Слова жены стали толчком, побудившим Флетчера к действию. Хромая, он пошел к двери, громко стуча тростью по полу. Позади, Матильда уже начала всхлипывать, но сэр Руперт все же услышал ее слова:

– Не дай Кристиану умереть за тебя.

***

Кошка - а может то была крыса? - перебежала дорогу лошади, когда Саймон ехал вверх по улице в самый темный час ночи, время царствования Гекаты ‒ богини перекрестков и сторожевых псов. Тот странный промежуток между ночью и днем, когда ни одно живое существо не чувствует себя в полной безопасности. Единственным звуком на пустынной улице был топот копыт мерина Саймона. Проститутки уже отправились по своим убогим постелям, а лавочники еще не начали работу. Саймон словно ехал по кладбищу. Замерзшему кладбищу, где снежные хлопья беззвучно падают с небес.

Большую половину ночи Идделсли провел на коне, петляя от белых домов площади Гросвенор-сквер до улочек Уайтчепела . Странно, но к Саймону никто не приставал, хотя очевидно, что он был легкой добычей – аристократ, воняющий выпивкой и не осознающий, где находится. Очень жаль, ведь Саймон мог заурядно пасть жертвой грязного ограбления, и, возможно, тем самым решить все свои проблемы. Но увы, перед дуэлью на рассвете виконт по-прежнему был жив.

Городской дом де Раафа был впереди. Где-то. По крайней мере, Саймон так думал. Он устал до смерти и очень вымотался. Сон больше не приносил утешения, не давал ни капли покоя. Виконт не спал с тех пор, как два дня назад Люси ушла от него. Возможно, он никогда не сможет больше уснуть. Или уснет вечным сном сегодня на заре. Подумав об этом, Саймон ухмыльнулся. Мерин повернул во двор, и Иддесли выпрямился в седле, выглядывая дом де Раафа. Когда же подъехал ближе, от ворот отделилась темная фигура.

– Иддесли, – пробормотал де Рааф.

Звук его низкого голоса всполошил коня, и Саймон успокаивающе похлопал животное.

– Де Рааф. Где твоя лошадь?

– Здесь. – Приятель открыл ворота и нырнул внутрь.

Саймон ждал, только сейчас ощутив порывы холодного зимнего ветра. Затем поднял глаза. Луны в небе не видно, но, возможно, ее заволокли облака. Грядущий день обещал быть серым и мрачным. Как раз то, что нужно.

Де Рааф вернулся, ведя за собой свою уродливую гнедую. К седлу друг приторочил мягкую сумку.

– Ты сегодня без парика. Выглядишь, как с непокрытой головой.

– Да? – Саймон пробежался пальцами по волосам и вспомнил, что посеял убор в одном из переулков города и даже не озаботился подобрать. Несомненно, парик виконта сейчас украшал голову какого-нибудь сорванца. Саймон пожал плечами:

– Неважно.

Де Рааф осмотрел виконта в темноте перед тем, как взобраться на лошадь.

– Не могу поверить, что суженая одобрила твое стремление выпотрошить собственные внутренности именно в рождественское утро. Она знает о том, что ты хочешь сделать?

Саймон поднял брови:

– А что твоя леди думает о том, что ты присутствуешь на дуэли в Рождество?

Друг поморщился:

– Без сомнений, Анна будет в ярости. Надеюсь вернуться домой до того, как она проснется и обнаружит, что меня нет.

– Ясно. – Саймон развернул коня.

Де Рааф пришпорил лошадь так, чтобы та пошла следом за виконтом. Друзья поравнялись, двигаясь по переулку обратно.

– Ты не ответил на мой вопрос, – нарушил тишину де Рааф, и окно, мимо которого они проезжали, осветило облачко пара от его дыхания.

– Ее взгляд на ситуацию довольно спорный. – Что-то внутри Саймона оборвалось при мысли о его ангеле. Виконт стиснул зубы и признал: – Она ушла.

– Что ты натворил?

– А с чего ты взял, что это я виноват? – ощетинился Саймон.

Де Рааф просто вскинул бровь.

– Она не одобряет дуэли, – проворчал виконт. – Нет. Не так. Люси не одобряет смерть. Убийство.

– Как я ее понимаю, - фыркнул друг.

Теперь уже Саймон окинул собеседника многозначительным взглядом.

– Тогда почему же ты сегодня дерешься, дружище? – нетерпеливо спросил де Рааф. – Иисусе, это не стоит того, чтобы терять жену.

– Он угрожал ей. – До сих пор, вспоминая об этом, Саймон сжимал кулаки. Друг или нет, Кристиан обещал изнасиловать Люси. Такое оскорбление нельзя простить.

