшш".

— Я не собираюсь повторять, Блэр. Не люблю повторяться.

11

Джексон

— Беги, — говорю я ей, поворачиваясь и начиная считать. Она немедленно начинает бежать, на этот раз без колебаний.

До сих пор я был с ней довольно мягок, проверяя, насколько она способна выдержать. Не хотел отпугивать ее слишком рано, но теперь все ставки сделаны. Я собираюсь воплотить в жизнь ее худшие кошмары.

Посмотрим, как она выглядит на самом деле под этим прикрытием.

Заманивать людей в клетки должно быть сложнее, чем на самом деле. Очевидно, что в наши дни для этого достаточно лишь телефона. Люди не могут жить без своих телефонов. Поэтому, когда Блэр оставила свой, я понял, что у меня есть идеальная приманка. Тем более что она ходит без пароля на телефоне. Как будто хочет, чтобы его украли.

Теперь я нахожусь в веселом доме с привидениями и жду, когда она "спрячется" здесь.

Я получил урок на колесе обозрения. С тех пор она не исчезает из моего поля зрения. Я бросился в погоню, как и хотел, подрезая ее в разных местах, куда, как я знал, она забредет, пася ее, как овец.

Здесь темно, тени легко маскируют меня. Машины с сухим льдом все еще работают, покрывая пол густым туманом. Здесь четыре клетки разного размера, которые обычно запирают, чтобы никто не пытался залезть внутрь. Три из них по-прежнему закрыты. У самой маленькой "по стечению обстоятельств" дверца болтается открытой. Она пролезет, но с трудом.