– Кровь! – закричал один из секундантов, и тогда только Саймон заметил жгучую боль в руке.

– Хочешь прекратить дуэль? – осведомился Кристиан.

– Черт возьми, нет! – Саймон собрался с силами и оттолкнул Джеймса, стремительно ринувшись за ним. Что-то темное и дикое завыло внутри: «Сейчас! Убей его сейчас!» Следует быть осторожным. Если он всего лишь ранит противника, у Джеймса будет право остановить дуэль, и тогда придется вновь проходить через весь этот абсурд.

– Продолжать нет нужды! – вскричал один из секундантов. – Джентльмены, шпаги долой! Честь восстановлена!

– К дьяволу честь! – Саймон атаковал резко и стремительно, и боль уколами игл прокатилась от плеча вниз по руке.

Дуэлянты, лязгая шпагами, топтались по лужайке. Саймон чувствовал, как по спине стекает что-то теплое, но не знал, пот это или кровь. Глаза Джеймса расширились. Он отчаянно защищался, лицо его раскраснелось и блестело от пота. На жилете подмышками выступили темные пятна. Саймон сделал обманный выпад вверх.

Но неожиданно Куинси Джеймс развернулся и резанул его сзади по ногам. Почувствовав жжение под коленями, Саймон пришел в ужас. Если повреждены сухожилия, он превратится в калеку, неспособного стоять и защищаться. Однако при маневре Джеймс оставил свою грудь открытой. Он уже отступил для новой атаки по ногам. Саймон развернулся. Вложил всю силу руки в удар. И воткнул шпагу в грудь противника. Лезвие напоролось на кость и противно заскрежетало. Плечо Саймона выше подмышки горело от боли. Он видел, как округлились глаза Джеймса, когда тот осознал, что ему пришел конец; слышал, как вскрикнул один из свидетелей; в нос ударил едкий запах мочи, поскольку умирающий утратил власть над своим мочевым пузырем.

Враг Иддесли рухнул на землю.

На секунду Саймон согнулся, глубоко дыша. Затем уперся ногой в грудь мертвеца и вытащил свою шпагу. Глаза Куинси Джеймса были все еще открыты, только теперь смотрели в никуда.

– Иисусе. – Кристиан поднес ладонь к побелевшим губам.

Саймон вытер лезвие шпаги. Руки его еле заметно тряслись, и он нахмурился, силясь справиться с дрожью.

– Закройте ему глаза.

– Боже мой. Боже мой. Боже мой. – Невысокий мужчина от потрясения чуть не подпрыгивал на месте. Неожиданно он перегнулся, и его вырвало, и рвотой заляпало ботинки.

– Закройте ему глаза, – снова повторил Саймон. Он не знал, отчего так этим озабочен. Джеймсу ведь уже все равно, что он слепо таращится в одну точку.

Коротышку продолжало рвать, но Очкарик провел рукой по глазам Джеймса.

К ним подошел доктор и бесстрастно глянул на лежащего.

– Он мертв. Вы убили его.

– Да, я знаю. – Саймон натянул сюртук.

– Боже, – прошептал Кристиан.

Виконт махнул Генри и повернулся уходить. Фонарь больше был не нужен. Солнце встало, разогнав туман и возвестив о начале нового дня, который Куинси Джеймс никогда не увидит. Руки Саймона по-прежнему тряслись.

***

– Его нет? Где он может быть в такое время? – Люси уставилась на Ньютона.

На небе только-только поблекли розовые краски зари. Уборщики улиц катили домой тележки по булыжной мостовой. В соседнем доме служанка хлопнула дверью и принялась решительно тереть хозяйские ступеньки. Люси приехала к городскому особняку Саймона для утренней прогулки в парке. Ей следовало ожидать его в доме Розалинды, как они и условились. Но вчера за ужином леди Иддесли заявила, что проснется с утра неприлично рано, дабы сопровождать новую повариху на рыбный базар. Два вечера кряду та кормила их не совсем хорошей рыбой, и Розалинда подумала, что поварихе следует разъяснить, как выбирать свежих морских окуней. Люси тут же ухватилась за возможность поехать и увидеть Саймона чуть раньше.

И теперь стояла перед дверью, точно бедная просительница перед королем. В роли короля выступал дворецкий Ньютон. Несмотря на столь ранний час, он был облачен в роскошную серебристо-черную ливрею и изысканный парик и взирал на нее, задрав нос, какой сделал бы честь любому древнему римлянину.

