– Не надо, – прошептал он. – Все хорошо. Они того не стоят. Правда. Просто дыши.

Она послушалась. Сосредоточенно выпустила из груди воздух и набрала снова. Левая нога, правая, вдох, выдох. Каждый шаг уносил ее все дальше от них, и пистолет вернулся обратно в кобуру.

– Пойдем домой? – спросила Пиппа между вдохами и шагами, когда все затихло.

– Нет, – покачал головой Рави, глядя перед собой. – Забудь про них. Тебе нужно подышать свежим воздухом.

Пиппа погладила горячую ладонь друга указательным пальцем. Не хотелось его разочаровывать, но, возможно, в Литтл-Килтоне свежего воздуха не найти. Здесь все отравлено до последней капли.

Убедившись, что машин нет, они перешли дорогу. Солнце согревало их спины.

– Что будем смотреть? – улыбнулась Пиппа.

– Что захочешь, – ответил Рави. – Но нынче мы поднимаем тебе настроение. Поэтому никаких криминальных документалок! Они под запретом.

– А если я скажу, что хочу посмотреть турнир по скрабблу? – спросила Пиппа, ткнув друга под ребра.

– Без проблем. Ты недооцениваешь мой… – Рави неожиданно замер. – Вот черт, – сказал он чуть слышным голосом.

– Что такое? – рассмеялась она. – Обещаю, что буду тебе подыгрывать.

– Нет, Пиппа.

Он показал ей за спину.

Она обернулась, проследив за его взглядом.

На подъездной дорожке, в куче хлебных крошек, виднелись три маленькие фигурки, нарисованные мелом.

Сердце похолодело и упало в живот.

– Только что, – сказала Пиппа, отпуская Рави и бросаясь вперед. – Они появились здесь только что! – Она встала над меловыми фигурками. Те почти добрались до дома, лежа перед кустами в горшках, стоящих вдоль стены. – Рави, нам нельзя было уходить! Я же следила! Я бы увидела!

Увидела бы, поймала и спасла себя.

– Их нарисовали только потому, что знали: тебя нет дома. Это явно не следы от шин.

Рави увидел рисунки впервые. Предыдущие стерлись дождем и ветром, прежде чем Пиппа успела их показать. Но теперь он их увидел. Увидел, значит, они реальны. Вот так, Хокинс: Пиппа не сумасшедшая!

– Спасибо, – сказала она, ужасно радуясь, что Рави рядом.

– Похожи на рисунки как в «Ведьме из Блэр», – задумчиво произнес Рави, наклоняясь над асфальтом и рисуя в воздухе крест.

– Нет. – Пиппа тоже их разглядывала. – Что-то не то. Их должно быть пять. В оба прошлых раза их было пять. Почему сейчас только три? Странно.

Пиппа затаила дыхание, осматривая дорожку в поисках двух потерянных фигурок. Они должны быть здесь. Обязаны. Так диктуют правила игры.

– Погоди!

Заметив что-то краем глаза, Пиппа шагнула вперед, к маминым растениям в горшках, которые привезли аж из самого Вьетнама, и отвела листья в сторону.

Они были там. На стене дома. Две маленькие безголовые фигурки. Такие бледные, что почти терялись в растворе между кирпичами.

– Нашлись, – выдохнула Пиппа. Кожу покалывало. Она приблизила лицо вплотную к мелу, и частицы белой пыли разлетелись от дыхания.

Что она испытывала в тот момент: радость или страх?

– На стене? – спросил из-за спины Рави. – Почему?

Пиппа уже догадалась. Теперь, вступив в игру, она поняла ее правила.

Отступив от двух безголовых фигурок, возглавлявших танцующих человечков, она посмотрела наверх, в ту сторону, куда они лезли. Фигурки взбирались на стену возле кабинета, карабкаясь к окну ее спальни.

Хрустнув шеей, Пиппа повернулась к Рави.

– Они идут за мной.

Комнату поглотила тьма. Последний лучик света пробился сквозь занавески, упав Пиппе на лицо, но Рави решительно задернул шторы и на всякий случай заправил края.

– Вот так, и не открывай, – сказал он, виднеясь смутным силуэтом в темноте, пока наконец не пересек комнату и не включил свет. Неестественно желтый – лампы были плохой заменой солнцу. – Даже днем. Вдруг кто-то заглядывает в окна. Не хотелось бы думать, что за тобой следят.

