Я заметила, что мать прикусила щеку.

– Приехать сюда – лишь мой выбор. Я могла бы остаться в Сентерии.

– И почему ты этого не сделала?

– Потому что у меня, в отличие от тебя, есть достоинство. Я не стану наслаждаться богатством, которым меня одарили при расставании.

С трудом контролируя ярость, я изо всех сил старалась говорить спокойно:

– Почему? Почему ты солгала мне и прогнала? Почему ты отправила меня в Сентерию на верную смерть?

Мама встала и открыла окно. Некоторое время она молчала, позволив ветру развевать ее волосы.

– Тебе не нужно этого знать, Китана. Чем больше ты знаешь, тем ближе к смерти.

Ее загадочные речи меня раздражали. Я вскочила с места, собираясь настоять на своем, но мать окликнула стражу. Слова застряли у меня в горле. Видимо, встреча окончена, независимо от моих желаний. Я думала, что разговор с Ириной многое прояснит, но на деле у меня возникло еще больше вопросов. Кроме того, я так и не смогла излить свою ненависть.

По знакомым коридорам я направилась в свою комнату, размышляя о реакции матери. Она явно сердилась, когда говорила о моей измене мужу, но не смогла скрыть своего удивления, когда я спросила, почему она меня отослала.

Я остановилась перед большим окном и выглянула наружу. В саду моего когда-то родного дома, где отныне я чувствовала себя чужой, смеялись и гуляли служанки. Некоторые девушки исподтишка поглядывали на тренирующихся стражников. Я с улыбкой наблюдала за ними. Неожиданно я заметила в кустах девочку, которая застенчиво склонила голову перед мальчиком. Его щеки раскраснелись, пока он что-то с жаром ей говорил. Они выглядели очень мило, но с моих губ исчезла улыбка, а сердце больно кольнуло.

Я покинула дворец только вчера, но уже сильно скучала по Винсенту.

Его отсутствие тяжким грузом легло на плечи, легкие словно сжимали тиски. По щеке скатилась одинокая слезинка. У меня закружилась голова, и я ухватилась за подоконник. Собираясь с силами, на несколько секунд я прикрыла глаза, и в памяти сразу всплыл образ черноволосого юноши, его улыбка и жизнерадостный смех. Я никак не могла унять боль от разлуки. Всхлипнув, я вытерла мокрую щеку тыльной стороной ладони.

– Принцесса, – внезапно раздался знакомый голос. Амелия быстро шагнула ко мне и взяла под руку, помогая сохранить равновесие.

– Вы в порядке?

Я утвердительно кивнула, но девушка не переставала с материнской заботой суетиться рядом.

– Вы уже несколько дней ничего толком не ели, давайте я вам что-нибудь принесу.

Я повернулась к Амелии, крепко сжав ее руки:

– Куда тебя увела та служанка?

Девушка пожала плечами, как ни в чем не бывало:

– Показала мне комнату, где я буду ночевать, рассказала о ежедневных обязанностях, представила слугам и ознакомила с правилами дворца.

Я с облегчением кивнула, взяла ее под руку и отправилась в свою комнату. Перед глазами плыло. Мне казалось, что я застыла на месте, хотя я понимала, что иду вперед.

Глаза болели. С трудом я нашла свою комнату. Амелия уложила меня в постель. Вечером я собиралась пойти на прием, и перед этим не помешало бы вздремнуть. Я зарылась лицом в подушки и закрыла глаза. Я думала, что не смогу уснуть, но малоприятное путешествие на неуютном корабле утомило меня, и уже через несколько минут меня сморил сон.

Несколько часов спустя меня разбудила одна из моих бывших служанок. Я открыла глаза, чувствуя, что головокружение прошло, силы начали возвращаться, но когда я попыталась встать, то чуть не потеряла сознание.

Я проснулась незадолго до начала мероприятия и первое, что я сделала – быстро приняла ванну. Горничные вымыли меня особым мылом, которое производилось только в Зиракове, завили волосы горячими утюжками, нанесли неброский, но стильный макияж. Убедившись, что мое лицо прекрасно, служанки помогли мне надеть белое платье. Оно и раньше было эффектным, но теперь, когда я набрала вес, зона декольте стала глубже и намного заметнее. Кроме того, платье сильно сковывало движения. Я взглянула на отражение в зеркале и почувствовала себя бездушной куклой, призванной лишь радовать глаз улыбкой. Я поджала губы, пытаясь прогнать эти мысли. С тех пор как моя мать отослала меня в Сентерию, я все время боролась за выживание теми или иными способами. Сегодняшний день – один из многих, когда я вновь поступаю так, как велит голос разума.