– Дай мне разобраться с Флетчером. Тебе даже не нужно будет участвовать в этом, – прорычал де Рааф.

Саймон искоса посмотрел на друга.

– Спасибо, но Люси все-таки моя жена.

Де Рааф вздохнул:

– Ты уверен?

– Да. – Саймон пустил коня рысью, прекращая любой дальнейший разговор.

Они продолжили путь по грязным улицам. Ветер жалобно завывал за углом; гремя колесами, мимо промчалась повозка. Саймон, наконец, увидел движение на тротуаре. Молчаливые фигуры, все еще малочисленные, неспешно шли, бежали, размашисто шагали по своим делам. Дневные существа уже выбирались наружу, осторожно ступая в темноте, все еще таящей в себе опасности ночи. Виконт снова посмотрел на небо. Оно лишь слегка посветлело, окрасившись в неприятный серо-коричневый цвет. Землю покрывал тонкий слой снега, создавая иллюзию чистоты и прикрывая грязь и неприятный запах. Скоро лошади втопчут его в слякоть, и иллюзия эта испарится.

– Холодно, черт побери, – раздраженно пропыхтел позади де Рааф.

Саймон не удосужился ответить. Они выехали на поляну, где пейзаж дышал спокойствием и еще ни один человек не нарушил целостности снега.

– Его секунданты здесь? – спросил де Рааф.

– Должны быть.

– Ты не обязан это делать. Что бы ни…

– Тихо. – Саймон взглянул на друга. – Успокойся, Эдвард. Уже поздно меня отговаривать.

Де Рааф что-то недовольно пробурчал.

Саймон вдруг замялся.

– Если меня убьют, ты присмотришь за Люси, да?

– Иисусе… – Эдвард оборвал фразу и просто зыркнул на друга: – Конечно.

– Спасибо. Она у своего отца в Кенте. Ты найдешь адрес и письмо на моем столе. Я бы хотел, чтобы ты отдал это послание ей.

– Какого черта Люси забыла в Кенте?

– Надеюсь, начинает новую жизнь. – Саймон грустно усмехнулся. Люси. Будет ли она оплакивать его? Станет ли носить траур и лить слезы? Или сразу же забудет о нем, найдя утешение в объятиях местного викария? К своему удивлению, Саймон ощутил укол ревности.

Люси. Моя Люси.

Впереди, подсвеченные фонарями, маячили неясные фигуры. То были актеры неизбежной драмы: мальчик, которого несколько дней назад лорд Иддесли считал другом, мужчина, что будет смотреть, как он убьет или будет убит, и доктор, который подтвердит факт смерти.

Саймон проверил шпагу и пришпорил коня.

– Мы на месте.

***

– Миледи. – Ньютон едва не расплылся в улыбке при виде хозяйки, но вовремя опомнился и отвесил поклон; кисточка ночного колпака шлепнулась на лоб. – Вы вернулись.

– Естественно. – Люси откинула капюшон и перешагнула порог своего дома. Господи Боже, неужели все слуги знали о ее – их – делах? Глупый вопрос. Конечно, знали. И, судя по плохо скрытому удивлению Ньютона, никто не ждал, что она вернется к Саймону. Люси пожала плечами. Что ж. Тем лучше их разубедить.

– Он здесь?

– Нет, миледи. Его светлость уехал менее получаса назад.

Люси кивнула, стараясь не выдать своего разочарования. Как досадно на несколько минут разминуться с мужем. Ей хотелось хотя бы пожелать ему удачи напоследок.

– Я подожду его в кабинете.

Она положила голубую, обтянутую кожей книгу, что держала в руках, на стол в холле. Рядом лежал довольно потрепанный сверток в коричневой бумаге. Люси слегка коснулась его.

– Миледи, – поклонился Ньютон, – Могу я пожелать вам счастливого Рождества?

– Ох, спасибо. – Она поздно выехала из Кента, несмотря на протесты Papa, и большую часть пути одолела ночью, благодарная нанятому лакею, державшемуся за запятки кареты. Во всей этой суматохе, Люси почти забыла, какой сегодня день.

– Вам тоже счастливого Рождества, мистер Ньютон.

Слуга снова отвесил поклон и поплыл прочь в своих турецких тапочках. Люси взяла со стола в холле канделябр и вошла в кабинет Саймона. Когда она проходила мимо кресла у камина, пламя озарило две небольших картины в углу комнаты, которых Люси прежде не замечала. Заинтересованная, она подошла на них взглянуть.