Рави подошел к Пиппе и пальцем приподнял ей подбородок.

– Эй, все хорошо?

Интересно, он про встречу с Энтом и Лорен или про меловых человечков, карабкавшихся к ней в комнату?

– Да, – выскользнуло бессмысленное слово.

Пиппа сидела за столом, положив руки на клавиатуру ноутбука, куда только что перекинула фотографию рисунков, сделанную на телефон. Наконец она добралась до них прежде, чем они исчезли под дождем, ногами или шинами. Теперь у нее есть улика. Улики по-прежнему очень важны. Более того, это не просто улика – это доказательство. Доказательство, что не она рисует фигурки и убивает голубей бессонными ночами.

– Может, лучше поживешь пару дней у меня? – спросил Рави, поворачивая Пиппу к себе лицом. – Мама не будет против. Правда, я встаю очень рано…

Пиппа покачала головой.

– Не надо. У меня все хорошо.

Святая ложь!.. От происходящего никуда не деться, однако ей это на руку. Только так она сможет привести свою жизнь в порядок. Сумеет выбраться из серой зоны и вернуться к нормальному существованию, где все делится на черное и белое.

– Ничего хорошего, – сказал Рави, запуская пальцы в темные волосы, которые отросли настолько, что начали завиваться на концах. – Все очень плохо. Знаю, по сравнению с тем, что мы пережили, это пустяк, но так быть не должно. – Он посмотрел на Пиппу. – Ты ведь понимаешь, что это ненормально, правда?

– Понимаю, – ответила она. – Вчера, как ты и хотел, я ходила в полицию. Но, видимо, опять придется проводить расследование самой. – Она дернула за заусенец и оторвала кусочек кожи, под которым проступила капелька крови. – Я все решу.

– Каким же образом? – непривычно строго спросил Рави.

Он сомневается в ней? Только этого не хватало! Он единственный, кто до сих пор не потерял в нее веру.

– Твой папа знает о том, что происходит? – уточнил Рави.

Пиппа кивнула.

– Он знает про мертвых птиц; первого голубя мы нашли вместе. Правда, мама решила, что тушки принесли соседские кошки. Про рисунки я тоже рассказывала, хоть он их и не видел. Когда папа пришел домой, они уже стерлись.

– Пойдем покажем сейчас, – сказал Рави настойчивее, чем обычно. – Давай.

– Что это даст? – вздохнула Пиппа.

– Он твой папа. – Рави демонстративно пожал плечами, словно озвучивая самую очевидную на свете истину. – И он два метра ростом. Пусть будет на нашей стороне.

– Он корпоративный юрист. – Пиппа отвернулась, поймав отражение своих пустых глаз в темном экране ноутбука. – Если бы вопрос касался слияния двух компаний, он бы себя показал. Но здесь другое. – Отражение нахмурилось. – Это моя сфера ответственности. Я справлюсь.

– Ты не на экзамене.

Рави почесал затылок, пытаясь унять фантомный зуд.

Он неправ, это именно экзамен. Проверка. Финальный суд.

– Это не школьный проект и не очередной сезон подкаста. Здесь не может быть ни победы, ни проигрыша.

– Я не хочу спорить, – тихо произнесла Пиппа.

– Разумеется. – Рави присел, чтобы их глаза оказались на одном уровне. – Мы не спорим. Я переживаю за тебя, ясно? Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Я люблю тебя и всегда буду любить. Неважно, сколько раз ты чуть не довела меня до сердечного приступа или нервного срыва. Просто… – Он замолчал, и голос у него сорвался. – Очень страшно знать, что тебе хотят причинить боль. Ты – моя половинка. Моя малышка. Мой сержант. Я обязан защищать тебя.

– Ты и так меня защищаешь, – сказала Пиппа, удерживая его взгляд. – Даже когда тебя нет рядом.

Он ее спасательный плот, ее опора в понимании того, что на самом деле представляет собою добро.

– Вот и славно, – усмехнулся Рави, сделав пальцы пистолетом и направив на нее. – Хоть я и не мускулистый громила и не умею метать ножи лучше олимпийских чемпионов.

Губы против воли растянулись в улыбке.

– Ох, Рави. – Пиппа провела пальцем по его подбородку, потом запечатлела поцелуй на щеке, коснувшись уголка рта. – Ты ведь знаешь, что мозги всегда побеждают грубую силу.