Я направлялась к банкетному залу, в котором уже звучала музыка, когда меня догнала Амелия в оранжевой униформе Зираковых. Волосы девушки были собраны в пучок на затылке. Ее глаза на удивление лучились счастьем.

– Сегодня вечером я буду присутствовать в зале, – сообщила девушка, поравнявшись со мной. – Я буду рядом, если вам нужна будет помощь.

Ее безграничная преданность глубоко меня тронула. Я ничего не ответила, но выразительно посмотрела девушке в глаза. Она понимающе улыбнулась.

Армин ожидал нас наверху лестницы, где гости не могли нас увидеть. Он с улыбкой посмотрел на меня и протянул руку.

– Я решил, что ты будешь нервничать, если пойдешь одна.

Я с благодарностью приняла его руку. Через белую резную дверь, отделанную золотом, мы прошли в зал, где уже были гости, около семидесяти человек. Массивная сверкающая люстра свисала с потолка. Круглые столы покрывали белые скатерти, а стены цвета охры богато украшали картины. При виде нас состоятельные гости тотчас умолкли. Воцарилась глубокая тишина. Все вокруг смотрели на меня так, что я невольно вспомнила первые дни в Сентерии. Армин улыбался гостям, не обращая внимания на устремленные на меня презрительные взгляды. Брат рассказывал обо всех оскорблениях, которые «я терпеливо сносила», и о жестоком обращении с принцессой Зираковых. Поначалу я не могла найти в себе силы его поддержать, но затем вспомнила о своей обиде на Винсента и легко оклеветала любимого супруга.

Проведенные с придворными считаные минуты казались мне бесконечными часами. Наконец мы подошли к отведенному для нас столику, и я с облегчением выдохнула. Я тоскливо улыбнулась, встретившись взглядом с отцом. Мой отец, Лерой, величественно занял свое место подле моей матери. Он облачился в яркую бордовую тунику и черные брюки. Его каштановые волосы не утратили былой красоты.

Я шагнула было к отцу, но его взгляд меня остановил. От неожиданности я схватила Армина за руку. Отец смотрел на меня с ненавистью, как на одного из своих врагов. Видимо, он не забыл о моей роли в нападении на Южные земли. Мать не сказала ни слова о том, что это она отправила меня в Сентерию, и вела себя как ни в чем не бывало. Меня это злило. Измена – тяжкое преступление, но как назвать предательство родителей по отношению к детям? Я гордо подняла голову, делая вид, что мне безразлична эта нарочитая отстраненность, и опустилась на стул рядом с Армином. Пока мы сидели за столом, я несколько раз пыталась поймать взгляд отца, но он, казалось, в мою сторону вообще не смотрел. Через несколько минут он, явно раздраженный, покинул зал, не сказав ни слова. После его ухода я почувствовала на своем колене руку Армина.

– Я поговорю с ним, – пообещал брат и вышел вслед за отцом.

Я осталась с Арло, Леной и моей мамой Ириной. Посмотрев на них, я почувствовала себя одинокой. Да, мы сидели за общим столом, одинаково ярко одетые, но в глубине души я знала, что все изменилось. Лена играла с жемчужным ожерельем на шее, отбросив волосы назад. Ее красивое красное платье гармонировало с тоном кожи. Не в силах вынести гнетущего молчания, сестра обратилась к Арло:

– Потанцуем?

Арло залпом опустошил бокал с вином, словно уже принял приглашение.

– Хорошо, – ответил брат. Сразу после этого он встал, с нежностью взял сестру под локоть, и, смеясь, они прошли к танцевальной площадке. Их счастливый вид меня рассердил. Я стиснула зубы и сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони.

– Ревнуешь? – понимающе обратилась мать.

– Что? – переспросила я.

– Они так близки.

– Дело не в их близости и не в отношении ко мне, – ответила я, прищурившись, – а в том, что они веселы, несмотря на то что они со мной сделали.