– Не могу сказать, мисс. – Два красных пятна заалели на мертвенно-бледных щеках дворецкого.

Люси с подозрением посмотрела на них. Ее собственное лицо начало гореть. Саймон ведь не мог быть с другой женщиной? Нет, конечно, нет. У них же свадьба меньше чем через неделю. Но, тем не менее, Люси пробила дрожь. Она едва знала Саймона; может, что-то не так поняла. Возможно, когда он сказал «на рассвете», это была просто светская фигура речи, на самом деле означающая «в десять часов». Или, быть может, она перепутала дни…

Большая черная карета со грохотом подъехала к дому, прерывая мысли Люси. Она обернулась. На дверце красовался герб Саймона. Ливрейный лакей спрыгнул с запяток и откинул ступеньку-подножку. Из кареты вышли Генри и мистер Флетчер. Люси нахмурилась. Что такое?.. Наконец показался Саймон. Она услышала, как позади вскрикнул Ньютон. Саймон, невзирая на холод, был без сюртука. На рукаве его рубашки виднелись кровавые полосы, а прижатая к плечу тряпка промокла насквозь. Грудь изящной дугой пересекали красные брызги. Безупречно белый парик составлял странный контраст запекшейся крови.

Люси задохнулась; ее легким не хватало воздуха. Насколько серьезно ранен виконт? Спотыкаясь, она сбежала по ступенькам.

– Что произошло?

Побелевший лицом Саймон остановился и уставился на нее, словно не узнавая.

– Merde (дерьмо – фр.)!

По крайней мере, он может говорить.

– Ньютон, пошлите за доктором!

Люси даже не глянула, исполнит ли ее приказ дворецкий. Она опасалась, что, если отведет глаза от Саймона, тот может рухнуть на землю. Люси подошла к нему и протянула руку, не решаясь прикоснуться, дабы не сделать ему больнее.

– Куда вы ранены? Скажите мне. – Голос ее дрожал.

Саймон взял Люси за руку.

– Все хорошо...

– Вы истекаете кровью!

– В докторе нет надобности...

– Он убил Джеймса, – неожиданно выдал мистер Флетчер.

– Что? – Люси уставилась на юношу.

Тот казался потрясенным, будто стал свидетелем какой-то трагедии. Что же произошло?

– Давайте не на улице, прошу вас, иначе нашим благочестивым соседям будет о чем посудачить, – произнес Саймон. Фраза далась ему с трудом, словно он был крайне изможден. – Если это так необходимо, обсудим все в гостиной. – Пальцы, вцепившиеся Люси в запястье, были липкими от крови. – Проходите внутрь.

– Ваша рука…

– Будет в порядке, как только я подлечу ее бренди, через желудок. – Саймон повел Люси по ступенькам.

– Я иду домой, – раздался позади голос мистера Флетчера. – С меня хватит. Простите.

Саймон задержался на верхней ступеньке и кинул взгляд через плечо.

– Ах, эта чудная стойкость молодости!

Мистер Флетчер резко развернулся:

– Ты убил его! Зачем тебе понадобилось убивать его?

О боже! Люси безмолвно смотрела на юного друга Саймона. Страх сковал ее, страх, проникший в самую душу.

– Это была дуэль, Кристиан. – Саймон улыбнулся, но голос его звучал все так же хрипло. – Ты что, думал, я буду танцевать гавот?

– Иисусе! Я тебя не понимаю. Сдается мне, я вообще тебя не знаю. – Кристиан покачал головой и ушел.

Люси подумала, что могла бы повторить слова мистера Флетчера. Саймон мгновение назад признался, что убил человека. Она с ужасом поняла, что пятна на груди – это не его кровь. Люси почувствовала облегчение, а следом – угрызения совести, от того что обрадовалась чьей-то смерти. Саймон сопроводил ее через порог в огромную приемную залу. Парящие в облаках античные боги, изображенные на потолке, на высоте третьего этажа, невозмутимо взирали на суматоху внизу. Виконт провел Люси по коридору, а затем через двойные двери в гостиную.

– Только не на белый диван, милорд! – застонал позади Ньютон.

– К черту диван! – Саймон усадил Люси рядом с собой на безукоризненно чистый предмет мебели. – Где мой бренди?

Ньютон плеснул напиток в хрустальный бокал и поднес хозяину, бормоча: